Александр Самойленко - Смеющийся горемыка. Остросюжетный социально-психологический роман

– Я думаю, что Задорожный, лишившись благ, испугался грядущих трудностей и решил удавиться, – подвел итог Ральников. – Сидеть ему было еще целую пятилетку, а хотя б один день за решеткой, среди себе подобных прожить, согласитесь, очень нелегкое дело.

– Пожалуй, кое в чем я бы с тобой согласился, – сказал Доля и этим признанием вдруг вызвал целую бурю эмоций у Ральникова.

– А у вас, Александр Васильевич, есть по этому поводу другое мнение? Неужели не понятно, из-за чего он вздернулся? Лично я уверен, никто ему сдохнуть не помог. Если хотите знать…

– А ты чего кипятишься, Игорь? – прервал Доля. – Мне, по правде сказать, наплевать, как это произошло. Конечно, как человека Задорожного может жаль, а так…

Ральников нервно ломая спички прикурил. И по тому, каким тоном он спустя минуту заговорил, стало понятно, что он болезненно переживает случившееся с Задорожным и вероятно что-то не договаривает. Так потом рассудил Доля.

Жаль, что их начавшейся доверительной беседе помешал мастер Журавлев.

– Шмон, шмон, – дико вращая зрачками, сообщил он, врываясь в комнату бригадиров. В руке у него была урна с остатками пиршества.

– Где шмон? – спросил Ральников и, недолго думая, вырвал урну у Журавлева. Из нее вывалилась и с грохотом разбилась пустая бутылка.

– У-у-у! – тихо взвыл Журавлев. – Попал я, братцы. В цехе менты шмонают, сейчас сюда доберутся.

– Цыц ты! – рявкнул на него Ральников и с ловкостью дикой кошки вскарабкался по шкафам к высоко сидящему, под потолком небольшому оконцу и, открыв его, с трудом протолкнул на улицу всю урну, вместе с ее содержимым.

– Все. Концы в воду, – сообщил он. – Там никто не лазит, снегу полно, а весной уберем.

Он не торопился спрыгивать на пол, ждал бутылочные осколки. Где-то недалеко послышалось цоканье подков о железный пол. Похоже это двигались к комнате бригадиров прапорщики и положение в таком случае становилось угрожающим, все старания Ральникова могли пойти насмарку. Уже в самый последний момент Журавлев успел таки подать собранные осколки. Ральников, выбросив их вслед за урной, спрыгнул на пол и почти сразу открылась дверь. На входе появился начальник цеха Мороз:

– Вы и вы, – указал он по очереди на Долю и Журавлева. – Ко мне в кабинет…

Сказав, Мороз тотчас ушел. У Журавлева затряслись руки:

– П…ц, – упавшим голосом сказал он. – Мне хана. Он все пронюхал…

Журавлев зря волновался сильно. У начальника тогда ему обошлось. Он лишь слегка пожурил Славку за невыполнение суточного плана сборки колес и отпустил домой. На третий день после этого Задорожного похоронили, через неделю после похорон про него забыли, а на десятые сутки после случившегося по зоне прошел слух, что Задорожного будто бы сначала убили, а потом его труп кто-то повесил.

Однажды, к вечеру, завершая первую смену, Доля занимался обычным делом. Ему оставалось сходить на склад готовой продукции, и в это время его неожиданно вызвали. В кабинете начальника цеха, куда он через пару минут вошел, кроме Мороза сидел незнакомый Доле майор.

– Наверно из оперотдела, – почему-то подумал он и не ошибся.

– Майор Курганов, заместитель начальника оперативного отдела, – представился майор Доле.

Руки он мастеру не подал. Перед майором на столе веером лежали написанные бумаги и одну из них, самую крайнюю, Доля прочел. Это был рапорт какого-то оперативника в звании майора об известном всем происшествии и заканчивалось донесение словами, невольно вызвавшими у Доли улыбку.

– «Был убит насильственной смертью», – еще раз прочитал он про себя последнее предложение в рапорте и вторично улыбнулся. – Надо же такое придумать старшему офицеру. Нетрудно представить, что может сочинить тогда молодой лейтенант из их оперативного ведомства… В общем, уже напрашиваются определенные выводы…

– Чему вы там, мастер, улыбаетесь? – грубо спросил Курганов.

Доля посерьезнев, пожал плечами, не считая нужным отвечать на грубость.

– Ладно. Давайте приступим к делу, – сказал майор.

Мороз согласно кивнул и вкрадчиво обратился к Доле:

– Александр Васильевич, вы бригадира Ралышкова хорошо знаете?

– С тех пор как пришел в цех. Может месяца полтора-два, а что?

– Вопросы задаем здесь мы! – опять грубо сказал майор и начальник цеха, что также не ускользнуло от Доли, посмотрел на майора укоризненно.

– Неужели валенки, будь они неладны, всплыли, – подумал Доля, но сразу засомневался. – Нет. Из-за такой мелочи замначальника оперативного отдела не придет в цех. Какой-нибудь оперок из молодых, меня туда бы в штаб вытянул.

– Понимаешь, Доля, – на этот раз смягчив голос, начал майор. – Мы не случайно решили поговорить с тобой. Ты ведь когда-то в милиции работал?

– Да. Служил, – коротко подтвердил Доля. – И в каких службах?

– В разных…

Майор скупо улыбнулся:

– Ну, это не столь важно. Все равно навык какой ни есть, а имеешь в оперативных вопросах. Ведь каждый милиционер должен быть прежде всего опером, не так ли?

Доля, не ответив на вопрос, снова неопределенно пожал плечами. Он уже смекнул, что от него хотят эти двое, и ждал, когда, наконец, с ним заговорят по существу.

– То, что я сейчас сообщу, будет являться тайной, – предупредил Курганов.

Доля кивнул, показав готовность сохранять конфиденциальность. После чего майор, кашлянув, продолжил:

– Так вот, Доля… Не далее как позавчера проведена экму…, экзак…, – Курганов явно запутался в названии малознакомого термина, и Доля, мигом сообразив о чем должна идти речь, решил ему подсказать.

– Эксгумация, – быстро произнес он.

– Да, да, именно она, – косо взглянув на мастера, подхватил майор и отбросив излишнюю спесь, торопливо заговорил. – Понимаешь, Доля, в результате повторно проведенной экспертизы выдано новое заключение. В нем говорится, что Задорожного силой повесили, а не сам он накинул на себя петлю. Проще говоря, его убили и вся петрушка в том, что последний, кто его видел живым – это бригадир Ральников и он у нас, естественно, стал в убийстве главным подозреваемым. Ваша задача, поговорить с ним по душам… – майор прервался и красноречиво пошевелил растопыренными пальцами. – Ну, например, какие у них были взаимоотношения, была ли в тот день между ними ссора и так далее. Понятно?

– Я, конечно, поговорить смогу. Но почему выбрали меня? С ним все мастера в хороших отношениях.

– Александр Васильевич, оперотдел доверяет вам как бывшему работнику правоохранительных органов, – подключившись к разговору, напомнил Мороз. – И потом, у оперативных работников колонии есть информация, что вас с Ральниковым связывают не только служебные, а и дружеские отношения…

– Например, валенки! – резко вставил майор.