Виктор Бондарчук - Роман в мыслях о любви

Удачно получилось. Хороший человек у них в палате появился. Еды подогнал прилично. Без дополнительной хавалки, на больничной манной каше жидкой, и таком же жидком супчике, точно ноги протянешь. А так, хоть колбаса и вареная, но много. Сок апельсиновый, натуральный. Очень тяжело без мяса. И никто из своих борцов не появляется. Забыли про мастера спорта международного класса, чемпиона Сибири и Дальнего Востока. Тренер то понятно. Тому результат нужен. А какой он может дать сегодня результат, если восстанавливаться придется не меньше полугода. Да и восстановится ли полностью с точки зрения тренера? Для него я человек пока потерянный. А вот свои то парни – борцы что же? Получается, что он сейчас вроде для них уже как бы и не существует. А может так оно и есть? Ведь «сломал» то его свой. А не какой там варяг пришлый на соревнованиях, когда результат нужен любой ценой. И «сломал» подло, по шакальи. Крутанул через бедро, когда спарринг остановили, когда я уже расслабился. Ладно, хорош этим душу травить. Вот выйду отсюда, восстановлюсь, вот тогда и будет видно, что к чему. А из этого «Буревестника» козлячьего уйду однозначно. Надо еще кусок колбасы умять, лишним не будет. Хоть в плане еды слегка восстановился. Похоже, что этот мужик из своих, из спорта. По фигуре на боксера смахивает. Сухопарый, резкий, выпрямители рук накаченные. Не стоит на месте, всегда слегка пританцовывает.

А кадр то с норовом. На обращение болезный дернулся конкретно. Почти с угрозой поправил. Мол, он не больной, а раненый в городских джунглях. Раненый, так раненый. Мне без разницы. Он меня больше не интересует. Коллега хренов по отсидкам. На левом предплечье партак лагерный, наколотый камерным умельцем. Видел он таких тигров, с оскаленной мордой и лапой выброшенной в сторону врага.

Следующий день преподнес сюрприз. Оказывается, я очень и очень интересую прокуратуру, в лице очень красивой русоволосой следовательши. Почему мной прокуратура заинтересовалась? По логике со всей этой заварушкой должен разбираться участковый. А тут сразу очень и очень серьезный уровень. Совсем не зря я с плечом и сотрясением головного мозга подстраховался. А приятно смотреть на красивую женщину, от присутствия которой, все находящиеся в палате подтянулись и замерли. Я тоже не отрываю глаз от ее красивого лица, и постоянно кошусь на аккуратную грудь третьего размера, очень четко проступающую под тонкой рубашкой – марлевкой ослепительно белого цвета. Удачно получилось, что следовательша пришла сразу после врачебного обхода. И я нахожусь в постели, как и положено избитому хулиганами человеку. И остается только потупить глаза, стараясь не фокусировать их на бюсте представительницы закона, изредка упирая в красивое лицо собеседницы. Хорошо, что я прокачал именно такой вариант. Предполагал, что мои проблемы с этой дракой в одночасье не закончатся. Кое – что предпринял и отрепетировал. В моем положении главное молчать и еще раз молчать, набирая информацию. Лишний «базар» еще никому пользы не принес. И вот прямо сейчас, перед этой красавицей из прокуратуры, изображаю на лице боль нечеловеческую и муки душевные, оскорбленного и униженного избиением. А как иначе, если напали на ни в чем не повинного человека. Можно сказать, чуть жизни не лишили.

Такое впечатление, что этот товарищ играет. Очень уж ярко на его лице проступает боль физическая. А может и на самом деле ему больно? Вот только глаза смотрят спокойно и внимательно. Нет в них ни боли, ни страдания. Обычный взгляд мужчины, заинтересованного женщиной. Ладно, с этим я попозже разберусь. Его показания для меня не такие и важные. Сейчас главное собрать показания независимых свидетелей. Так сказать, увидеть картину глазами посторонних. А уж потом задать конкретные вопросы, как этому пострадавшему, так и хулиганам, напавшим на него. Что то мне в этом деле не нравится. Обычным хулиганством интересуется начальник следствия. Да и вообще, не понять, почему мы этим занимаемся, а не районный отдел полиции?

Следователь прокуратуры Волконская Александра Андреевна. Вот так: не больше и не меньше. А по другому и быть не могло. У такой благородной красавицы, родовые корни обязаны быть дворянскими. Потупив глаза, почти шепчу, вернее представляюсь: Дубровин Кирилл Викторович. И мне очень плохо как физически, так и морально. А разве может быть хорошо избитому хулиганами человеку. И моя благородная собеседница, как и положено столбовой дворянке, очень тактично просит у меня разрешения задать несколько вопросов. Но красота красотой, а своя рубашка ближе к телу. Так что слегка разочаровываю красавицу. И очень нежно и тихо шепчу, что пока нечем не смогу помочь нашему российскому правосудию. Самому честному и гуманному в Мире. В глазах темнеет постоянно и голова начинает раскалываться от боли, едва пытаюсь сосредоточиться на чем то очень важном. А как иначе, у меня же сильнейшее сотрясение головы. И даже возможно не сотрясение, а ушиб головного мозга. Милая женщина ни на чем не настаивает, но очень дружески предупреждает, что моя забывчивость может сыграть со мной плохую шутку. С каждым днем мое положение ухудшается с точки зрения закона. И она рекомендует найти мне хорошего адвоката. На прощание клянусь и божусь, что как только полегче станет, я сразу помогу следствию. А легче мне станет буквально на днях. Ведь уколы делают каждые четыре часа, а капельницы три раза в день. Мне так хочется продлить свое общение с красивой женщиной, и я прошу ее разъяснить зачем мне нужен адвокат. Ведь я пострадавший. Весь из себя избитый хулиганами человек, который приехал навестить старенькую маму. Надо же до такого докатиться, что тебя не только избивают в родном дворе, но и продукты забирают. Я же из магазина возвращался. И тут же следователь прокуратуры интересуется, мол, какие продукты отобрали? Я ускользаю от ответа, сославшись на головную боль, темноту в глазах и полную забывчивость. Никто же у меня хлеб с молоком не забирал. Пакет с ними так и остался валяться в кустах. На прощание женщина, а она для меня уже именно женщина, а не следователь, просит озвучить пожелания и просьбы, так и не объяснив, в чем мои проблемы. Ну какие могут быть у пострадавшего просьбы. Если конечно, не затруднит, я бы не отказался от фруктов. Выпишусь – рассчитаюсь. А то тут лежу один – одинешенек, всеми позабытый. Пытаюсь слезу выдавить, но не фига не получается. Закрываю глаза, чтобы показать как мне плохо, как меня утомил этот совсем не длинный разговор. Наконец следователь прокуратуры Волконская Александра Андреевна уходит, и я вздыхаю с облегчением. Можно расслабиться и прикинуть что к чему. Интересно, почему она завела разговор про адвоката? Похоже, дело пахнет керосином. А как ты хотел. Ведь до сих пор помню силу ударов. Жесткое соприкосновение с противником. Короче, скупиться не надо. Завтра же прогуляюсь по ближайшим от больницы улицам в поисках адвокатской канторы. Думаю, их в центре не мало.