Виктория Фед - Кристина. Забвение огнем

Огонь распространялся с молниеносной скоростью, расползаясь по коридору как змея, обжигая языками пламени шторы и стены. Ее картины вмиг превращались в горсть пепла. Где-то совсем близко упала и разбилась люстра, но Кристине было все равно. Дом вокруг нее превратился в полыхающий костер, который беспощадно уничтожал все на пути, все, что было так дорого для матери и для самой Кристины. Горела вся их жизнь, то, что они создавали все эти годы, но девушка была готова заплатить эту цену, если бы ей только удалось! Она снова и снова старалась пробиться к Надежде, с каждой попыткой теряя веру и силы. Кристина не обращала внимания ни на обожженные ладони, ни на кашель, ни на боль, ее волновала сейчас только она – самый близкий и родной человек.

Кристина медленно опустилась на раскаленный пол, в голове все затуманилось. Если бы у нее была возможность повернуть время вспять, она повторила бы свою попытку, до последней секунды жизни пробиваясь внутрь спальни. Девушка понимала, что не сможет предотвратить неизбежное, ведь вспять не повернуть. Надежда всю жизнь жертвовала ради нее, и сейчас Кристина всем сердцем хотела сделать то же.

– Мама… мамочка, я тебя очень люблю… прости, у меня нет больше сил… я не смогла, мамочка, прости…

Слабые всхлипывания заглушил шум горящего дома. Девушка начала проваливаться в бездонную мглу, в глубине которой уже ждали злобные, горящие красным заревом глаза.

В полузабытьи Кристина почувствовала, как прохладные и заботливые руки прижали ее к сильной груди. Ее тело воспарило в невесомости, и, может быть, из-за угарного газа ей все почудилось, но как будто они выпорхнули в окно, мягко приземлившись на газон у дома. Кристина попыталась посмотреть в лицо своего спасителя, но потеряла сознание.

Девушку окутала мгла, ее изможденное тело летело в пропасть, заполненную раскаленной лавой. Каждая секунда превратилась в бесконечность, ей показалось, что прошла целая жизнь, прежде чем она начала приходить в себя. Очнулась Кристина на узкой неудобной кровати. Ногу свело судорогой. Малейшее движение причиняло боль. Открыв глаза, Кристина болезненно сощурилась и закрыла их вновь. Девушка лежала без движения, пытаясь сосредоточиться на своих ощущениях. В горле дискомфорт, Кристина была уверена, что заговори она сейчас, не сможет издать ни звука. Рядом пищал какой-то аппарат, частота звука походила на сердцебиение или пульс.

В голове полнейшая путаница, это сон, очередной кошмар… Кристина попыталась вспомнить хоть что-нибудь, но снова тщетно. Она крепко зажмурилась, прежде чем вновь открыть глаза, чтобы увидеть и понять. Девушка вспомнила запах гари, казалось, он окутал ее всю, моментально вернулся страх. Последние события, как в головоломке, начали собираться по частям, воссоздавая ужасную картину событий. Кристина открыла глаза, все было белым или голубоватым – она сейчас точно понять не могла. Больничная палата, она вся в капельницах и каких-то приборах. Девушка, преодолев боль и усталость, поднялась на дрожащие ноги. Она понятия не имела, сколько пробыла без сознания. Кристина знала только одно – ей нужно срочно идти, идти и узнать правду, какой бы ужасной она ни была. Едва девушка собралась двинуться с места, как в палату вошла медсестра. Женщина быстро подошла и, взяв ее под локоть, усадила обратно на кровать.

– Ты что, детка! Тебе еще рано подниматься, если врач узнает, мне очень попадет! – приговаривала медсестра, проверяя, не сбился ли катетер. Она заметила, что Кристина все равно упирается и пытается встать.

– Я должна увидеть маму! С ней все в порядке? – в ее голове моментально заполнялись недостающие фрагменты в памяти – она, горящий дом. – Где мама? – девушка услышала хриплый и чужой надломленный голос кого-то другого.

Женщина лишь сильнее сжала губы, но глаза выдавали сочувствие. Кристина вскочила с больничной кровати, отталкивая ее. Девушку душили горькие слезы, тело вздрагивало от рыданий. Капельница сковывала, резким движением отодрав пластырь, она вытащила иглу из вены, по руке побежала алая струя.

– Ответьте мне! Я хочу знать! – кричала Кристина. В открытую дверь начали заглядывать другие медсестры. – Пожалуйста, вы ведь все знаете! – взмолилась Кристина, всматриваясь в сочувствующее лицо медсестры.

– Дорогая, успокойся! Ты сейчас себя не контролируешь. Все будет хорошо, тебе нужно отдохнуть. Если не послушаешься, все равно упадешь в обморок, даже не дойдя до двери. Все хорошо, с тобой все в порядке, это главное, – твердила женщина, словно заевшая пластинка, отчужденно и бесчувственно произнося отработанные за долгие годы работы механические слова утешения.

На ее глазах умирали люди, к этому она старалась относиться спокойно, но когда это происходило с детьми, никакие психологические барьеры не помогали. Кто-то уже навсегда терял себя, выписываясь отсюда инвалидом. Молодые ребята, которые только начинали жить, уже не могли изменить необратимых последствий своего легкомыслия – аварии, несчастные случаи, последствия потасовок – причин было много. Семейные драмы запутанней, чем в телевизионных сериалах, разворачивались здесь, когда врач произносил вслух диагноз. У кого-то начиналась истерика, другие не хотели верить в происходящее, бывали и приступы агрессии, направленные на врачей, которые, забыв о сне и еде, делали все возможное, а порой и невозможное для спасения своих пациентов. В нынешнее время врачей, самоотверженных и преданных профессии, остались единицы, но они все еще были. Вот и этой девочке пятнадцати лет, как бы бесчувственно это ни звучало, следовало сейчас радоваться, что не осталась бледным подобием себя, растением. Еще немного, и угарный газ убил бы мозг, в этом случае, даже если бы ей удалось сохранить жизнь, это была бы уже не жизнь, а проклятие.

– Где моя мама? – чеканя каждое слово, твердила Кристина. – Почему вы молчите? Ответьте, она… умерла… да? – В глубине души девушка знала ответ, но боялась себе признаться в этом. Внутри будто что-то оборвалось, исчезнув навечно. В сердце – горечь и пустота, которую ничем не заполнишь. Можно сколько угодно плакать и умолять дать еще один шанс, но реальность жестока настолько, что всю жизнь будешь терзаться тем, что исправить невозможно. – Пожар… – еле слышно повторяла Кристина уже, скорее, самой себе, а не своей растерянной собеседнице.

– Кристина, хуже ты делаешь только себе! Я молчу, потому что ничего не знаю, скоро приедут твоя бабушка и тетя, вот у них все и спросишь. Договорились?

Женщина окликнула другую медсестру, сказав ей несколько непонятных для Кристины слов, снова подошла к пациентке. Девушка безвольно опустила голову, ответ был исчерпывающим, приедут бабушка и тетя. Она осталась совсем одна, без мамы – самого любимого человека. Ей стало безразлично, что случится дальше. Через несколько минут вторая медсестра зашла со шприцем в руке, и Кристине уже не хотелось сопротивляться, она совершенно обессилела и выдохлась. Ей переставили катетер, сразу введя успокоительное. Мгла поглотила сознание, и она провалилась в забытье под действием медицинского препарата.