Александр Малашкин - Форексмен

– Как забираем?

– Как договаривались, – сказал Филипп. – Включай микрофон, давай трубку.

Миша отдал телефон и развернул к Филиппу дисплей планшета.

– Очень хорошо, – сказал Филипп, почесав бровь. – Сейчас ставь одометр по нулям и через двести метров сбавляй скорость.

– Сбрасываю одометр и начинаю отчет… – покорно произнес Макс.

Филипп указал в сторону дороги – там вдалеке мелькнули ксеноновые фары. Мешок кивнул и для затемнения прислонил яркий экран планшета к куртке.

– Пятнадцать… – донеслось из трубки.

– Сбавляй скорость до тридцати.

Максим испытывал чрезвычайно сильную тревогу, поэтому сильнее зажал пакет с деньгами между коленей. Посетила мысль, что его могут взорвать, а уцелевшие деньги забрать из горящей машины до приезда полиции.

Но это лишь игра воспаленной фантазии.

– Теперь круто разворачивайся через двойную сплошную и тормози на противоположной обочине.

Это было необходимо, так как автомобиль двигался по другой стороне.

Автомобиль без промедлений выполнил разворот и замер строго в нужном месте. Держа пистолет обеими руками, из леса появился Филипп. Максим даже не успел понять, откуда он взялся.

– Пакет сюда!

– Пожалуйста, снимите с меня эту штуку! – взмолился Макс.

– Пакет, – спокойно повторил человек, чье лицо скрывалось за маской.

Макс передал пакет, издающий громкий шелест при каждом касании. Филипп запустил в него руку, убеждаясь, что деньги на месте. Даже сквозь перчатки упругие пачки банкнот чертовски приятны на ощупь. Затем без замешательств, но как можно более демонстративно прислонил тумблер к специальному разъему и отщелкнул. Вновь прозвучал пронзительный зуммер. Макс в ужасе зажмурил глаза.

– Можешь снимать.

– Я боюсь.

– Тогда я пошел, а ты бойся сколько угодно.

Макс понял: жилет действительно лучше снять, пока грабитель в машине, и заторопился.

– Успокойся, – сказал Филипп, наблюдая за его лихорадочными движениями. – Давай его сюда и не забудь про телефон и коробку под сиденьем.

Было заметно, как встрепенулся Максим, когда вспомнил, что под ним всё это время лежала еще и коробка, которая могла являться чем угодно. Он поспешно её достал и передал грабителю. Филипп, не кладя вещи в рюкзак, а вместе с пакетом взяв их в охапку и держа на прицеле голову Макса, сказал на прощание:

– Молодец. Всё сделал, как надо, без шума. Твой долг прощен, и, надеюсь, ты больше никогда не услышишь обо мне. Просто уезжай и забудь эту ночь.

Максим хотел что-то ответить, но Филипп быстро вышел из машины.

До общаги они добрались только к семи утра. Вахтерша смерила их одобрительным взглядом, так как парни напоминали возвращающихся из ночного похода. Это лучше, чем шататься по клубам. В самом деле, ведь лучше.

– Сегодня днем нужно избавиться от одежды, – сказал Филипп, проходя в комнату. И опустил взгляд: – А также от обуви. – Мобильники они выбросили в мусорку где-то за много дворов отсюда. Взрывной жилет был «разоружен»: из него вытащили пакетики с песком, оторвали провода и бросили на радость бродягам.

– От всей одежды? – уточнил Мешок.

– От той, в которой мы были. Включая рюкзак. Может, это и не практично, но мне почему-то кажется, так будет лучше. По крайней мере, спокойнее.

– Ты чего, жалко ведь такое выкидывать! Вот хотя бы мой красный пуховик, который я вывернул наизнанку, чтобы не быть приметным – я в нем и месяца не отходил!

– Прекрати скупердяйничать. У тебя пакет, набитый деньгами, а ты тряпки жалеешь. Отнесись к этому, как к издержкам производства.

– Ну да, – вздохнув, согласился Мешок.

Несмотря на ранний час и бессонную ночь, от напряжения спать не хотелось. Бодрствование теперь обеспечено до полного истощения. Они решили потратить время с пользой и стали приводить себя в порядок. Филипп первым пошел в душ.

Минут десять он попеременно обливал себя то горячей, то холодной водой, пока окончательно не избавился от чувства нереальности. Обтерся, оделся и вышел. Мешок достал откуда-то бутылку вина.

– Филь, у нас есть штопор?

– Нет. Дай сюда, открою отверткой. Откуда ты раздобыл вино?

– Помню, в сауне ты говорил, как тебе не нравится пиво и как хотелось бы выпить вина. Когда я узнал, что намечается крупное дело, вспомнил твое желание и купил бутылку красного грузинского. Перед уходом я загадал, что мы обязательно выпьем её, когда всё получится. Уже потом перед глазами рисовалась совсем другая картина: мы, худые, небритые, с синими от наколок руками, возвращаемся через много лет из тюрьмы и находим эту бутылку, поросшую пылью. Я говорю: «Вот, мол, Филипп, я так хотел, чтобы у нас с ограблением все получилось, но нихера не вышло, поэтому давай просто выпьем»… К счастью, мы возвратились утром, а не через много лет, поэтому давай выпьем с удовольствием!

– Красиво. Доставай стаканы, сейчас я её вскрою.

Вино было прохладным и удивительно вкусным. Филипп выпил первый стакан с наслаждением. Налили по второму. Молча чокнулись.

Спустя какое-то время, Миша произнес:

– Практически всю работу выполнил ты. Всё самое ответственное и сложное. Идея с жилеткой, нападение, все-всё…

– Это к тому, что мне светит больший срок? – кисло улыбнулся Филипп.

– Это к тому, что деньги предлагаю поделить в неравной пропорции: я хочу, чтобы тебе досталось процентов шестьдесят-семьдесят. Тебе они будут нужнее, ведь теперь ты сможешь начать торговлю на Форексе. Может, на сей раз сыграешь по-крупному?

– Так говоришь, будто просрать шестьдесят штук за день – это по мелочи!

Миша засмеялся и, сделав очередной глоток, подытожил:

– Короче, тысяч триста тебе хватит.

– Сколько-сколько? – переспросил Филипп.

– Не, ну ты не борзей, мне хоть сотка должна остаться?

– Ты вообще о чем?.. – И тут он вспомнил, что с самого начала о сумме, которую будут требовать с казиношного жлоба, они не упоминали ни разу. Было и так понятно: задолжал размер приза второго места, четыреста тысяч – значит, и требовать нужно столько, плюс-минус. По крайней мере, это казалось логичным для Миши.

– Загляни в пакет, – меланхолично посоветовал Филипп.

Мешок заглядывать не стал, просто вытряхнул содержимое на стол.

– Не понял, – прогудел он, увидев некое несоответствие ожиданий и реальности. Взял плотную красно-оранжевую котлету и освободил от банковской ленты. Пока он считал, между купюрами собирался воздух, своеобразная прослойка размером в сотую долю миллиметра. Но именно эта прослойка к концу пересчета сделала пачку объемной и визуально увеличила в два раза.

– Сто! – подсчитал Мешок и сдвинул пачки в кучу. – Восемь пачек. Пять тысяч умножить на сто, получится пятьсот. Пятьсот умножить на восемь… – Он смолк, посмотрел на Филиппа, затем на деньги. Потом опять на Филиппа. – Ты понимаешь, что здесь четыре миллиона? – спросил он сдавленным голосом.