Николай Шмагин - Рубикон

Новобранцы притихли, все они были кубанскими казаками, потому силу и мужской характер ценили превыше всего. С этих пор они полюбили и уважали сержанта Удальцова, как настоящего казака, хотя он им не был.

Затем сержант построил курсантов и привёл обратно, в карантин.

Определил всем места в казарме: у каждого своя кровать с тумбочкой.

После всех процедур сержант в быстром темпе отвёл их в столовую на ужин, вывел на вечернюю прогулку, потом вечерняя поверка, и отбой…

Утром первого армейского дня всех спящих «молодых» словно подбросило с коек командой дежурного по казарме: «Подъём!!!»

Тут как тут сержант, зычным басом стал подгонять их, кое-как одевшись, и сунув ноги в сапоги, на бегу заскочив в туалет, они уже бежали из казармы строиться на зарядку.

Едва построившись, по команде «Бегом, марш!» молодые курсанты понеслись, грохоча новыми кирзовыми сапогами по мокрому асфальту, по шоссе мимо мрачного леса в темноту осеннего утра, сопровождаемые своим сержантом, опекающим их с неизменным усердием и отцовской заботой». Всё это пронеслось в сознании уже засыпающего Ваньки, и вместо тревог и волнений, его охватило чувство уверенности и спокойствия.

«Вот он я, прибыл на службу. Здравствуй, Армия!»

И пошёл день за днём по непривычному им, «молодым», плотному армейскому распорядку дня: построения, занятия по Уставам, политзанятия, физтренажи, строевые занятия.

В помощь сержанту Удальцову определили сержанта Левченко, специалиста по спортивному воспитанию личного состава, и вдвоём они с утроенным усердием принялись муштровать «салажат», как они говорили о новобранцах промеж себя.

В шесть утра громогласно объявлялся подъём, наспех одевшись, молодые уже привычно бежали на зарядку, вернувшись, дружно маршировали у входа в казарму, главное, не сбиться с ритма. Тогда держись.

– А ну не зевать, раз-раз, раз-два-три, – зычным голосом поддерживал строй сержант Удальцов, – взвод, стой! Смирно! Вольно. Полчаса на чистку сапог, на заправку постели, туалет, помывка. Разойдись!

Толкаясь, все бросились чистить сапоги, в казарме их уже ожидал у кроватей сержант. Когда «салажата» заправили свои постели, он проверил их: полоски на одеялах от первой до последней кровати в ряду должны быть единой полосой, подушки тоже в линейку.

В туалете ряды толчков, в умывальной ряды кранов с холодной водой, горячая была только в бане по субботам. Самые быстрые уже вернулись к тумбочкам возле кроватей, положить зубные щётки, пасту, есть ещё время надраить зубным порошком бляхи с пуговицами, ещё раз начистить сапоги гуталином, чтобы блестели, как у сержанта. Он это одобрял.

Так случилось, что призывники-кубанцы, дружно ехавшие в одном купе из Краснодара в Москву, оказались в одном взводе.

В казарме их кровати тоже стояли рядом. У окна расположился здоровяк Витя Приходько, по соседству с ним спортсмен Володя Путинцев, следующей в ряду стояла кровать весёлого парня Ивана Цапро, далее облюбовал своё место любитель горилки Петро Бузина, рядом с которым стояла Ванькина кровать. Сам он уже был готов к построению.

– Шустрый у нас парубок Иван, раньше всих снарядился, – добродушно прогудел Приходько, отдыхая от процедур.

– Он первым и в каптёрку просочился, трошки не усёк, шо в списке був последним, – засмеялся Цапро, пихая под рёбра сонного ещё Бузину. Тот лишь зевнул, облизывая пересохшие губы:

– На гражданке я бы уже пивком гарно освежился.

– Скоро на завтрак потопаем, – улыбнулся Путинцев, подмигивая Ваньке, – ты не против каши с маслом, Иван?

Ванька не успел рта раскрыть, как на всю казарму загремела команда:

– На утреннюю поверку выходи строиться!!

После переклички сержант прошёлся перед строем, внимательно и придирчиво осматривая курсантов, вроде всё в порядке, и усмехнулся, его школа, ничего не скажешь. Он был удовлетворён подопечными.

– Сейчас 7.25, время завтрака, затем сержант Левченко проведёт с вами строевые занятия на плацу. Ну а дальше по распорядку дня. Всем понятно?

– Так точно, товарищ сержант! – гаркнул в ответ строй…

В столовой было просторно и уютно, почти как на гражданке.

Для молодых из карантина завтрак был уже на столах, отдельно от старослужащих, которые с любопытством поглядывали на салажат.

Быстро рассевшись по местам, будущие солдаты принялись за завтрак, искоса поглядывая на сержанта и стараясь от него не отставать. Они уже знали по опыту предыдущих трапез, что он не будет никого ждать.

«Надо же, как мечет, и не горячо ему?» – думал Ванька, обжигаясь гречневой кашей, и стараясь есть рыбу так, чтобы кости не попали в горло.

Один Приходько уминал завтрак даже быстрее сержанта, за что получил от того одобрительный взгляд, у других получалось хуже.

Хлеб с маслом Ванька оставил на потом, завернув в салфетку и спрятав в карман, быстро стал пить чай, к которому полагалось три куска сахара. Цапро и Путинцев делали то же самое, один лишь Бузина ел кашу и пил чай неохотно, мечтая о чём-то своём. Цапро захихикал, кивая на него:

– Глянь, наш Петро мабуть о горилке размечтался, али о сливянке. Ни як не може гречку кушать. Не лезет в горло с утреца. Аж тресни.

Заглядевшись на Бузину, они позабыли на миг о сержанте, а напрасно. Быстро доев свой завтрак, сержант Удальцов встал из-за стола и, поправив ремень и одёрнув гимнастёрку, зычно скомандовал:

– Взвод, завтрак окончен. Выходи строиться!

Рассовывая по карманам хлеб с сахаром, молодые бросились за ним следом, гремя стульями и стараясь не глядеть в сторону «стариков»…

Сколько служил Ванька, он всегда хотел жрать, иначе не скажешь. Через пару часов после приёма пищи чувство голода снова охватывало всё его естество, и если где ему удавалось перехватить у кого сухарик, или горбушку черняшки, он был счастлив. Только тот, кто служил в армии, понимает по-настоящему, о чём речь.

Со временем ко всему прочему добавилась ещё изжога, от неё рот наполнялся слюной, пекло в груди, и тогда ребята курили, чтобы сбить эти два вечных сопутчика солдата: чувство голода, и изжогу.

А пока Ванька шагал в строю, стараясь не сбиться с шага, иначе поломаешь строй и заработаешь наряд вне очереди, драить толчки в туалете после отбоя. Сержант любил награждать неумех этим почётным занятием.

Молодые шли на плац, глядя, как к их сержанту присоседился сержант Левченко. Всё ясно, теперь он будет гонять по строевой подготовке, пока семь потов не сойдёт, несмотря на холод и ветер.

Навстречу шёл взвод старослужащих, наверное, с боевого дежурства возвращаются, или ещё откуда, кто знает. Поскорее бы отучиться, и стать как все. Молодёжь приуныла.

Проходя мимо, сержанты обоих подразделений перекинулись словцом и перемигнулись. Надо показать салажатам, что такое строй и песня.