Юлия Келлер - Ценностный подход

Когда мы с Владленом начали встречаться, чаепития стали редкими, а позже я и вовсе заменила их утренним кофе в компании двух чужих мне молодых людей. Кстати, куда, интересно, подевался Данила? Уже давно его не вижу.

«Я могу приготовить тебе кофе, – предлагает Владлен, подсаживаясь ближе, – и принести его тебе утром. Прямо в постель».

Если бы он не сидел так близко и не говорил так внятно, я бы решила, что ослышалась и галлюцинирую, но нет – мой бывший парень действительно пошел по легкой, проторенной дорожке наименьшего, как ему, наверное, показалось, сопротивления. Но я отвечаю вполне уверенно, хоть и без некоторого промедления:

«Пожалуй, откажусь».

Несмотря на то что я говорю с легкостью, на самом деле мне становится жутко неприятно. В который раз при общении с бывшим парнем, ощущаю себя так, словно на меня вылили ушат грязи, а в запасе только пара влажных салфеток, и нет никакой надежды на душ.

«Почему? – спрашивает Владлен, явно удивленный отказом. – Мне казалось, что тебе нравилось, как я… ммм… готовлю кофе».

Его эвфемизм приводит меня в бешенство, но я стараюсь сохранять спокойствие, поскольку через пятнадцать минут мне нужно будет появиться на совещании, и я не хочу, чтобы меня там видели в разъяренном состоянии. По крайней мере, точно не желаю, чтобы такой меня видел Фарбер. Опять в моих мыслях появляется начальник сектора, и он является как раз тем, что значительно охлаждает мой пыл. Обращаюсь к Владлену уже скучающим тоном:

«Ты ведь обо мне ничего не знаешь, так? Всё это время ты думал так, как я хотела, чтобы ты думал, а на деле совершенно не представляешь, что мне нравится, а что нет, что важно, а что не имеет никакого значения. Я объясню: ты сказал мне несколько дней назад, что со мной неинтересно, верно?»

Владлен кивает. Одно из его неоспоримых достоинств – он никогда меня не перебивает, так что я могу продолжить свою мысль:

«Понимаешь ли ты, что теперь предложение провести вместе ночь выглядит оскорбительным? Словно говоришь: общаться с тобой, конечно, не о чем, но вот переспать можно».

«Я не это имел в виду», – объясняет Владлен.

Или я ему не слишком верю, или мне просто становиться всё равно, но особого значения его словам не придаю. Поднимаюсь со своего места вместе с паспортами, открываю дверь и бросаю через плечо:

«Тогда нужно было бы придумать что-то более соответствующее извинению и раскаиванию, что-то, отчего тебя не будет хотеться презирать».

Выхожу из своего кабинета и вижу, как в тридцати метрах впереди Фарбер открывает дверь в свой. Он поворачивает голову в мою сторону и на несколько секунд останавливает на мне свой взгляд, который как будто служит источником невероятной силы и уверенности. Вдруг я перестаю сомневаться и понимаю, что все то, что сказала минуту назад, было верно.

Наконец, мы обмениваемся с Фарбером легкими кивками головы, что на нашем языке обозначает взаимную или только мою персональную радость от встречи. Никогда до настоящего момента мне не приходилось видеть, чтобы человек открывал дверь столь продолжительное время, и то, что подобное случилось из-за нашего переглядывания, сильно льстит моему недавно пострадавшему самолюбию. Поэтому, когда Фарбер, как будто при замедленном воспроизведении видеозаписи, заходит в кабинет, я иду следом уже в сильно приподнятом настроении.

Видимо, почувствовав что-то, Владлен догоняет меня. Стараюсь вырваться, но он крепко держит меня за запястье.

«Хотя бы пообедать вместе мы можем? – спрашивает он так, словно действительно отчаялся. – Или и в этом предложении ты видишь желание нанести тебе оскорбление?»

Ответ я основательно обдумываю, пытаясь определить, будет ли унизительным согласиться. Очевидно, близость совещания не позволяет мне тянуть время, и я говорю:

«Ладно, пойдем сегодня в столовую вместе».

Когда я отхожу в сторону кабинета начальника сектора, понимаю, что согласилась идти с Владленом не потому, что во мне теплится надежда на то, что все у нас наладится, а просто чтобы от него скорее отделаться. Нежданно-негаданно оперативные совещания сделались для меня любимым времяпрепровождением на заводе.

Моё мнение не меняется даже тогда, когда я захожу в кабинет начальника и слышу, как он говорит мастеру сборочного участка уставшим голосом:

«Раиса, проведите, пожалуйста, сегодня оперативку вместо меня. Иначе я их всех здесь сейчас убью!»

Хорошее начало дня. Думаю, все, кто может просто следить за событиями, не принимая в них участия, оценят его именно с точки зрения увлекательного шоу. Так как Фарбер моим начальником не является, а ко всему остальному руководству сектора, за исключением, пожалуй, что Разумовского и Валерии, которая совещания не посещает, я испытываю не самые теплые чувства, занимаю место поудобнее, готовясь насладиться зрелищем.

Фарбер в гневе… как бы точнее выразиться: восхитителен или ослепителен? И то, и другое. До сих пор мне удавалось только исподтишка наблюдать за подобными эмоциональными всплесками, а тут такой подарок! Но как оказывается, обрадовалась я рано, поскольку, едва все расположились в одном из кресел, начальник неожиданно присмирел.

В кабинет один за другим заходят мастера, но Фарбер отмалчивается, и единственное, что выдает в нем его состояние – плотно сжатые губы, которые сжимаются в тугую узкую полоску. Да, теперь я уверена в том, что это признак злости.

Ведет оперативку действительно Раиса. По тому, как Фарбер, пребывая во взбешенном состоянии, разговаривал с ней, можно легко заключить, что к этому мастеру он относится крайне уважительно. Да, я полагаю, с Раисой нельзя по-другому. Твердая и жесткая в своих решениях, она по праву бы заслужила прозвище «железная леди», если бы это словосочетание уже не было использовано в другой стране на государственном уровне.

В том, как она перечисляет необходимые сборке в ближайшие несколько дней детали, не слышится и намека на какое-либо превосходство. Это замечательный человеческий тип, который даже при благоволении начальства знает своё место и с блеском его занимает.

Я никогда достаточно хорошо не общалась с Раисой. У нас происходило несколько рабочих столкновений, когда она ставила под сомнения заключения моих контролеров о браке, и, кстати говоря, в девяноста процентах случаев оказывалась права. На них наши взаимодействия и заканчивались, а теперь я понимаю, что у этой женщины стоит поучиться и по части технологии производства, и тому, как быть уверенной в каждом своем слове.

Отзывы о меню нашей столовой весьма противоречивы. Если одним кажется, что пища там слишком жирная и полна пестицидов, потому что масло, на котором жарятся котлеты, куры и всё остальное не меняется неделями, то меня, в общем, всё более-менее устраивает. Потому что, во-первых, дешево, а во-вторых, я ем только первое блюдо и иногда салат, так что кто и на чем там жарится, мне абсолютно фиолетово. Сегодня я беру свой любимый супчик – гороховый с копченостями. Но, несмотря на то, что он – неизменный мой фаворит среди супов, я с трудом его ем. Под пристальным взглядом бывшего парня кусок не лезет в горло. Лицо Владлена сейчас мне совсем не нравится. Он будто бы даже неожиданно подурнел, и сидеть за одним столом с ним стало неприятно.