Андрей Латыголец - «Годзилла». Или 368 потерянных дней

Студнев недовольно ёжился, поглядывая на первый период, закрывший своими сонными телами очевидную неуставщину.

– Второй период сегодня на пробежку не пойдет, – сказал он. – Дуйте в «холодную» за шуфлями и на плац снег грести. Потапенко, командуй!

– Товарищ старший лейтенант, вы не переживайте, всё прошло без эксцессов, – сказал тот.

– Без эксцессов, – занервничал Студнев. – Вот посадить бы перед дембелем на десять суток Кулакова и Рондикова, вот тогда бы точно всё без эксцессов прошло.

– Товарищ лейтенант, – сказал Кулаков. – Традиции второй роты нетленны.

На весь день до ужина нас со всем вторым периодом от греха подальше отправили работать на второй этаж недостроенного корпуса ППУ, выгребать из помещений щебень и производственный мусор. К козырьку подъезда подкатили грузовик с прицепом, и мы старательно сбрасывали вниз из окон весь этот шлак. Командовал нами розовощёкий Потапенко, засунув руки в карманы расстёгнутого бушлата. Второй период делал вид, что трудится, а мы ишачили по полной. С первого же дня я решил особо не залетать и не косячить, тем более на мои плечи легла тяжёлая ноша ответственности за свой период, и за себя в целом. Но в итоге за весь рабочий день меня уже пару раз подозвали к себе «фазаны» и с замечаниями, что некоторые из наших умышленно филонят, предупредили, что если бы подобное узреют «дедушки», раз двадцать я уж точно получу по шапке. Из рьяных нарушителей я сразу выделил Чучвагу, Гурского, Игнатюка и Сташевского.

Я работал в правом крыле казармы на толчках, сгружая в носилки старую отбитую плитку вместе с Ратьковым и Нехайчиком. Дышать было невыносимо, пыль забивалась в ноздри и мы каждую минуту поочерёдно чихали. Жутко хотелось есть и спать. Я сбросил уже добрых пять килограмм, но это меня ни чуть не тревожило. Окна туалета выходили на сад за трибуну главного плаца, где трудились солдаты первой роты. Сыпал мокрый снег. Земля была промёрзлой, и они пытались долбить её наконечниками тупых лопата. Смотреть на это зрелище было полным унынием.

«Я трапіў сюды добраахвотна, ніхто не цягнуў мяне сілком, – подумал я. – Аднак гэта зусім не тое, чаго я чакаў».

В конце дня мы выметали взлётку ППУ. Нам усердно стал помогать второй период. Я заметил, что в этом ремесле они были на много практичнее нас. Чего стоил один ефрейтор Вильков, который мог вымести всю взлётку быстрее всех нас вместе звятых. Едловец и Мирошин поучали, как подметать, чтобы не оставалось «хвостов». Ракута с Тавстуем подшучивали над нами и держались близ Потапенки. Кесарчук тупился в телефоне. Подметая взлётку, я искоса смотрел на этих ребят и их забота, и даде некая опека над нами, привносила определённое спокойствие и мысли, что ничего плохого с нами пока не случится, а над нами всегда будут стоять люди, которые смогут прибрать за нами оставшийся сор.

***

Официальное знакомство во второй роте проходило под началом Веры. Нас всех усадили на стулья кругом взлётки, как в кружке анонимных алкоголиков, и мы по очереди стали представляться, кто мы и что мы. В основном ротного интересовали наши гражданские увлечения. Пацаны особо не разглашались, тем более «дедушки» и «фазаны» с лычками то и дело подтрунивали над нами, вынося на смех все наши гражданские предрассудки. Игната надоумило сказать, что он в школе панковал и несколько раз красил волосы. Беднягу чуть не зачислили в петухи, но Вера вовремя остановил весь этот переполох и велел ему замолчать. Ранка заявил, что гонял за ФК «Нёман» и вообще слыл бесшабашным хулиганом. Все остальные были заурядными гопорями. Я лишь сказал, что музыкант и пару раз печатался в государственной газете и литературных журналах. Я тогда ещё знать не знал, что инициатива в армии наказуема и в таких случаях вообще следовало помалкивать. Сташевский с горечью заметил, что весьма хотел попасть в ВДВ, но из-за матери, лишённой родительских прав, был отстранён от этого элитного подразделения. Что не говори, а биография там должна была быть безупречной. Сперва все с опаской поглядывали на этого перекаченного мальчугана, который в своих габаритах мог потягаться разве что с сержантом Гнилько, но со временем всем стало ясно – внешность его обманчива.

– А когда можно будет заниматься на тренажёрах? – только и спросил Сташевский.

Дембеля улыбчиво переглянулись с ротным и сержант Кулаков бойко заметил:

– Тебя на «физо» будь здоров и без железа прокачают.

***

На следующее утро была адова тактико-техническая подготовка. Мы удосужились познакомиться и лицезреть лейтенанта Левковича, командира второго взвода нашей роты. Это был среднего роста молодой человек, с обычным квадратным лицом, присущим всему здешнему офицерью, младше меня на год, весьма коренаст, к тому же выпускник суворовского училища, со своенравным характером и любитель выпить горькую. Все остальные его недолюбливали, а сержанты особо не панибратствовали.

Нас экипировали в бронежилеты, выдали каски с автоматами и вывели на улицу.

– Сигару мне, – выйдя паханской походкой, заявил лейтенант.

По колоне прошёлся шёпот:

– Малые, сигару нашли, быстро!

Гурский тут же достал свой «Winston» и довольный Левкович скомандовал направляться в сторону клуба. Там находился армейский стадион с полосой препятствия и иными атлетическими приспособлениями, где обычно страдала вся часть.

Левкович построил вторую роту на беговой дорожке, и около часа размусоливал нам по какой-то затёртой брошюре правила охраны военно-административных зданий, защиты их от нападения и организации блокпостов. Стоять при этом следовало смирно, внимая речам лейтёхи.

В какое-то мгновение я почувствовал, что меня мутит, голова закружилась, и я готов был блевануть. Совершенно непривычные нагрузки на организм давали о себе знать. Я посмотрел по сторонам – рота стояла преисполненная воинского долга.

В следующий час нам пришлось разыгрывать охрану и диверсантов. Мы с «фазанами» в одночасье стали охраной, «дедушки», соответственно, вооружёнными террористами. Ходили вдоль клуба, словно по блокпосту, пока спрятавшиеся «дедушки» ждали момента, чтобы на нас напасть. Нам же нужно было вовремя заметить диверсию и задержать всех без исключения. «Фазаны» шепнули нам, чтобы мы особо не дергались, и как только появятся «дембеля», тут же падали на землю, словно нас положили умелые снайпера. Я видел, как ефрейтор Борода несколько раз заехал с ноги по рёбрам Цитрусову, а тот лежал и смеялся.

Я изрядно замаялся, качаясь по мокрому снегу во всей это амуниции, совершенно не понимая смысла в этих тактических учениях. Хотя, с другой стороны, лейтенант Левкович отрабатывал свои часы, за которые ему платили зарплату, «дедушки» весело проводили своё время, а всем остальным приходилось терпеть.