Андрей Шаргородский - Женские слёзы: двести пятьдесят оттенков мокрого (сборник)

Досада проходит с третьим выпитым коктейлем и обсуждением в туалете нового Иркиного платья. Все, у кого не появилось новых нарядов и демонстрировать было нечего, сходятся во мнении, что поход в ночной клуб – это как рыбалка. Опытный рыбак всегда берет с собой испробованные временем наживки, на которые всегда можно гарантированно что-то поймать. Пусть не самую крупную рыбу, но все же. А вот рыбачок с «понтами», который хочет показать, что он круче всех, старается применять новую, эффектную наживку, что приводит обычно к плачевному результату. Крупная рыба, как впрочем, и принцы на белых конях, куда-то уплыли или ускакали, а обычная среднестатистическая рыба клюет на то, что знает. В результате обида проходит, и у всех, кроме Ирки, начинается безудержное веселье. Утром, когда все дома разговаривают полушепотом, а голова разваливается на части, смутно вспоминается, что вчера на что-то обиделась. Попытки напрягать память и что-то вспомнить заканчиваются плачевно. Все чувствуют себя виноватыми – это хорошо, но за что??? От этого становится досадно, и, соответственно, слезы сами льются ручьем. Когда уже все стоят рядком на коленях необходимо применить старый прием: «А теперь, чтобы понять, что вы осознали свою вину, рассказывайте в подробностях, как все произошло, в чем ваша вина и как вы это собираетесь исправлять». Слезы высыхают, обида с досадой проходят, извинения приняты. «Ну и что, что мне хотелось в четыре утра кофе в постель, и непременно с клубникой? Вы просто обязаны предугадывать мои желания и мелкие капризы! Ну, ладно, на первый (или пятый) раз прощаю, но за это вы меня сегодня не трогаете. Мама будет проводить выходной в постели». Хэппи энд, все «шуршат», а ты королевой целый день избавляешься от «сушняка».

Досада чем хороша, что она, как и обида, быстро (ну, если нет в планах затягивать конфликт) проходит. Пролитые женщиной слезы компенсируются ей всевозможными подарочками, ублажениями и спокойствием души, которую посмели нагло потревожить. Недаром говорят, что если женщина не права, мужчина должен немедленно перед ней извиниться.

В этом случае все намного сложней и глубже. Слезы от зависти не погасить подарками и извинениями. Их невозможно остановить ничем. Это надолго, если не навсегда. Эти слезы приходят глубокой ночью и уходят с восьмидесятилетним юбилеем. Обида и досада – это мелкие недоразумения по сравнению с завистью. Поэтому слезы от зависти – одни из самых горьких. Бороться с последствиями бесполезно, а устранить причину их возникновения невозможно.

Когда эта тощая корова из бухгалтерии жрет все подряд, включая пончики, булочки и пирожные, и при этом не полнеет, весь мир меркнет, и на душе становится досадно, обидно и больно одновременно. Это пришла зависть, потому что стрелка твоих весов постоянно показывает увеличение твоей широкой души. Девчонки рассказывали, что однажды у Тоньки из соседнего дома случилось чудо. Каждый день она, как и все, начинала с взвешивания. Весы показывали, что ежедневно вес ее менялся (в сторону увеличения, естественно) на один килограмм. Все не замечали, что она полнеет, однако весы через неделю показали, что она поправилась на десять килограммов. Паника и ужас охватили бедную Тоню. Дома слезами мыли полы. Дети после школы не возвращались домой, а шли к бабушке и сидели там до глубокого вечера, чтобы не портить себе психику. И вот тогда ее муж раскрутил весы и обнаружил, что какая-то там пружинка или деталька (не важно) растянулась, и весы просто не могли показывать точный вес. Пока муж бегал на базар за пружинкой, пока он ее поменял, весь дом замер. После ремонта весы показали, что Тоня не только не поправилась, а даже похудела на сто пятьдесят граммов. Смех, слезы (от счастья, смотри ниже), возвращение детей домой, а любви – к мужу сделали этот случай легендой, которую передавать будет не одно поколение. Ну, а женщины всего района, да что там района – всего города, спокойно наблюдали за своими весами и были уверены, что сломаться могут любые весы в любой момент времени.

Но бывает еще сложнее. Один бизнесмен из-за нелетной погоды был вынужден (о, ужас!) ехать в столицу на поезде и поскольку билетов на СВ не было, ему пришлось прозябать в купе. По соседству с ним ехала обычная молодая незамужняя женщина, готовая осчастливить любого, сколько-нибудь богатого человека. Бизнесмен этот не захотел скучно сидеть в совсем несвежем купе и предложил женщине пойти с ним поужинать и скоротать время в вагоне-ресторане. Как воспитанная женщина, которую родители с детства учили, что знакомиться в общественном транспорте – позор для семьи, она отказала мужчине. Тот пожал плечами и пошел сам. Через месяц ее пригласила на свадьбу школьная подруга, которая по секрету рассказала, что недавно ей один состоятельный человек сделал предложение, и она согласилась. Так же по секрету она поведала, что была вынуждена работать в последнее время в вагоне-ресторане на поездах. Вполне предсказуемо она рассказала, что именно в тот день, когда молодой бизнесмен сделал непристойное предложение молодой женщине в купе, официантка обслуживала столик со скучающим миллионером, который попросил ее, официантку, скрасить ему одиночество. Результатом стали эта свадьба и брачный контракт на четыре миллиона долларов отступных, в случае чего. Молодая незамужняя женщина из купе всю свадьбу беспробудно пила, так как жених был тем самым миллионером из поезда, который был ее попутчиком, и которому она отказала составить компанию в ресторане. В конце вечера ее вынули из петли в туалете ресторана, в котором проходила веселая свадьба. Вешаться она пробовала еще три раза, так как муки и слезы зависти, а также обиды и досады, отравили окончательно ее жизнь, и другого выхода она для себя не видела. Хотя и эта история имеет продолжение. Брачный союз официантки и бизнесмена продолжался недолго. Они развелись, и потерпевшая сторона (естественно, женщина), получив свою долю, уехала за границу, где подсела на наркотики, и теперь все время проводит в реабилитационных клиниках. А наша знакомая и бизнесмен все-таки поженились, воспитывают троих детей и вполне счастливы. Особенно она, потому что «пускай теперь она мне завидует!»