Виталий Шипаков - Проклятый род. Часть 1. Люди и нелюди

Как ни странно, но Кольцо особо возражать ему не стал. Встряхнувшись, словно вылезший из воды на берег конь, он лишь утвердительно кивнул:

– Верно говоришь, подаваться надо поскорей к родным местам, а то при эдаком загуле и в застенок царский недолго угодить. Я еще вчера приметил, как крутятся возле нас всякие твари-соглядатаи, того гляди дознаются о происхождении нашего богатства, – и обращаясь к сотоварищам, спросил, – так что, идем на Дон, казаки?

– На Дон, на Дон, – загомонили те еще не протрезвевшими голосами. Несогласных с атаманом, как всегда, не оказалось.

– Только, Ванька, вот какая несуразица, – о чем-то вспомнив, обратился он к Ивану. – Самого главного мы так и не сделали, справу-то тебе не приобрели. Пусть браты пока в дорогу собираются, а мы тем временем к купчишкам в гости сходим.

Выйдя из кабака, Кольцо начал рассуждать уже вовсе трезво:

– На торжище нам, пожалуй, делать нечего, все одно там ничего хорошего не купишь. Пошли к Иосифу, у него все нужное для человека воинского звания имеется. Да и побеседовать с ним не мешало бы, он о делах Московских много знает. Это ж по его подсказке на боярский караван я вас водил.

– А кто такой Иосиф? – заинтересовался Ванька.

– Да то ль поляк, то ли жид, я толком сам не знаю. Одно могу сказать – хитрюга редкостный, но в общем человек он неплохой, среди барыг немалым уважением пользуется. Да и товары у него всегда отменные. Из одежды что иль из оружия я обычно у Иосифа беру. Дерет, паскуда, правда, втридорога, зато в одном месте все приобретем, без догляда посторонних глаз.

Посмотрев на поредевший после женских ласк ряд перстней на своих пальцах, лихой разбойник весело добавил:

– Может быть, и для меня что достойное найдется.

Идти пришлось аж на другой край города, но, судя по тому, как уверенно вышагивал Кольцо, в Смоленске он бывал много раз. Свернув в изрядно позагаженный домашней живностью проулок, казаки наконец остановились у ворот небольшого деревянного домишки. Ванька сразу же почуял разочарование. Вряд ли предмет его мечтаний – сабля с золоченой в самоцветах рукоятью, под стать отцовскому кинжалу, соболья шапка и красного сафьяна сапоги, могли храниться в столь убогом жилище.

Атаман без лишних церемоний пинком открыл калитку и с гордо поднятой головой прошествовал на подворье. Княжичу не оставалось ничего другого, разве что последовать его примеру.

Двор был пуст, но не успели побратимы подойти к крыльцу, как дверь дома распахнулась, и на пороге появился хозяин с выражением радостного удивления на лице. Сбежав с крыльца, он застыл пред атаманом с распростертыми объятиями.

– Здравствуйте, гости дорогие, по делам пришли иль мимоходом решили посетить мое жилище скромное?

– Здравствуй, пан Иосиф, – не то что не обняв, но даже не подав руки, сдержанно поприветствовал его Кольцо.

– По делам, конечно, что ж еще-то может казака к купцу привести. Вот собрата младшего надобно обуть-одеть, да так, чтоб выглядел меня не хуже.

– Тогда извольте в дом пожаловать. Столь красивого юношу достойно обрядить – дело непростое, – растерянно взглянув на Ваньку, пригласил хозяин.

– И недешевое, – хитро подмигнул ему Кольцо, враз сообразив, что растерянность во взгляде пана вызвана не чем иным, как неказистым видом молодого казака. Старая дырявая рубашка, такие же штаны, заправленные в напрочь сбитые сапоги – своих сапог у Ваньки сроду не было, вначале с матери, потом с отца Герасима донашивал – настолько вызывали сомнение в его платежеспособности, что даже сабля в украшенных серебряной вязью ножнах и драгоценный кинжал не могли его развеять.

– Да ты не бойся, разве я к тебе безденежных когда водил, – заверил атаман, похлопав по кожаной суме, что висела на плече у Княжича и сразу же отозвалась монетным звоном, и первым вошел в дом.

Скромное убранство жилища еще более вселило в Ваньку неуверенность, что здесь он обретет достойную одежду и оружие. В обители Иосифа были только стол со скамьями да расставленные вдоль стен сундуки.

– Вы уж не взыщите, паны казаки, что столь скромно вас принимаю, – доставая из одного из них дешевый глиняный кувшин с вином, стал оправдываться хозяин.

Кольцо махнул рукой, мол, черт с тобой, сам налил себе вина и жадно осушил довольно емкую кружку. На предложение его опохмелиться Княжич лишь брезгливо сморщился.

Впервые пережитый длительный загул породил у Ваньки такое отвращение к хмельному, что даже винный дух вызывал чувство дурноты.

– Видишь, пан Иосиф, средь нас, казаков, тоже трезвенники попадаются. А я уж, грешным делом, думал, только ты один на белом свете зелья в рот не берешь, – насмешливо промолвил атаман.

– Что делать, при моих занятиях нелегких надо трезвость ума сохранять, – развел руками купец.

Отказ хозяина от выпивки и его упоминание о какихто особенных делах вызвали у Княжича немалый интерес. Без всякого стеснения, сказалась побратимова наука, Ванька принялся разглядывать торговца, имевшего довольно странный вид. Ростом он никак не уступал далеко не мелкому Кольцо. В плечах широк, но худоват. Толстогубый рот скрывали вислые усы и короткая, остриженная клинышком бородка, посеребренные густою проседью. Совсем седые волосы, росшие почти что от бровей, малость кучерявились. Пан, пожалуй, был по-своему даже красив, однако имелось в его облике что-то нехорошее, отталкивающее. Особенно Ивану не понравились глубоко посаженные, черные как уголь глаза, в которых легко угадывался изворотливый ум и неизживаемый, похоже, ставший уже привычным, страх.

– Либо он трус несусветный, либо дела ведет настолько мерзкие, что мы, разбойники, просто ангелы в сравнении с ним, – подумал Княжич.

Почуяв Ванькин взгляд, Иосиф вздрогнул, но тут же добродушно улыбнулся:

– Я вижу, пану казаку не терпится на мой товар взглянуть.

Затем, открыв один из сундуков, движением руки пригласил осмотреть его содержимое. Увидев множество красивой, совершенно новой одежды, юный воин сразу позабыл о странном хозяине. Так как все приобретения были намечены заранее, он довольно быстро остановился на красного сафьяна сапогах с чуть загнутыми острыми носками да большими серебряными подковками, широких красного сукна шароварах, трех белых шелковых с золотыми пуговками рубашках, белом шляхетском кунтуше 13 13 Кунтуш – верхняя одежда с разрезным рукавом, была наиболее распространена в Польше и Малороссии (Украине). и, конечно же, собольей шапке тоже польского покроя, украшенной пером какой-то диковинной птицы.

Пока шальной от радости Иван выбирал себе одежды, Кольцо с купцом вели серьезный разговор.

– Что новое, Иосиф, на Москве творится? Слышал я, будто бы Грозный-государь войну с твоими соплеменниками затеял, – поинтересовался атаман.