Яков Миронов - Он пришел. Книга первая

Сара любовалась красотой своего младенца! Мордехай наслаждался достоинствами своего сына. Р. Моше-Хаим осмысливал происшедшее, и у него зарождалось предчувствие многовекового ожидания того, кто должен прийти в мир для осуществления планов Пресвятого и Превечного Благословенного, который БЫЛ, ЕСТЬ и БУДЕТ от века до века и после скончания времен не изменится.

Медсестра тетя Маша посмотрела в зеркальце, которое достала из кармана, и увидела себя помолодевшей на тридцать лет и подумала: «Теперь кто меня увидит, не узнает совсем. А как детям моим объяснить, что было чудо, и я поэтому помолодела?! Да и всему персоналу что я теперь скажу? О, Господи! Чудо-то какое! Чудо, да и только», – и она поторопилась к младенцу, но р. Моше-Хаим остановил ее пыл, потому что понял ее намерения. Он просто встал на ее дороге и вдобавок взяв за руку Мордехая, придвинул его к себе. А затем сказал: «Вы, дорогая, меня извините! Но пусть уже его мать за ним поухаживает. А вы сильно изменились, помолодели. Будет лучше для всех, если вы, любезная, постараетесь умолчать обо всем, что здесь видели. Потому что как только ваш рот пожелает рассказать о том, что вы здесь испытали, тогда вся ваша вернувшаяся молодость испарится так же, как она к вам прилипла вновь. Подумайте над тем, что ваши уши услышали. И тем более над тем, что увидели ваши глаза. Надеюсь, вам не следует повторять дважды?»

Рабай прекрасно понимал, что может произойти, если медсестра, выйдя за дверь, начнет рассказывать об этом каждому, кого она знает и кого не знает.

Тетя Маша внимательно слушала рабая. А затем умолительно посмотрела на Сару и Мордехая и сказала: «Дорогие мои! Разрешите мне хотя бы до кроватки ЕГО дотронуться. Прошу вас! Потому что, возможно, мы никогда больше не увидимся. Или, если вам не жалко, подарите мне ЕГО подгузник. Ведь вы наверняка его выбросите, а я эту вещь сохраню. Я надеюсь, что мои глаза теперь увидят не только моих внуков!»

Р. Моше-Хаим вновь обратился к медсестре: «Вы умная женщина, Мария! Но все, о чем вы просите, останется с ребенком и с его родителями. Потому что мальчик и все его вещи освятились. Только вы об этом умалчиваете. Вы растрогаете сердце Сары, и она, конечно же, не откажет вам в столь незначительной просьбе. Мало того! Всякую вещь, которую вы можете взять от этого малыша, вы обязательно используете ради своей выгоды. И не пытайтесь доказать нам, что это не так? – он посмотрел в сторону Сары и продолжал, но уже более мягким голосом: – Госпожа Сара! Примите, пожалуйста, мой совет. Никому и ни под каким-либо предлогом не позволяйте тронуть что-либо из вещей вашего сына. Позовите вашего доктора для осмотра и после его удовлетворительного ответа, в чем я нисколько не сомневаюсь, соберите все вещи вашего сына, переоденьтесь и немедленно отправляйтесь домой. В отношении транспорта не беспокойтесь! Потому что об этом позаботится ваш покорный слуга, то есть я». Затем рабай обратился к Мордехаю и сказал: «Вам, Мордехай, следует позвать доктора, чтобы он подтвердил удовлетворительное состояние вашей жены. Я человек посторонний, и меня не станет слушать никакой доктор. Действуйте, Мордехай! Я пойду с вами, потому что мне следует сделать пару телефонных звонков». И рабай вместе с Мордехаем вышли из палаты № 13.

Рука медсестры, медленно поднимаясь, тянулась к кроватке младенца.

Сара о чем-то задумалась и прикрыла глаза, поэтому не могла заметить намеренных действий тети Маши. Никто не знает, что могло бы произойти, если бы медсестра Мария позволила себе совершить то, о чем она размышляла. Но в тот момент, когда ее рука уже почти дотянулась до спинки кроватки мальчика, произошло следующее. «Под твоими ногами лежит змея», – услышала медсестра внутри своего разума и замерла на месте, посмотрев вниз.

Прямо из-под ее ног, шипя и потрясая раздвоенным языком, плавно изгибаясь, поднималась с пола больших размеров очковая кобра. Ее черные глаза остекленели и не моргая пронизывали Марию насквозь. Но никто, кроме медсестры, не видел наводящую страх кобру.

Мария боялась шелохнуться и продолжала слушать чье-то обращение к ней.

Голос, бархатный и очень спокойный, говорил: «Словами трудно остановить человека, если тот упрям и у него неискренние намерения. Если тебе не нравится твое душевное очищение и телесное омоложение, тогда пусть все твое прошлое вернется на свое место. А если у тебя появится желание вернуть приобретенное вновь, тогда положи взор своих глаз на слова Священного Писания. Потому что, отныне только там ты найдешь свое душевное успокоение и только оттуда сможешь вернуть потерянное приобретение. А теперь ступай, потому что в памяти твоей все перемешалось».

Голос исчез, и медсестра тетя Маша отошла от кроватки младенца. В ее памяти стерлось все, что недавно произошло в палате № 13. Она так же, как и прежде, занялась своими обязанностями.

Через некоторое время в палату № 13 вошел лечащий доктор Сары. Небольшого роста, с толстыми очками на широком носу, немного полноватый мужчина средних лет, с не сходящей с лица улыбкой, остановился и, посмотрев на Сару, спросил: «Как себя чувствует госпожа Сара? Вы считаете, что вам пора домой? Или все-таки решитесь задержаться на пару деньков? Так сказать, для полного выздоровления?» – он замолчал в ожидании ответа, который последовал незамедлительно.

Сара отвечала: «Дорогой доктор! Я премного вам благодарна за все, что вы сделали. Огромное вам спасибо за меня, за моего сына и за всех женщин, которые с вашей помощью освобождались и будут еще освобождаться от тяжелой беременности с такой легкостью, благодаря вашим сильным рукам. А теперь немного о моем здоровье! Да, я думаю, что мне не стоит более оставаться в больнице. Поскольку чувствую себя абсолютно здоровой и, можно сказать, помолодевшей. Вы убедитесь в этом сами, когда проверите состояние наложенных вами швов».

Доктор прикрыл висящую занавеску и сказал: «Как раз это, так сказать, сейчас я и проверю».

И он приступил к послеоперационной проверке, надев медицинские резиновые перчатки, с мастерством лучшего гинеколога этого большого города. Он проверил один раз, затем другой, а потом и третий. На секунду остановился и призадумался, а после этого короткого перерыва высказал в недоумении: «Этого просто не может быть. Этого абсолютно не может быть. Так сказать, такого в моей практике еще никогда не было. Это я могу сказать определенно».

И он, забыв о том, что на его руках одноразовые медицинские перчатки, почесал затылок начавшей лысеть головы.

Сара посмотрела на доктора и с волнением в голосе спросила: «Доктор, что с вами? Все ли со мной в порядке? Скажите мне правду, доктор, пожалуйста! Да на вас лица нет».