Виталий Кривобоков - Врач 21 века, или Уроки выживания молодого врача. Актуальная литература

Все двадцать часов я провел на верхней полке, так как остатки моего воспитания не позволяли мне спуститься вниз и присесть с расположившимися на нижней полке людьми, мне казалось это неприличным! Поезд медленно прибыл на станцию назначения. Закинув сумку на ноющие от долгого лежания плечи, я двинулся к выходу. Вздохнув полной грудью, я оказался на ночном перроне Саратова. Думаю: «Блин, ночь, куда идти, где околачиваться до утра?» Выбор свой остановил на комнате отдыха, располагавшейся внутри самого вокзала, ночь провел там с двумя пьяными мужиками и ароматом не стиранных месяцами носков. И вот утро! Пора выдвигаться в часть. Дорога от вокзала до части заняла минут пятнадцать спокойным шагом. И вот я у ворот КПП. Сразу на воротах угрюмый дневальный меня огорчил тем, что по всей России сокращают военно-медицинские институты. А это Самара, Томск, Нижний Новгород. А в Саратове оставляют небольшой набор в количестве двадцати человек по подготовке врачей для внутренних войск. Нас прибыло в расположение института около ста человек, это только те, которые непосредственно подали документы в город Саратов. В последующие дни потихоньку стали прибывать кандидаты с других городов, в которых институты прикрыли. И получилось человек триста на двадцать вакантных мест. Короче, шансы пройти на дальнейшее обучение в военный институт на тот момент были маленькими. Но до тех пор, пока я не увидел официальный приказ статс-секретаря министра обороны о том, что институты на самом деле будут сокращены, я не поверил. Сразу после прибытия меня поселили в казарменном общежитии, по-моему, на седьмом этаже. И начались долгие дни, в течение которых мы сдавали вступительные нормативы. Я вставал в семь утра, умывался. В семь тридцать было построение на плацу и утренняя зарядка, затем мы шли на завтрак, кстати, вкусней каши, чем там, я никогда и нигде не пробовал. В течение дня было несколько построений, на которых до нашего сведения доводили, что мы еще будем сдавать и так далее. В течение недели я старался из последних сил, чтобы пройти, я верил в честность и непредвзятость конкурсной комиссии. Затем наступил день сдачи психологического теста, я его сдал. Короче говоря, после сдачи всех вступительных испытаний я сидел на лавочке возле курилки и случайно услышал разговор двух офицеров. Один другому говорил о мальчике, который обязательно должен пройти по конкурсу. И в тот момент я понял, что все уже решено и списки прошедших по конкурсу уже готовы. Прошла еще неделя, которая больше напоминала цирк. Мы, зная о том, что обречены, ходили на построения, соблюдали внутренний распорядок военного учреждения. И как-то в пятницу нас построили на плацу, вручили перевозочные документы на обратную дорогу и пожелали счастливого пути!

Я не буду рассказывать о приключениях по дороге домой. Скажу лишь о том, что моя карьера военного врача на этом закончилась. Мораль заключается в том, что в тот момент я понял: в этой жизни не так все просто и выживают не сильнейшие мира сего, а те, у кого есть связи. И строить призрачные иллюзии о том, что мир чист и безгрешен, не стоит!

«Вот и закончилось лето», – поется в одноименной песне. Наступило счастливое время пятого курса и одновременно устройство на работу в реанимационное отделение одной из городских больниц. Вообще, как пятый, так и шестой курс было учиться чуть полегче и работать уже было необходимо, как говорится, набираться клинического опыта.

Взяли меня на работу медбратом реанимационного отделения хирургического профиля с удовольствием, так как работать там никто особо не хотел. Работа была сложная, очень много тяжелых больных, требующих повышенного внимания. Отделение располагалось на втором этаже, причем выйти из него можно было как на этаж, так и непосредственно на так называемый пандус, с которого можно было попасть на улицу. Само отделение состояло из ремзала на десять коек, четырех палат на четыре-пять человек и изолятора. В отделении действовала очень интересная система взаимоотношений среди среднего медицинского персонала, каждый думал только о себе. А еще прибывший на работу раньше других оставлял за собой право на выбор палаты, в которой будет дежурить смену! Так как график учебы у меня был очень плотный и напряженный, на работу я приходил позже других, и, соответственно, мне доставалась палата на десять человек плюс в придачу бонус – стерильная комната. Кстати, по поводу стерильной комнаты: это было помещение четыре квадратных метра, в котором находился стерильный столик с инструментами, необходимыми для перевязок хирургических больных, там же было огромное количество биксов со стерильным материалом. Работа на стерилке заключалась в том, чтобы два раза в день поменять инструментарий и стерильный перевязочный материал на столе. Для этого нужно было вскрыть все биксы и полностью их поменять. Не буду вдаваться в технологические процессы этого мероприятия, но занятие это достаточно скучное и нудное. В палате, как правило, было человек пять на аппарате искусственной вентиляции легких, за которыми нужно было постоянно ухаживать – перестилать постель, санировать трахеостомическую и интубационную трубку, выполнять назначения врача и различные медицинские манипуляции. Одни только анализы из вены брали трижды за смену! В общем, когда я уходил с дежурства, у меня в ушах стоял звук тревоги триммера аппарата, а в носу – запах отделения, который проходил в течение суток. А так как, для того чтобы заработать деньги, мне приходилось работать через сутки, то звон в ушах и запах в носу никогда не проходили. Конечно же, иногда работа сказывалась на учебе, и иной раз высидеть лекцию было просто невыносимо.

Вот в таком темпе я проработал в течение года, затем я перевелся на работу в детскую инфекционную больницу, где проработал еще полгода палатным медбратом отделения капельной инфекции. Кстати, воспоминания от работы в детской инфекции остались самые теплые.

В середине шестого курса я понял, что нужно расти в профессиональном отношении, и, уволившись из инфекции, пошел работать фельдшером на скорую. Кстати сказать, скорая помощь меня закалила – работать было достаточно интересно, коллектив был хороший, дружный. Особенно мне нравились дежурства скорой помощи на различных мероприятиях – массовых гуляниях, футболе и т. д.

Но были и достаточно напряженные моменты. Однажды я дежурил самостоятельно на бригаде, пришел в ночь, смена проходила достаточно спокойно. Остановились возле магазина купить водички. И вот уже диспетчер по рации: «Первый тридцать девятому!» Слушаю. Сразу отозвался водитель. «Улица Волхова, на перекрестке, ножевое ранение в ногу! Выезжайте». Включив мигалку, мы двинулись на вызов. Приближаясь к месту, мы увидели толпу людей. И как всегда, все давали ценные указания, а у больного было достаточно серьезное ранение бедренной артерии, кровь хлестала ручьем, и больной в полубессознательном состоянии весь в грязи лежит в луже! Одной рукой накладывая жгут, другой налаживая венозный доступ, по колено в грязи, весь перепачканный кровью пострадавшего, я пытался не дать ему закрыть глаза и постоянно с ним разговаривал. Жена и мать, стоящие рядом, постоянно дергали меня за ворот форменного бушлата и кричали: «Да быстрее, быстрее». Наладив венозный доступ и остановив кровотечение у больного, предварительно связавшись с больницей, чтобы нас встречали, и включив сирену, мы поехали. Когда мы прибыли на место, хирурги уже были готовы, и пациент был поднят сразу в операционную. Выйдя из операционной, я держался за спину, так как очень сильно ударился об дверцу машины скорой помощи! Весь грязный и в крови, я прошел мимо смотрящих на меня в упор родственников, спустился по лестнице и побрел к машине. Уже потом, через неделю, я привез очередного пациента в больницу и, проходя в приемный покой, в дверном проеме встретил того самого пациента, прихрамывая он выходил из двери. Задев меня плечом так, что меня пошатнуло к косяку двери, он зло кинул в мою сторону: «Слышишь, ты че, широкий, что ли?» Его супруга, с улыбкой посмотрев на меня, обняла мужа и сказала: «Не беспокойся, Коленька, тебе нельзя нервничать!» Стоя уже у машины и принимая очередной вызов, я с любопытством заметил, что у меня на форме до сих пор имелись неотстиранные пятна крови того самого пациента. В тот момент у меня к нему не было злости, просто чуть-чуть обидно было. Ну да ладно! Отмахнув от себя грустные мысли, я сел в машину и поехал на очередной вызов! Вообще, за время работы на скорой помощи было очень много всего и позитивного, и негативного, но скажу прямо – негативизма было побольше, уж не знаю почему. Но уже с начала работы в медицине я для себя понял одну вещь: как мне показалось сразу (замечу, это лишь мое мнение), медицинские работники в больнице – это, вообще, не главные люди, намного главней административный штаб, даже главный врач не главная фигура, как мне показалось в ЛПУ, а вот экономический, аналитический отделы, бухгалтерия – вот оно, высшее общество любого учреждения! Скажу честно: когда я заходил в административный корпус, у меня были не самые приятные чувства, мне всегда казалось, что я отвлекаю людей от важной работы, поэтому я старался туда не заходить. Ну да ладно, пожалуй, закончу философствовать. Конец шестого курса! Государственные экзамены, в принципе, прошли без проблем, сдал я их на «хорошо»! Ну дальше, а что дальше?! Получил диплом и стал думать, в какую интернатуру подавать документы. Но мне второй раз в жизни не повезло (первый раз с военным институтом). На момент окончания мной института произошли кардинальные изменения в системе высшего медицинского образования, о которых я расскажу в следующей главе.

Читать дальше