Алексей Смирнов - Шляпа. Юмористические миниатюры

Впрочем, это очень запутанная ситуация.

Во-первых, сам этот сказитель есть чистый миф, потому что его никто никогда в глаза не видел, и рассказов его тоже никто не слышал.

Во-вторых, у правителя в помине не было никакого Розового Слона. Да и в городе этом пресловутый правитель ни разу так и не побывал, потому что и по причине чего наш город всегда был и остается неописуемой дырой.

Так что в итоге мы наблюдаем, как легенда оборачивается мифом.

Но мифы, как мы заметили в начале, тоже не возникают на пустом месте. В них что-то содержится – не то высокое, не то глубокое. А в нашем с вами случае присутствует еще и подлинная истина жизни, так как Розовый Слон – абсолютная реальность.

Его в нашем городе наблюдают без исключения все, даже дети, и не только на набережной. Событие, столь близкое населению внутренне, естественным образом связалось с отеческой фигурой правителя и покровителя.

Ну и в результате мы получаем чистую правду.

– Излагайте, – разрешил председатель национального комитета по счастью.

Проектировщик встал.

– Уважаемая комиссия! Нам, собственно, все это дело видится так…

Фломастер лихо забегал по ватмановскому листу.

– Вот здесь, допустим, будут резервуары. Мы исходим из тысячи кубометров. Один, второй, третий… – Высунулся кончик языка. – Четвертый. Пятый и… и… шестой. Вот здесь расположим, допустим, пропеллеры. Вот это – пульверизатор. Сопла находятся тут и… наверное, еще вот тут. Здесь – растяжка. Ресторан поставим сюда. Одно крыло, другое… размах произвольный… вот тут – запасное. Оперение… – Проектировщик начал быстро заштриховывать схему. – Внутренний гироскоп. Это у нас корзина… Перекидываем раму… Радары, скорее всего будут здесь.

– А это что?

– Это сигнальные огни. Ну, дальше кожух… сюда ставим стяжку… сюда вторую… Примерно вот так оно все задумано, в общем принципе.

Председатель полез пальцем в ухо.

– То есть, насколько я правильно понял, все готово? Будет разбрызгивать?

– Ну да. А куда оно денется? Осталась небольшая проблема, но это техническое.

– А точнее нельзя?

– Не хочется нагружать вас мелочами. Маленькая проблема. Просто непонятно, говорю, как это сделать технически. Как оно полетит.

– Да, это не мой уровень, – с облегчением согласился председатель.

…Годом позже проектировщики стояли на улице и пялились в небо.

– Ну и где?

– Ну и нет ничего.

– И ладно. Забудь! Видишь, летит что-то?

– Это вон там, маленькое?

– Тебе-то какое дело? Скажем, что оно.

– Да легко. Оно и есть.

Сообщения, поступавшие с Ленты Мёбиуса, приобретали тревожный оттенок. Налицо был пограничный конфликт между двумя сторонами – Оборотной и Лицевой; возник он, в первую очередь, по поводу того, какую считать которой.

Давным-давно эта Лента была обычной полоской для проверки на беременность.

Результат оказался положительным. Испытуемая ошеломленно рассматривала итог, механически скручивая его на разный манер. Доигравшись до Ленты, скрепила кончики, благо имела высшее образование и понимала, что вышло; не лишенная чувства юмора, она удалилась, по случаю напевая что-то про билет в одну сторону.

А Лента осталась лежать, пока не свалилась за умывальник.

И на ней, как и внутри испытуемой, расплодилась кросс-культурная, в меру рассудочная биология. Поначалу конфликт разгорелся между Цветными и Белыми: первые кичились фертильностью, вторые – целомудрием, но уровень цивилизации постепенно повысился до осознания расового равенства. Тогда агрессия перенаправилась на поверхности – Наружную и Внутреннюю, Лицевую и Оборотную, Изнаночную и Парадную, Верхнюю и Нижнюю. Началось социальное БДСМ с паритетным участием Цветных и Белых. В размытой зоне демаркации сосредоточились оппортунисты разных мастей, тоненькая прослойка пятой колонны, разжигавшая соглашательские представления о Единстве Поверхности и Общем Доме. Они выступали за поиск других Лент Мёбиуса с целью слияния в космполитическую Бутылку Кляйна. Кроме того, они распространяли бредни о существовании других, абсолютно непредставимых измерений – второго, третьего и четвертого, причем четвертое именовалось Богом.

Лента постепенно загнивала, так как каждая из сторон, предпринившая набеги на противницу, в конечном счете страдала сама.

С линии демаркации раздавались предупреждения о скором Апокалипсисе, который и наступил, когда Ленту случайно нашли. Сперва ее познакомили со вторым измерением, разъединив. А потом и с третьим, когда скомкали в шарик. После этого ее отправили в помойку знакомиться с четвертым и всеми остальными измерениями, но этого откровения уже никто не сумел вместить – да и некому было.

Демиург был деревом. Он именовал себя Носителем Информации. Он богато ветвился душами, обмакивая их в материальное существование, как в соевый соус, а после обсасывая и обгладывая. Если нравилось – прирастал слоем памяти, годичным кольцом. Если не нравилось – плевался. Слывя гурманом, однажды он погрузился в материю целиком и после сам себя съел, обогатившись собою.

– Так… посмотрим, что у нас тут!… чем милее душа, тем острее соус…

Демиург приходил за душами ночным вором, когда не ждали, и строго следил, чтобы те ничего не припрятывали, не зарывали в землю. Нищие души образовывали гарнир, создававший чувство объемного насыщения; они беспрепятственно проваливались в глотку. Богатые считались солью соли. Главному элементу блюда полагалось дойти, поджариться, упреть до готовности быть поглощенным демиургом. Иначе оно не лезло в горло – узкое, как игольное ушко.

– Вернулась моя любимая душа! С чем прибыла, чего добыла? Посмотрим, заслужила ли она праздник! Запишем ли мы ее путешествие в книгу жизни…

Демиург, принарядившись в фартук и повязав себе салфетку, шелестел пышной кроной.

Душа вернулась из командировки изрядно потрепанной. На периферии ей пришлось туго: ее там кромсали, валяли, отбивали, размалывали. Окунули в горчицу, посыпали перчиком, нафаршировали голубями. Душа капризничала и ныла. Извращенная обработкой, она просилась обратно и не желала расставаться с приобретенными язвами. Демиургу нравилось ее сопротивление.

Наконец, душа угомонилась. Она смирилась перед неизбежностью поглощения. Противоборство показалось ей сущим адом.

Демиург крякнул, прирастая в окружности очередным обручем.

– Будет тебе праздник! – пообещал он душе. – В следующий раз поедешь дебилом. И проживешь сто лет. Никаких забот! И ничего не жалко.