Герман Шелков - Злые люди и как они расплачиваются за свое зло

Как мне было хорошо ходить с мужем под руку! Я мечтала об этом, и мечта сбылась. Мы уходили из дому вместе, вместе возвращались. Мне попался человек скромный и доброжелательный, готовый услужить. Ссоры и конфликты противоречили его натуре, и меня такие люди привлекают. Пусть их называют тихонями, но ведь кому-то они нравятся. Как раз мне. И я с радостью говорила мужу: «Ты мой тихоня!»

Все складывалось хорошо, пока в поселке не появился Станислав. Пять лет назад они со Степаном сдружились, когда солдатами служили в одном автомобильном батальоне. После службы разъехались, но оказалось, что ненадолго. Степа вернулся в свой город и устроился работать в автоколонну, и вдруг через полгода там же появился Станислав. Пришел и говорит: «Здорово, приятель! Вот, приехал, буду жить и работать там, где ты. И жену привез. Я, представь себе, успел жениться».

Еще ничто не говорило Степану о том, что иметь дело со Станиславом нежелательно. В армейском подразделении это был обычный человек, как все. А в гражданской жизни он оказался редким прилипалой. Похитителем личного времени. Жестоким эгоистом. В солдатской казарме он любил порассуждать насчет того, как важно иметь в жизни закадычного друга. Что ж, многие держались этой истины. Но никто не знал, как этот Станислав представляет себе дружеские отношения.

На первый взгляд его рассуждения были вполне безобидны: «Вот было бы хорошо и работать вместе, и после работы заниматься одним общим делом – например, вручную собирать в гараже автомобиль-вездеход…»

Вроде бы ничего странного – собирать в гараже какую-нибудь машину. Но Станислав видел это по-своему. Он мечтал, чтобы работа в гараже протекала ежедневно, еженедельно, ежемесячно. Круглый год. Чтобы два закадычных друга не расставались ни на один день. Только на ночь они идут к своим женам, а утром – на работу. После работы – сразу в гараж, возиться с машиной, болтать о том о сем, немного выпивать и закусывать.

Станислав был человек-клещ. Раньше я таких типов не встречала. Он испытывал потребность в кого-нибудь вцепиться и не отпускать от себя. Все делать вместе. Вместе ходить по улице, вместе обедать. Впечатление такое, что вся жизнь должна свестись к одному – к дружбе.

Поначалу я не могла четко определить цель этого человека. Лишь столкнувшись с его тактикой, я поняла, что ему нужно. Ему нужно было видеть ежедневную, ежеминутную преданность своего товарища. Только это доставляло ему настоящее удовольствие. Кому-то из мужчин нравится быстрая езда, кто-то любит природу, например, утреннюю гладь реки, кто-то поклонник хорошей бани, а кто-то пельменей по-сибирски, а Станислав на все это махнул бы рукой. Для него это глупости.

Сидеть весь день в гараже со своим закадычным другом, перебирать, перекладывать с места на место детали автомобиля-вездехода, разговаривать об одном и том же, покуривать, выпивать, улыбаться и похлопывать друг друга по плечу – вот что самое лучшее для Станислава в его жизни.

Видимо, когда-то в детстве, сидя на ковре с каким-нибудь соседским пареньком, среди солдатиков, кубиков, деревянных грузовиков и прочих игрушек, Станислав испытал небывалое наслаждение. Но ему нравилось не играть. К возне с игрушками он был равнодушен. Ему нравилось видеть, что соседский паренек отдает ему свое время и следует его указаниям. Оба они веселились, смеялись, но один из них внимательно наблюдал за другим. Это был Станислав. Вероятно, уже в раннем возрасте он уяснил для себя, что хочет владеть другим человеком.

Соседский паренек из детства Станислава был, скорее всего, тихоней. И Станислав это запомнил. С тех пор он знал, кто ему нужен: простой, тихий, неконфликтный человек, не стремящийся добиваться особого успеха в жизни.

Когда Станислав повстречал моего Степана, он сразу подумал, что это подходящая кандидатура в его «закадычные друзья». Все время, пока они служили в автомобильном батальоне, Станислав к нему присматривался. А после службы он поехал в родной город Степана, нашел Степу и «вцепился» в него.

Вот что об этом рассказал Степан: «Станислав устроился на работу в нашу автоколонну и в первый же день пригласил меня после работы выпить пива. Мы пошли к павильону, выпили по кружке. После этого он говорит: «А теперь пойдем к гаражам, я тебе покажу нашу «конструкторскую лабораторию». В ней мы будем собирать автомобиль-вездеход. Как соберем, пошлем на авто-выставку. Прославимся! Или будем на охоту-рыбалку ездить. Или по грибы-ягоды. Красота!»

Мы пошли к гаражам. Там, в одном из них, был старый разобранный автомобиль. У одной стены – длинная лавка. У другой – небольшой стол. Мы сели на лавку. Станислав стал потирать колени и говорить: «Эх, замечательно! Будем приходить сюда после работы и заниматься делом… Верно? Соберем чудо-машину. А что? Самое что ни на есть мужское занятие. Ведь мы и шоферы, и автомеханики, оба любим технику. Я этот гараж нарочно снял у владельца, чтобы нам было где развернуться. И вот увидишь, развернемся! Начнем прямо с этой минуты…» Он достал спецовку, инструменты, и мы стали брать в руки детали разобранного автомобиля и оценивать их состояние. Станислав давал указания: «Дай-ка, приятель, мне вон ту штуку. Так, хорошо… А теперь подай вон ту. Так-с, эти детали не годятся, придется изготавливать новые. Что ж, изготовим. Завтра поедем в слесарные мастерские, потолкуем со слесарями. Верно? А теперь поглядим на чертежи…» И он достал автомобильный журнал и показал мне снимок машины-вездехода, напечатанный на развороте. Вот, сказал он, какую штуку мы будем делать. До вечера мы обсуждали наши планы, хвалили машину-вездеход, потом выпили водки и закусили домашней едой. На следующий день встретились в гараже автоколонны. После работы пошли в «конструкторскую лабораторию». Снова полистали журнал, поговорили о машине-вездеходе, потом о других машинах и прогрессе в этой области, затем начали составлять список деталей, которые нужно заново изготовить. На том вечер и закончился. Мы снова немного выпили водки и разошлись.

Назавтра все повторилось. Только в этот раз Станислав начал с того, что назвал нас настоящими мужчинами, а наше дело настоящим мужским делом. Сказал, что мы вправе собой гордиться. Мы живем, как следует жить мужчинам. Другие бесцельно шляются по улицам или просиживают в пивных, или торчат дома «под боком» у своих жен, мешая им заниматься хозяйством, и это глупые и слабые люди. А мы умные и сильные. Мы заняты настоящей мужской работой. Собираем чудо-машину. Ну разве это не хорошо?…

С этого дня Станислав стал произносить что-то подобное чуть ли не каждый вечер. Я полагал, что он настраивает меня на труд, и вначале приветствовал эти речи. Но оказалось, что труд здесь ни при чем. Мы приходим в гараж не для работы. Мы возимся с машиной-вездеходом не ради этой чудо-машины. Ничуть. Мы торчим в гараже или ходим по округе, отыскивая выброшенный автомобильный хлам, просто так, чтобы провести время. Когда мы приходим в гараж, мы не сразу занимаемся работой. Сначала садимся в кресла, закуриваем, вспоминаем прошедший день, потом нахваливаем наше «настоящее мужское дело», затем обсуждаем какие-нибудь автомобили, листаем журналы по технике, мечтаем, фантазируем, слушаем музыку по радиоприемнику, затем в который раз осматриваем разобранную машину и даем ей оценку. Бывает, что на это уходит весь вечер. Мы немного выпиваем и идем по домам. А в выходные дни мы пропадаем в гараже с утра до вечера. Перебираем детали. Чистим их, моем бензином. Иногда идем в пивную или в кино. Или на футбольный матч. Но всегда вместе. Станислав командует, распоряжается, правда, делая это не командирским тоном, а дружеским, с улыбкой, всегда спрашивая: «Верно?» Наконец я понял, что нужно этому Станиславу. Ему нужен друг, товарищ – только и всего-то. Он не может находиться один. Жена ему не друг, а лишь женщина. Он нашел во мне закадычного друга. Его устраивает мой спокойный, покладистый характер. Он рад, улыбается. Иногда смеется. А мне не до смеха. Мне такая жизнь не нравится. Я хочу жениться, завести детей, хочу проводить время по своему усмотрению. Но я вижу, что Станислав вцепился в меня, как клещ. Как-то раз я сказал, что не пойду в гараж, а хочу побыть дома. Станислав был разочарован, огорчен. Неожиданно он сказал: «Нет, так нельзя! Ведь у нас есть дело. Кто будет им заниматься?» И все же я не пошел за ним, а отправился домой. И что же? Он поплелся за мной и весь вечер просидел на лестнице возле моей квартиры. Иногда стучал в дверь, просил вынести ему воды. Он давал мне понять, что я не могу действовать самостоятельно, что если я захочу остаться один, я должен спросить у него разрешения, и он подумает насчет этого. Иначе это оскорбляет нашу дружбу. Но что такое эта наша дружба? Я не видел в ней ничего стоящего, ничего полезного. Торчать в гараже, листать журналы, разговаривать, курить, выпивать, перекладывать с места на место инструменты и детали, слоняться по свалкам и оврагам, отыскивая испорченные автомобильные приборы, рамы и карбюраторы, и так семь дней в неделю – это сущая ерунда, глупость, а не дружба. Это надоест всякому нормальному человеку. Но Станислав не желал слышать об этом. Он оказался болезненно навязчивым, с маниакальной привычкой всегда быть рядом со своим «закадычным другом», да еще с идиотской теорией насчет «настоящей дружбы». Поэтому я решил уехать из родного города. Но сделать это я задумал так, чтобы Станислав не отправился за мной. Я обманул его. Сказал, что еду в одно место, а в действительности поехал в другое. Хотя стоило мне объявить об отъезде, как Станислав невероятно огорчился и затянул странный разговор. Вот что он сказал: «Это что же такое? Это же предательство, коварство… Причем женское! Мужчины так не поступают… Мужчины так никогда не делают… Что это за слабость такая? Это разве годится для нас? Это только бабы могут предать, бросить, а мы, мужчины, не предаем дружбу… Мы не предаем наше общее дело, верно? Разве сильные люди бегают друг от друга?»