Андрей Буровский - Самая короткая ночь. Эссе, статьи, рассказы

Впечатление необычное даже на фоне нынешней – работящей и сыто-трезвой, деревни: крепкие дома со следами недавней покраски, чистая улица, и по ней никто не слоняется. Работает грейдер, засыпает гравием проулок. Жителей Синеборска видели только в столовой – деловитые парни, явно с работы… Кажется, с того самого грейдера.

Кстати, о столовой: мы поели втроем, отдали 102 рубля. Как так?! А вот так: поджарка стоит 13 рублей, котлета – 9, гречневая каша – 2.7 рубля. Сфотографировал меню – а то ведь не поверит никто.

Тут же продают свежеиспеченный хлеб. Он очень вкусный, по 13 рублей большая буханка.

Поселок благоустраивается – появилось даже подобие набережной с бетонными плитами, чугунной решеткой, скамеечками. Набережная – на берегу пруда, где забрали дамбой русло ручейка, вывели его в трубу, а воду накопили. Еще год поработать – и будет действительно красивая набережная.

Работает парикмахерская… фотографирую ее – выскакивает полноватая красивая девица:

– Что тут у нас за фотосессия?!

Беседуем, и выясняется: дева из семьи предпринимателей, которые сажают клубнику возле неведомого мне «Первомайского», а сбывают ее в Минусинске и Абакане. Раньше нанимали работников в «первомайском», теперь возят их отсюда, из Синеборска: «там одна пьянь осталась». А отсюда, выходит и работников можно привезти…

Стрижку в парикмахерской мне предлагали за 180 рублей. В Красноярске берут 250, в Петербурге – 300.

Девица приятная. Не особенно интеллектуальная, но видно – добрая, домовитая. И довольно привлекательная, при избытке килограммов. Встреться я с ней в большом городе, она ничем не отличалась бы от множества других девиц тех же лет. Да и остальные жители такие же… Во всяком случае, духа алкогольной деградации от них не исходит.

Выводы простые: и в наших экономических (климатических, природных, социальных… нужное вставить) условиях вполне возможна достойная осмысленная жизнь. Включая двухэтажные кирпичные коттеджи для рядовых работников.

У Мединского есть хорошая формула: «Попробуйте построить дорогу, если вы точно знаете, что в России не бывает хороших дорог». А и правда – попробуйте постройте?!

Но вот сейчас мы едем по М-54 – великолепной трассе, построенной в последние годы. Я хорошо помню типично советское позорище, кривое и косое, с неровным колдобистым асфальтом, с почти исчезнувшей разметкой, без указателей. А теперь здесь же, поверх прежней, лежит прекрасная трасса, с разметкой и указателями, с названиями пересекаемых рек, удобными сьездами и развилками.

Трасса уходит на юг от Красноярска, на Абакан и Минусинск, потом на столицу Тувы-Тывы, Кызыл, через высокие перевалы. Город Кызыл до 1926 года назывался иначе: Белоцарск. Основали его русские в 1914 году, в приметном месте: у слияния двух рек – Большого Енисея (Бий-Хем) и Малого Енисея (Ка-Хем), образующих в результате Енисей (Улуг-Хем). Как выяснилось позже место еще более примечательное: по ряду расчётов, город располагается в точке географического центра Азии. Там и соответствующий обелиск поставлен: «Центр Азии»

Так что трасса М-54 соединяет Транссиб и Центр Азии. Очень хорошо, комфортно соединяет.

Невольно улыбаюсь и думаю: знали ли строители, что такую трассу в России построить невозможно? И еще невольный вопрос: читали ли строители «Дороги» Мединского? 2 2 Владимир Мединский «Этюд о дураках и дорогах». Прим. редактора.

Двадцать лет назад из Ермаковского в Большую речку ходила машина: крытый Газ-66. уже в этом была некая экзотика, намек на то, что в эти места так просто не доберешься. Горы вырастали на горизонте, а потом оказывались вокруг, машина натужно ревела, преодолевая все три перевала… Потом и такая связь прервалась,

Даже как-то огорчительно: теперь в Большую речка два раза в неделю ходит по расписанию автобус, утром и вечером. Никакой, знаете, экзотики!

Удивительно, какую силу имеет над человеком память о разных местах. Словно что-то мягко толкнуло в сердце, когда увидел излучину Ои, домик Галины Григорьевны… Опять я в поле старой дружбы с Волковыми!

Все знакомое, милое: речь Галины, эти собаки и кошки, особый домашний уют сельского интеллигентного дома: словно вернулся лет на двадцать-тридцать.

И ещё два раза так же мягко толкнуло в сердце: когда после Разьезжей показались и начали расти, приближаться горы. И когда, пройдя третий перевал, машина начала спускаться, а внизу уже видна речка и домики. Наверно, такие же ощущения были у путешественника старых времен, который не каждый год пригонял караван в какой-то уединенный поселок.

Волковы реализовали, на мой взгляд, лучшую из возможных моделей размножения: у них пятеро детей, и последний сын родился одновременно с первой внучкой.

Этот последний сын, Мишка, мне еще мало знаком: 14 лет, он ростом почти с меня. Добрые умные глаза Галины Григорьевны на лице Сергея Дмитриевича. Два года назад Мишка, его племянница Соня, дочь старшего сына Волковых, Андрея, жили в палатке во дворе Волковых, вместе с моими дочерьми (тогда – 12 и 10 лет). Дети примерно одного возраста, они жизнерадостно играли, издавая дикие вопли.

И вот теперь вижу Мишку – основательного, крупного, типичного Волкова по всему… Он очень похож на двух самых старших братьев. Глядя на Мишку, даже испытываю хорошую зависть: у меня два прекрасных сына, а у Волковых – целых четыре, и куча внуков.

Как всегда, Сергей Волков рассказывает интереснейшие вещи. Например о том, что косули ходят по тропам маралов… Мелкие звери – по тропам крупных. Издаю индейский вопль: подтверждается наша с Пучковым идея о том, что крупнейшие звери создают инфраструктуру обитания для мелких, и что если истребить зверей доминантного класса, то и «мелочи» становится хуже.

Марал мало похож на слона или мамонта, и вообще не гигант, даже не полугигант, но повторяется та же самая схема. Другой вопрос, что марал не в состоянии в такой степени изменять среду обитания, как даже зубр или носорог. Но принцип работает, пусть и без перестройки ландшафтов.

А вот еще любопытнейшие детали: косуля стала водиться в тайге. То она была лесостепным животным, жалась зимой по открытым пространствам, недалеко от деревень. После 1992 года возрос пресс охоты – умная косуля забилась в леса.

Кроме того, после 1992 года стало намного больше медведей. Тогда везде пасли скот, даже в тайге. Домашние коровы теснили медведя, составляя ему конкуренцию за пищу. Медведи не от хорошей жизни драли телушек и бычков, выпасаемых на откорм. И пастухи истребляли их – не на мясо и шкуру, а именно как опасных для скота хищников. Давили петлями, стреляли из незарегистрированных стволов… Вспоминаю, что так же точно поступали и герои Сетон-Томпсона, – убивали медведей, нападавших на скот.