Владислав Зотов - ОПАСНАЯ СЛУЧАЙНОСТЬ. Книга первая. Синтезатор эмоций

– Еще раз хочу подчеркнуть, – продолжал майор, – всему этому нет никаких прямых документированных подтверждений. Только предположения. Вот, примерно, краткое содержание полученного объема информации по данному вопросу.

– Да, – полковник задумчиво поджал губы и медленно обвел карандашом контуры завитушек, нарисованных в блокноте. – Если собрать в пучок всю полученную информацию, я имею в виду и ту, что мы получили из института Склифосовского, то немцами все же была создана некая теоретическая база психофизического воздействия на человека. Это было подтверждено конкретными образцами опытной техники, которую успешно испытали и законсервировали на будущее. Все, вроде, как из сказки. Но какая-то уж больно угрожающая, реальная сказка. А как вы считаете, Михаил? – полковник обратился к молодому математику в очках.

– Думаю, что дыма без огня не бывает, – Михаил потрогал очки. – Дым у нас – вот он, все эти сказки майора. Огонь вроде бы тоже уже есть и даже целых два случая возгорания. Мне кажется, что пора разобраться с этими возгораниями. Если есть огонь, его кто-то зажег. Надо послушать ребят, работающих со свидетелями. По информации из института Склифосовского, они нашли фигурантов. Считаю, что в смысле нового оружия мы столкнулись с чем-то реальным.

– Подведем итоги обсуждения, – поднялся полковник. – Оружие, управляемо и дистанционно действующее на человека, выплыло из небытия. Хотя у нас пока только косвенные доказательства. Здесь, – он поднял со стола несколько листочков бумаги, – есть еще немного информации, считанной из мозга умершего в институте Склифосовского. Нашли в архиве. Я вам прочту.

Совершенно секретно

21 марта ., Берлин. Рейхсфюреру Генриху Гиммлеру

ХАРАКТЕРИСТИКА И ПЛАНИРУЕМЫЙ РЕЗУЛЬТАТ ВНЕДРЕНИЯ ПРОЕКТА ТОR

1. Назначение.

Массовое и индивидуальное психотронное поражение биологических объектов.

2. Вид поражения:

– деградация;

– разрушение с прекращением жизненных функций.

3. Характер поражения:

– массовое;

– индивидуальное избирательное.

4. Дальность поражения. Точно не установлено.

5. Энергоноситель.

Управляемый концентрированный эмоциональный импульс или эмоциональный поток излучения.

6. Источник эмоционального импульса (или потока).

Излучатель Мj (разработка программы Мj-300S).

7. Число излучателей.

Два.

8. Схемы базирования излучателей:

– воздушное – над расчетной зоной поражаемой территории;

– наземное.

9. Схемы наведения на цель:

– биоприцелом, связанным информационными каналами с излучателем воздушного базирования и целью (санкционированный запуск программы);

– биоприцелом, связанным информационными каналами с излучателем наземного базирования и целью (несанкционированный запуск программы).

10. Схема запуска:

– с земли – по управляющему сигналу биоприцела излучателем воздушного базирования;

– с земли – по управляющему сигналу биоприцела излучателем наземного базирования (несанкционированный запуск программы).

11. Биоприцел наземного базирования активируется автоматически при несанкционированной расшифровке программы ТОR в биологическом носителе…

…(сбой записи).....

.....конец записи.......

Институт физики сознания

Директор Карл Маруа

– Ведь это же, – полковник потряс листочками, – не выдумки и не высосано из пальца. Это зафиксированная приборами реальная информация, распечатанная нейтральной и бездушной машиной. Ее не интересует источник мыслей. Лишь бы этот источник фонтанировал. У нас источник – умирающий мозг. Вот правда, – он ткнул пальцем в бумаги, – хотя и бумажная. Бумажки говорят, что биологический носитель информации нашелся. Уже неживой, но все же нашелся и есть. Это означает, что немцы сделали информационные «консервы», а мы их случайно четыре года назад вскрыли. Думается, что таких «консервов» было несколько. Помните первое сообщение из Склифа? Там ведь не говорилось об информационном носителе в единственном числе, речь шла о нескольких носителях. Не может быть, чтобы ничего больше не осталось. То, что все-таки кто-то в курсе существования нового оружия, подтверждается диверсиями, которые уже начались. Можно предположить, что немецкая система была исполнена таким образом, что, когда случайно вскрывается одна информационная «банка», раскрываются, если оставались целыми, и все остальные, и каждая такая банка начинает действовать самостоятельно. Первой «банкой» информационных «консервов» четыре года назад был наш клиент из Склифа. Другие диверсанты появятся завтра, или уже есть сейчас. Если допустить, что система стала результативной, то надо искать тех, кто ее запустил, и изъять оружие, которое стреляет. Получается как в классической театральной пьесе – ружье уже на стене и пристреляно. Ждем, когда оно начнет стрелять. И если у ружья вдруг объявится прежний хозяин, то и цель должна оставаться прежней, еще тех прежних немцев, – наше государство. Если так, то надо искать живые расконсервированные аккумуляторы информации об оружии и бывших рядом с этими носителями информации свидетелей. Со свидетелями будем разбираться завтра. Все. Спасибо за работу.

Полковник встал и вышел из комнаты.

Заседание кафедры продолжалось уже более полутора часов. Доцент кафедры Лепин Александр Владимирович отбывал очередную кафедральную повинность. На листочке, лежавшем перед доцентом, планомерно и безостановочно росло количество звездочек, старательно обведенных ручкой по контуру, и даже дважды. Одна звездочка – одно заседание кафедры.

«Умножив количество высиженных за время работы в Академии звездочек на продолжительность каждой посиделки, – с усилием соображал Александр Владимирович, – получу более шестисот часов почти бесполезно потраченного времени. Какой у нас запас времени? – Александр Владимирович убрал с кончика носа очки и с усилием перевел глаза на висевшие перед ним большие настенные часы. – А времени у нас уже…»

Доцента вдруг резко потянуло вбок. Но многолетний опыт кафедральных посиделок не менее резко, а самое главное, на автомате, сразу вернул тело Александра Владимировича в «вертикально сидячее» положение. Глаза доцента в «широко распахнутой» маскировочной позиции (в так называемой третьей позиции) уставились теперь в сторону очередного оратора. На лице зафиксировалась снисходительная улыбка типа: «Что-то ты не то несешь, родимый. Мы это сто раз проходили». Все было в порядке вещей. Доцент Лепин Александр Владимирович хорошо спал.

Раньше, когда в школе проходили литературу, изучали не только конкретных персонажей из произведений классиков, но и «типичных представителей» той эпохи, в которой они жили. Если Лепина Александра Владимировича рассматривать с этих позиций, он, безусловно, попадал под категорию, но не представителя, а «типичного свидетеля» времени, в котором он жил. А жизнь его делилась на несколько периодов: до войны, в войну, после войны и в наше время. Он был одним из тех, кто родился (Украина, Житомирская область, деревня Нечаевка) еще до войны. До ее начала оставалось чуть меньше двух лет. Этот период жизни ученый помнил какими-то отрывками и только то, что как-то было связано с мамой. Не с мамочкой Валей – она была потом, а с МАМОЙ. Вот мама везет его зимой по улице на санках на окраину деревни к тетке. Тетка угощает городскими конфетами. Ему почему-то запомнилось название «городские». Хотя, если есть городские, должны быть еще и деревенские конфеты. Но других конфет он никогда не пробовал, а из города привозили эти. Еще помнит, как ходил с мамой на речку и то наслаждение, когда его с головой погружают в воду. Над речкой жара. А в воде со всех сторон обнимает такая прохлада, что хочется лежать и лежать на державших его ласковых руках матери.