Дмитрий Калинин - Дао Вероники. Книга о необычайном

– Всё это чем-то похоже на идею дьявола.

– Одна из трактовок слова «дьявол» – «разделяющий», – Вероника тоже перешла на шёпот. – Divide et impera, слышал?

– «Разделяй и властвуй», – кивнул я.

– Так вот, Аниматор – разделяющий. Он внедряет в наш ум идею о делимости мира – идею, чуждую природе любого осознающего существа. Такой заражённый ум разделяет всё надвое: ноль и единица, хаос и порядок, добро и зло, а самое главное, «я» и «не я». Именно благодаря этой идее становится возможным появление личности. Теперь понимаешь масштаб эпидемии?

Я поражённо молчал, обдумывая услышанное. Вероника терпеливо ждала. Наконец, я спросил:

– Откуда тебе всё это известно?

– Отсюда, – она выразительно постучала пальцем по лбу.

– Ты хочешь сказать, что сама это придумала?..

– Конечно же нет. Просто я умею видеть то, что происходит у меня прямо перед носом. Я могу видеть Аниматора.

Я недоумённо посмотрел на неё.

– Аниматор существует где-то в реальности?

– А я что, похожа на Шахерезаду, которая тебя сказками тут развлекает? – совершенно искренне возмутилась Вероника.

На моём лице, вероятно, отразилось такое сомнение, что она осеклась, секунду помолчала, а затем ехидно поинтересовалась:

– Дима, а ты когда в меня влюбился?

– Чего? – опешил я.

– Чего-чего! Ты влюбился в меня сразу, с первого взгляда? Или уже потом?

Я покачал головой, сражённый такой непосредственностью, и честно ответил:

– Сразу же, как только увидел тебя на набережной.

– Как романтично! – Вероника сверкнула глазами. – А твоя влюблённость существует в реальности?

– А, вот ты к чему… Ну, если смотреть в субъективном смысле, то…

– Не нуди! – рассмеялась она, бросив в мою сторону горсть песка. – Отвечай: существует или нет?

– Конечно, существует.

– Вот подобным же образом существует и Аниматор. Только влюблённость – чувство преходящее, а Аниматор есть всегда. Он реален так же, как реален шум текущей в твоих венах крови. И если ты не слышишь этот шум, то только потому, что не умеешь слушать.

Через несколько дней мы по сложившейся уже традиции отправились с утра на пляж, а когда вдоволь наплавались в море, Вероника попросила принести ей фруктовый коктейль. Я сходил к ближайшему кафе, заказал пару напитков и, пока ждал их, в глубине кухни заметил большую открытую печь. Я засмотрелся на горевшие в ней дрова, и в памяти ярко вспыхнул полузабытый случай из времён моей студенческой молодости, произошедший в карельских лесах.

Будучи тогда студентом биологического факультета, я собирал полевой материал для своей дипломной работы. Некоторые мои маршруты пролегали таким образом, что приходилось идти много километров по непролазной тайге, и в такие дни я полностью выматывался. И вот, однажды вечером, вернувшись с очередного подобного маршрута, я сидел возле костра, пил чай с лесными травами и наслаждался долгожданным отдыхом. Вероятно, из-за сильной усталости я оказался в некоем подобии спонтанного транса: тело полностью расслабилось, все мысли ушли, а взгляд застыл на берёзовом полене, которое тлело в костре. В какой-то момент меня вдруг пронзила ослепительная вспышка, мышцы свело судорогой, и я увидел: там, прямо внутри бревна, существовала отдельная реальность! Я чувствовал эту огненную реальность так отчётливо, что окружающий мир показался всего лишь жалким её подобием, эфемерной тенью, какой-то бесконечно второстепенной производной. Это было переживание, на миг оживившее во мне связь с тайной мира, – ту связь, которую я, как мне казалось, безвозвратно потерял. В тот момент я понял, что должен найти вход в бревно; именно должен, потому что я почувствовал это как предназначение всей своей жизни.

– Your milkshake, Mister!* – весело окликнула меня стоящая за стойкой девочка, возвращая в реальность. Она ослепительно улыбнулась и протянула два коктейля. Я поблагодарил, расплатился и зашагал обратно к Веронике.

* Ваш молочный коктейль! (англ.).

Усевшись рядом, я отдал ей один из напитков и рассказал про своё внезапное воспоминание. Вероника настолько оживилась, что нетерпеливо заёрзала на месте и едва не опрокинула свой стакан.

– Вот видишь! – воскликнула она, сверкая глазами. – Тебе давно всё известно. Там, у костра, тебе открылась истинная цель твоего земного пути, и ты даже смог её сформулировать в словах. «Найти вход в бревно» – прекрасно звучит!

Я с признательностью сказал:

– Знаешь, ты первая, кто серьёзно отнёсся к этой истории. Все остальные не понимали даже, о чём идёт речь – им это казалось нелепым и абсурдным.

– Алхимия всегда абсурдна для тех, кто никогда не заглядывал в её владения, – улыбнулась Вероника. – Но ничего нелепого в твоей истории нет. Сакральные переживания – это самые живые переживания, которые только можно себе представить, и они могут происходить в каких угодно формах. Меньше всего про них можно сказать, что они нелепы и абсурдны.

Я посмотрел в сторону и задумчиво произнёс:

– Беда в том, что всё это стало казаться нелепым даже мне самому. Постепенно эта история с бревном стала неважной и скучной. Почему так, не знаешь?

Вероника дотронулась до моей руки и очень проникновенно сказала:

– Знаю. Тогда ты упустил шанс зова. А случилось это потому, что ты думал, будто впереди полно времени. Ты думал, что твоя жизнь – это нечто необъятное и вечное, и то, что не сделано прямо сейчас, ещё успеется. Ты и сейчас так думаешь. Ты же уверен, что смерть, конечно, наступит, но очень нескоро, и продлится всего мгновение. Но поверь мне, в реальности дела обстоят ровно наоборот. Для упустивших свои шансы смерть оборачивается вечностью, по сравнению с которой жизнь покажется эфемерной рябью на воде.

Вероника говорила это и смотрела на меня своим особенным взглядом, в котором я увидел мягкость – и одновременно бескомпромиссную жёсткость, любовь – и отвращение к жалости любого рода, силу – и глубокое смирение. В этом взгляде было всё. Я смотрел в её выразительные глаза и выбирал окончательно доверять всей этой противоречивости. И кажется, именно этим взглядом Веронике удалось окончательно поймать меня в свои сети.

– Ника, – задумчиво произнёс я, – как мне найти вход в бревно?

Не отводя от меня глаз, она тихо произнесла:

– Ты сделал свой выбор ещё тогда, в тайге, у костра. Нужно вернуться в тот момент и всё вспомнить.

Я снова прокрутил в памяти своё воспоминание и понял, что не могу обнаружить кое-каких подробностей. Тогда я лёг на спину и закрыл глаза. Когда я расслабился, то почувствовал на висках Вероникины ладони.