Яков Миронов - Он пришел. Книга первая

Мордехай задал вопрос: «Уважаемый ребе! А насколько это возможно?»

И рабай ответил со всем уважением к этим людям: «Вообще-то такая возможность была предоставлена роду Аарона-когена из колена Левитов. Поэтому даже сегодня, но, правда, очень редко, такое происходит. Мордехай! Я очень извиняюсь! Но вы могли бы ответить на вопрос о том, имеют ли ваши родители какое-либо отношение к колену Левитов?!» – р. Моше-Хаим в упор посмотрел на Мордехая.

Тот немного смутился, но ответил достаточно правдиво и полно: «Моего отца зовут Михаилом. Имя моей мамы Рахель. С моего рождения, насколько я себя помню, никто из них никогда не рассказывал о том, к какому роду или к какому колену мы относимся. Поэтому я думаю, что мы считаемся евреями из общего народа Израиля». Мордехай посмотрел в сторону Сары и спросил: «Любимая моя! Ты уверенна, что этот мальчик – наш сын?»

Теперь Сара забеспокоилась и, встав с кровати, перевернула малыша на живот. Она взглянула на спину ребенка, а затем вернула его в прежнее положение. Укоризненно посмотрела на своего мужа и улыбаясь произнесла: «Мой дорогой! Ты у меня, без сомнения, очень сильный и выносливый в своем ремесле! Но глаза следует открывать с самого начала. Поэтому я горжусь тем, что этот мальчик наш с тобою сын. И никто! И никогда! Не переубедит меня в этой истине».

Мордехай, не отрывая глаз от своей жены, переспросил: «Что это значит?»

«Это значит, что у нашего сына-великана и у тебя, мой скромный и застенчивый муж, в одном и том же месте несмываемая метка. О которой знаю я и, возможно, твоя мама, пусть она будет здорова до ста двадцати лет», – улыбаясь, проговорила Сара.

«То есть?!» – сконфуженно обратился отец младенца к Саре.

Щеки мамы малыша покрылись ярким румянцем, и она не переставая улыбаться, ответила: «Любимый мой! Как у тебя, так и у нашего сына между лопатками, посередине спины, одинаковое количество маленьких родимых пятен. И если присмотреться, тогда создается впечатление, что зажжен маленький огонек».

К ребенку подошел Мордехай и поступил с ним так же, как до этого его жена Сара. А затем, еще более засмущавшись рабая и стоявшую тут же медсестру, тетю Машу, Мордехай многозначительно произнес: «Да-а-а!..»

«Да! Да!» – уже не сдерживая своего откровенного смеха, сказала Сара.

Рабай молча смотрел на происходящее, а когда родители мальчика переводили дух от разговора, тогда и он внес свое высказывание: «Мазел Тов! И на завтра, с вашего разрешения, я назначу встречу с хахамом (мудрец) Ароном, который должен убедиться в моей правоте. Потому что именно он Гомель (обученный по законам ТОРЫ человек, приводящий в исполнение обряд Брит-Мила), и ему предстоит соблюсти этот ритуал по всей строгости закона ТОРЫ».

Все с большим вниманием посмотрели на рабая. Мордехай в особенности, потому что после этого он произнес: «Уважаемый ребе! Извините мне мою настойчивость! Но не вы ли сказали, что наш мальчик обрезан. А если это так, тогда для чего нужна Брит-Мила?!»

Рабай нисколько не смутился от заданного вопроса. Скорее, наоборот! Он приободрился и отвечал спокойным голосом учителя: «Господин Мордехай! Вы абсолютно правы, что задали мне такой вопрос. И это хорошо! Потому что по нашим законам только во время Брит-Мила мальчику присваивается имя. Ваш сын получит много благословений: от родственников, от друзей, от совершенно незнакомых людей, от Гомеля, от меня и от вас самого. Вы, Мордехай, получите благословение. Ваша жена и вся ваша мишпаха (все входящие в родословие мужа и жены) приобретут благословения. Благословение получит Сандак (человек, у которого во время Брит-Мила находится на руках младенец). Все находящиеся во время ритуала Брит-Мила также получают благословение. Вы, Мордехай, заметьте, какое количество людей приобретут благословения, которые произносятся исключительно на Брит-Мила. Сколько душевных факелов возгорятся при помощи этих благословений! Разве кому-нибудь из нас может прийти мысль отказаться от всего этого?! Я надеюсь, что нет таких среди нас! А раз так, тогда к приготовлению этой мицвот следует приступить немедленно. Вы согласны с моими доводами, Мордехай?» – и р. Моше-Хаим в упор посмотрел на отца новорожденного мальчика.

Мордехай стоял и качал головой ничего не отрицая, но и не отвечая на сказанное. Все понимали, что он находится в некотором замешательстве.

И тогда рабай добавил: «Раз все согласны, я предлагаю испытать вашего сына. Пусть он сам выберет путь, по которому он уже направлен».

На этот раз муж Сары не выдержал и его понесло: «Знаете, дорогой ребе! Я, конечно, во многом с вами соглашусь, но только не в этом случае. Испытание детей возможно, но, вероятно, после того, когда ребенок начнет ходить! А какому испытанию можно подвергнуть четырехдневного младенца, если кроме материнской цицки ему ничего не известно! И потом! Даже это он видит или чувствует только тогда, когда имеет желание насыщения материнским молоком. И еще…»

Сара взяла мужа за руку и со всей женской силой сжала его ладонь. Мордехай не ожидал и абсолютно не был готов к такому повороту. Он посмотрел сначала на Сару, но заметив, что она отвела взгляд, проводил взглядом взор своей жены, и… Вот то, что увидели все находящиеся в этот момент в палате…

В этот короткий жизненный миг солнце в небесах стояло на своей высшей отметке. Оно было жарким, а лучи его очень яркими. Однако никаким образом они не могли проникнуть в это время в палату № 13. Потому что окна палаты выходили во двор больницы, затененный от дневного света специальным навесом. Но каким-то непонятным образом в окно проник сильный светлый луч. И этот самый луч освещал сына Мордехая и Сары, и ни к кому более он не касался.

Все тело мальчика, и особенно лицо и волосы, источали необычное свечение. Его кудри приобрели оттенок чистого золота. Небесно-голубые глаза отбрасывали волны радужного цвета. Ребенок сиял загадочной улыбкой. Пеленки приняли цвет белизны горного снега и от появившегося легкого ветерка они приподнялись и колыхались над детской кроваткой. Тайна абсолютной тишины посетила палату № 13 родильного отделения. Все испытывали внутреннюю радость. Болезни находящихся здесь людей вырывались из их тел и пропадали в щелях потолка, стен и полов. Малыш смотрел поверх всех голов и из его рта выходил тихий смех. Что видели его небесно-голубые глаза? Что слышали его немного оттопыренные уши? Об этом можно только догадываться! Но любой жизненный миг или момент имеет свое определенное время. Так и здесь! Луч света постепенно тускнел, и вскоре все приобрело обычные регулярные оттенки и цвета. Душа каждого из присутствующих очистилась от темных пятен. Легкость, веселость и молодость – вот что вернулось к этим людям.