Мика Варбулайнен - Тайна браслета Изольды. Мистическая история

© Мика Варбулайнен, 2017

ISBN 978-5-4483-7306-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Павел быстрым шагом пересёк маленький дворик, зажатый со всех сторон старыми питерскими домами. Он открыл дверь подъезда.

Пологая широкая лестница еле освещалась лампочкой Ильича, обшарпанные стены с жалким подобием «граффити» на них, напомнили Павлу о беззаботных детских годах, проведённых в этом старом доме в центре Питера. Постояв несколько секунд на первом этаже, он устремился на третий, перешагивая сразу через несколько ступенек. У двери квартиры бабушки, его некогда горячо любимой и обожаемой бабушки, он остановился, с замиранием сердца вставил ключ в замочную скважину. Дверь со скрипом отворилась, и Павел шагнул за порог…

Здесь ничего не изменилось со времён его далёкого детства. Всё было по-прежнему. Сумасшедший двадцать первый век остался за толстыми стенами дома.

В квартире бабушки царила середина двадцатого века. Громоздкий «ждановский» шкаф занимал половину прихожей, стул с продавленным сидением тоскливо ютился в углу, зеркало на стене в роскошной резной раме и бра со шнурком, на конце которого вместо пластмассовой пупочки была вставлена большая круглая бусина – всё было как и раньше, только не было бабушки…

У Павла подступил ком к горлу. Он глубоко вздохнул. Запахло жареными блинами. На секунду ему показалось, что это бабушка стряпает на кухне и сейчас он услышит её голос:

– Паша, ты голодный? Иди мой руки, и быстро – на кухню, пока блиночки горяченькие…

Павел ещё раз вздохнул, снял ботинки и направился по широкому коридору, какие бывают только в старых питерских квартирах, в комнату.

Павлу было немного за тридцать. Он работал в городской клинике хирургом. Его родители уже два года жили за границей – в Марокко. Отец – профессор филологии, преподавал русский язык для иностранцев, мать – сценарист и писательница, отправилась вслед за мужем искать новые впечатления для очередной книги.

Бабушка завещала свою квартиру Павлу. Соседи полагали, что Евдокия – так звали бабушку Павла, в обиде на своего сына Андрея, так как он выбрал свою стезю в жизни – филологию, вопреки мечтаниям матери – стать биологом или же врачом.

Она, посвятившая всю свою жизнь генетике, изучению первопричины возникновения наследственных болезней, видела в лице сына продолжателя своих исследований.

Однако Андрею было совершенно наплевать на последователей Вавилова, его манили Шиллер, Гёте, мастер короткого рассказа – Чехов. Когда после выпускного Андрей сообщил матери, что поступает в университет на филфак, она, не произнеся ни слова ушла в свой кабинет и не выходила оттуда до позднего вечера. Мать не разговаривала с сыном несколько дней, но потом смирилась с его выбором. Андрей учился блестяще. Уже на втором курсе ему предложили работу на кафедре, а затем и аспирантуру. В двадцать шесть лет он уже имел учёную степень и Евдокия, хоть и не подавала вида, очень гордилась сыном и с удовольствием рассказывала знакомым об успехах своего отпрыска.

Когда родился Павел, она чуть ли не с грудничкового возраста ринулась прививать ему любовь к биологии. Он сызмальства знал, как устроено то или иное растение, почему у одних людей глаза голубые, а у других – карие, почему при одних факторах клетки живого организма бешено размножаются, а при других – гибнут.

Профессия Павла была предопределена. После окончания школы он с лёгкостью поступил в медицинский институт.

Сейчас Павел был довольно неплохим доктором, подающим большие надежды на будущее. Пациенты его любили, и смело вверяли ему свои драгоценные тела.

Чтобы уладить все дела, возникшие после смерти бабушки, Павел вынужден был взять внеочередной отпуск.

Порядок в квартире был совершенно чуждым явлением для такого человека, каковым являлась Евдокия. На письменном столе валялась куча разных бумаг, по всем четырём углам высились небоскрёбы из стопок книг. Пальма, давно забывшая, что такое тропические дожди, сиротливо стояла рядом со столом в огромной кадке, скорее походившей на бочку для соления огурцов, нежели на цветочный горшок. С фотографий, висевших в большом количестве на стенах кабинета, сквозь толстый слой пыли, с укоризной глядели лица предков и дальних родственников Павла.

Звонок мобильника, популярная битловская мелодия, заставил его отвлечься от мыслей об уборке. Звонил институтский приятель Денис. От лица многочисленных друзей напрашивался на новоселье. Было слышно, как в унисон с Денисом, кто-то поддакивал, подхрюкивал, направлял ход мыслей приятеля в нужное русло, периодически хихикал. Павел понял – компания к нему намыливается приличная.

С трудом отвертелся, пообещав непременно принять всех через пару неделек, после приведения в порядок изрядно захламлённой квартиры бабушки. Только он нажал сброс, как вновь запели «Битлы». На сей раз звонила мама. Объяснив ей, что всё в порядке, что питается он хорошо, что, в конце концов, он – взрослый мужик, что наследство оформил, вещи потихоньку перевозит, Павел перевёл дух.

– Ну-с… С чего ж начать уборку? – сам себе, вслух, задал вопрос Павел.

Его размышления прервал резкий звонок в дверь.

«Сегодня у меня какой-то аншлаг! Неужели эти оглаеды всё же решили приехать?» – подумал Павел и направился открывать дверь.

На пороге стояла Алиса. Смущённо улыбаясь, спросила:

– Не ожидал?.. Можно к тебе.

В руках она держала бесформенный полиэтиленовый пакет, со всех сторон которого что-то торчало и выпирало.

– Это тебе, – Алиса протянула пакет Павлу.

– Что это? – озадаченно спросил он, принимая пакет.

– Продукты.

– Продукты? Зачем?

– Как зачем? Есть.

Алиса шагнула через порог. Павел посторонился.

– Ну, ты чего? Паш? Пристукнутый какой-то.

Павел улыбнулся:

– Так и есть, пристукнутый. Точно ты подметила. Ты, давай, проходи в комнату, а я – мигом!

Он скрылся с продуктами в кухне.

– Проходи! Чувствуй себя, как дома! – прокричал он.

– Хорошо, хорошо! Прохожу! – отозвалась Алиса и направилась по коридору в сторону комнаты, с интересом осматривая всё вокруг.

Она подняла голову к потолку, провела рукой по стене:

– Обожаю старые квартиры… Потолки высоченные! Не то что в моей «хрущёвке». Паша, а сколько лет этому дому? Не знаешь?

В коридоре появился Павел, толкая перед собой сервировочный столик на колёсиках.