Юлия Келлер - Ценностный подход

«Я обожаю природу, и мне нравится, что наш город изобилует зеленью. Можно вот так уехать на небольшое расстояние, и ты уже оказываешься в лесу. Про Волгу, пляжи я вообще молчу. Столько красивых видов. Помню, когда я приехала сюда и только поступила в универ, город мне не очень понравился. Какой-то старый, потертый, как мамины джинсы времен расцвета популярности „Битлз“. Но курсе на третьем начали выезжать с группой за город, писать на пленере, и я с первой же поездки переменила точку зрения».

«Откуда ты приехала?» – мне вдруг и в самом деле становится любопытно.

Девушка машет рукой куда-то за мою спину и произносит название места, о котором я никогда раньше не слышала.

«Это в Мордовии, – поясняет она, – недалеко от меня и Роберт жил, тем удивительнее, что познакомились здесь, правда?»

Мне нравится, как эта девушка разговаривает со мной: словно мы школьницы, и она новенькая в нашем классе. На новом месте ей многое кажется восхитительным, о чем она тут же сообщает. Обычно люди не столь открыты, и предпочитают не произносить своих мыслей вслух. Думаю, они так делают, чтобы защитить себя, но на деле выходит по-другому – чем меньше мы скрываем, тем надежнее защищены. Я, например, предпочитаю, чтобы окружающие знали обо мне как можно больше, поскольку если они не знают, то начинают придумывать, а это порой превращает жизнь в череду неловких оправданий, бессмысленных диалогов и вообще делает тебя объектом пристального внимания всех и вся.

А ведь во мне нет ничего загадочного. Я – Ксения, мне двадцать три года, у меня есть единоутробный брат и родители, с которыми я не обращаюсь уже почти шесть лет. То есть это с матерью почти шесть, а с отцом – и того больше. В шестнадцать лет, едва окончив школу, я пошла работать на завод, и вот год назад стала руководителем отдела технического контроля сектора А. Тут мне повезло: женщина, которая занимала эту должность, ушла на пенсию, а я как раз тогда получила диплом. Я пришла к Привалову, чтобы узнать, нужна ли ему ксерокопия моего диплома, а он сделал мне предложение, от которого как в «Крестном отце», «он не сможет отказаться». У меня вроде как есть парень, а, может, уже и нет, если учитывать то, что произошло тридцать первого числа. Мы встречались больше года, точнее, четыреста десять дней, большая часть из которых прошла в ссорах. Знаю несколько пар, которые состоят в отношениях такого же рода, но никогда не думала, что подобное может произойти со мной.

Все вышеизложенное я могу сообщить любому человеку, которому станет интересно узнать, так как тайн у меня нет. Я же не разведчик. Поэтому мне нравится девушка Фарбера – она простая, открытая, обаятельная, чего не скажешь о самом нашем начальнике. Вот и со мной она быстро нашла общий язык, что не всем удается.

Моя собеседница берется помочь с бутербродами. У неё всё получается делать намного быстрее, чем у меня, так что совсем скоро мы наполняем вторую тарелку бутербродами, и тут же относим закуски в гостиную, где веселье в самом разгаре. Давид, как обещал, включил караоке, и теперь Енисей получил возможность выкрикивать слова: «Иду навстречу цветным витринам, мимо пролетают дорогие лимузины» под готовую музыку, при этом не пытаясь беспощадно извлекать оригинальную мелодию из гитары.

Шум стоит невероятный, так как подпевают и Давид, и жена Разумовского, и Шафров – как уж без него. Внимание остальных сразу привлекают бутерброды. Судя по всему, шашлык был съеден уже давно. С удивлением наблюдаю, как некая длинноногая и чрезвычайно стройная, если не сказать худая, девушка с легкостью отодвигает мощного Шафрова от одной из тарелок, крича при этом:

«Тебе-то куда?!»

Опасаясь встать между бутербродами и кем-то особенно голодным, я ухожу в дальний угол гостиной, где находится небольшая барная стойка, и сажусь на высокий стул. Так мне всех великолепно видно. Развлекаться же так, как это делают остальные – не моё. Я не чувствую себя радостной от плясок или громких выкрикиваний текстов песен в микрофон. И не из тех я, кто может всю ночь шуметь, смеяться и шутить, а наутро с восторгом вспоминать то, что было. Хотя, конечно, и у меня раньше многое происходило. Бурная юность с влюбленностями, пьянками, побегами из дома, прогулками по крышам, походами по клубам и так далее – все это существовало и в моей жизни, и, возможно именно поэтому, подобное теперь мне не интересно.

Но я совсем не против, когда развлекаются другие, если они только не обращают на моё бездействие внимание. Сейчас так и происходит, ведь каждому есть, чем заняться, будь то поглощение алкоголя, так называемое пение, уничтожение еды или игра на бильярде. Вот ей-то как раз заняты Разумовский и Фарбер.

Двое видных, как бы сказала бабушка, молодых мужчин с задумчивым видом ходят вокруг стола с киями в руках, плавно наклоняются для удара, а затем медленно поднимаются. На ум невольно приходят слова, которые я подслушала тогда, в первый рабочий день Фарбера. Арине непременно понравилось бы зрелище, которое я наблюдаю.

Поскольку взгляд мой устремлен в сторону бильярдного стола, я нащупываю в вазе с фруктами виноград и принимаюсь есть его одну ягодку за другой, следя за ходом партии. И тут, во время очередного удара Разумовского, Фарбер поднимает глаза и бросает на меня такой же взгляд, каким заставил практически врасти в пол при первой встрече. Перестаю жевать, поскольку понимаю, что могу подавиться в любую секунду, но не отворачиваюсь. В том, как Фарбер смотрит, я замечаю что-то новое. Словно тогда, в первый день, он видел во мне лишь потенциальную угрозу, а теперь рассмотрел что-то более серьезное, что-то действительно способное ему навредить. Никто из нас не отводит взгляд.

Неизвестно, как долго ещё мы бы так таранили друг друга на расстоянии, потому что меня отвлекает Енисей. Он подбегает, обхватывает меня руками, естественно, застав врасплох.

«А давай споем вместе!» – предлагает он мне.

Попытки вырваться из объятий заканчиваются ничем. Отыскиваю глазами Давида, но тот слишком занят общением с той длинноногой девушкой, чтобы обратить внимание на всю эту неприятную ситуацию. А тем временем Енисей подталкивает меня все ближе и ближе к микрофону. Я интересуюсь:

«Вам, настолько плохо сидится, что вы хотите хоть немного повеселить себя моим противным писком?»

Снова все смеются, хотя я опять даже не думала шутить.

«Не скромничай!» – кричит кто-то, а я ведь и этого не делаю.

«Какая песня тебе нравится?» – спрашивает Енисей.

Он стоит рядом, в одной руке держит микрофон, а другой обнимает меня за шею. Все-таки дизайнеры не такие уж и особенные. В любой компании найдется человек, который захочет, чтобы я приняла участие во всеобщем празднике жизни.