Элена Томсетт - Гражина. Серия «Закованные в броню»

Герцог некоторое время молчал.

– Луис! Отвечай немедленно! – не выдержала Лусия.

– Как бы вам это сказать, тетушка, – наконец, медленно, тяжело роняя слова, произнес герцог. – Я хотел поговорить с ней, объяснить ей… и я повел себя невыразимо глупо. Я хотел, чтобы она забыла обо всем, что было сказано в этот проклятый день. Я хотел, чтобы она принадлежала мне целиком и полностью; чтобы она не могла не думать ни о чем, кроме того, что она принадлежит мне и только мне, что она моя плоть и кровь, и она не может оставить меня, что бы ни произошло. Я хотел, чтобы она согласилась пойти за мной на край света, чтобы она дала мне карт-бланш. Я хотел убедиться в ее любви. Словом, я вел себя как последний болван! Она необыкновенная и очень сильная женщина, прекрасная и несгибаемая, как благородная сталь клинка. Я был так глуп, что попытался сломать ее!

Прижав к губам ладонь, герцогиня слушала его с почти суеверным ужасом. Герцог уже не мог остановиться, воспоминания о той ночи жгли его огнем.

– Когда она ушла, – резко и отрывисто продолжал он. – Я почувствовал, что я должен получить разрядку от той злости и разочарования, которые я испытал, при напоминании о том, что я никто иной, как королевский ублюдок. И я только что доказал это самому себе, так по-свински обошедшись с женщиной, которую я боготворил.

– Луис, это не так! – почти со слезами на глазах вскричала герцогиня.

– Мало того, – не слушая ее продолжал герцог, – этот факт теперь знали все: короли Ягайло, Витовт, княгиня Александра и ее сыновья, друзья моих детских лет и будущие короли Мазовии. Я был зол. Я был неудовлетворен. Я чувствовал, что я теряю Эвелину, которую я просто не мог потерять! Словом, я не нашел ничего лучшего, как напиться до беспамятства, а затем получить облегчение с одной из шлюх, которых везде таскает за собой мой друг, граф Энрике Контарини. Именно этот момент маленький граф Бартоломео Контарини выбрал, чтобы наглядно продемонстрировать моей жене, какого рода мерзавцем я являюсь. Честно говоря, в тот момент я сам ненавидел себя больше, чем кто-либо другой. На следующее утро она сбежала с моим дедом в Вязьму.

– Ты не попытался ее вернуть? – через некоторое время негромко спросила Лусия де Монсада.

– Попытался. Она не стала даже разговаривать со мной. И я не могу ее за это винить! Она поступила благородно, позволив мне забрать сына. Я даже думать боюсь, что услышал Анри от слуг, вовсю обсуждавших мое скандальное поведение между собой!

Лусия де Монсада подошла и положила руку ему на плечо.

– Андреас умный мальчик.

– Это правда, – герцог вздохнул. – Но Анри очень любит мать. Он скучает по ней. Боюсь, что он никогда не сможет меня простить.

– А Эвелина?

– Видишь ли, Лусия, – герцог снова смотрел в пространство перед собой. – Узы, связывающие нас с Эвелиной настолько сильны, что мы можем вытащить друг друга с того света. Я чувствую ее боль… надеюсь, она может чувствовать мою! Когда она снова позовет меня, я приду. Сейчас она просто не хочет слышать меня. Но это пройдет. Я должен просто ждать. Но я не могу ждать!

Герцог отошел от перил и взволнованно заходил по веранде. Лусия де Монсада некоторое время, раздумывая, смотрела на него, а потом несколько раздраженно сказала:

– Остановись, ради бога, Луис! У меня уже в глазах рябит! Вы, мужчины, не перестаете меня изумлять. Знаешь, на ее месте, я бы тоже обиделась!

Андрей вышел из тени и почти бегом пересек веранду, в дальнем углу которой остановился отец. Герцог обернулся на звук его шагов, увидел Андрея и на лице его отразилось сначала удивление, а затем некоторое замешательство.

– Анри? – вздернув бровь, вопросительно произнес он.

– Папа, – Андрей с волнением смотрел в лицо отца, как обычно, испытывая чувство гордости и восхищения от того, что этот красивый, высокий и сильный мужчина являлся его отцом.

– Что случилось, Анри?

– Прости меня, отец, – Андрей смотрел прямо в лицо герцога, и тому на секунду вдруг показалось, что он смотрит в светлые глаза Эвелины, настолько манера смотреть и цвет и разрез глаз Андрея напомнили ему жену. – Мама просила передать тебе это… А я забыл!

Андрей протянул герцогу руку, в которой сверкнула на солнце тонкая цепь, заканчивающаяся католическим крестом.

– Записка? – подсказал герцог, принимая из его рук цепочку и внимательно разглядывая крест, слишком крупный для того, чтобы принадлежать женщине.

– Ах, да! – Андрей вытащил из кармана смятый листок бумаги.

Герцог развернул записку и у него упало сердце – записка была написана знакомым почерком его матери. Даже не отдавая себе отчета в том, что он делает, он мгновенно прочитал ее от начала до конца.

«Милая Эвелина, – писала Алиция Острожская двадцать лет назад. – Я пишу эту записку для тебя и кладу ее в ларец со своими драгоценностями. Когда ты станешь его женой, ты получишь ларец и, рано или поздно, найдешь эту записку, а вместе с ней и крест Людовика, который теперь принадлежит Львенку. Отдай ему крест и записку, девочка. Этот крест является ключом к тайнику, о котором знаем только я и мой сын, потому что мы создали его вдвоем. Мой дорогой Львенок, вспомни, что мы делали летом того года, когда погиб Волк. В тайнике то, что искали все, но не нашел никто. Это принадлежит тебе, Львенок. Делай с ним, что пожелаешь, но помни – быть королем трудное и неблагодарное занятие, лучше остаться просто человеком, жить, любить, страдать и умереть свободным. Прощай, сын!»

– Что это? – герцогиня де Монсада с тревогой смотрела в побледневшее лицо герцога. – Анри?

– Я не знаю, – мальчик пожал плечами.

– Анри!

Герцог смял записку и положил в карман своего камзола, а затем наклонился и неожиданно подхватил Андрея на руки. Андрей уперся вытянутыми руками в его широкие плечи и с веселым изумлением смотрел ему в лицо. Темно-синие глаза мальчика искрились смехом.

– Что ты делаешь, Луис! – вскричала герцогиня. – Сейчас же поставь его на место! Ты надорвешься!

– Почему ты сразу же не отдал мне записку и крест? – тихо спросил герцог, глядя прямо в глаза сыну.

– Я был зол на тебя, – также тихо ответил Андрей.

– Почему ты решил отдать записку именно сегодня?

– Я подслушал твой разговор с Лусией! – Андрей неожиданно улыбнулся. – Знаешь, отец, она права, я умный мальчик. Конечно же, я слышал все то, что говорили про тебя в замке. Но мама любит тебя. И я тебя люблю. Значит, ты не так безнадежен. Поехали домой! Она уже скучает по нам!

Герцогиня де Монсада несколько раз сморгнула, изумленная прямотой шестилетнего мальчика, в то время как герцог откровенно рассмеялся.

– Ты меня убедил, Анри! – сказал он, с удовольствием разглядывая чистое лицо сына, обещавшего стать необычайно привлекательным молодым человеком. – Мы возвращаемся!