Аркадий Чужой - По ту сторону вымысла. Рассказы, эссе, поэма

Обалдевший Гриша смотрел непонимающе на собеседника:– Чё, помер что ли кто?

– Да тихо ты, окаянный!.. Вишь вон, уши – то по растопырили… – косился он на стоящих людей в очереди. – Ты просто скажи, есть чего, аль нет? – добивался своего Михеев.

– Да я и не знаю даже, там много всего чего привёз – то… Ты лучше у Свтки самой и спроси. – тыкал пальцем Гриша в сторону продавщицы Светланы, которая бойко вела торговлю.

– Ай, язви вас! – буркнул недовольно старик и отошёл в сторонку. А Гриша, улучив момент, узнал-таки у Светланы, про материал, что интересовался дед. Та, глянув какие – то бумаги согласно кивнула – мол, имеется.

Томимый любопытством, Гриша срочно сообщил об этом деду и вновь поинтересовался:– Дед, а, дед, ну, а кто помер – то?

На что старик только отмахнулся:– Ай!.. Много будешь знать, беспокойно станешь спать. – хохотнул Михей, дымя своим самосадом как паровоз., будто маскируясь, от посторонних глаз.

– Фу, ты, – отмахивался от едкого дыма Гриша водитель. – И как эту заразу только люди курят!? – отходя прочь от куряки, закашлявшись.

– Дык я это, не в зятяг жа… Так, комаров тока пужаю… – посмеивался хитро дед в бороду.

Вскоре очередь по рассосалась. Люди разошлись по своим делам.

Михеев, не спеша, соблюдая выдержку, подошёл к Светлане продавщице, помявшись, озираясь по сторонам, произнёс:– Ну, чё, внучка, таперича я, чи шо?..

– Вы, дедушка, конечно, пожалуйста. Здравствуйте. Вот, получите пенсию свою заслуженную, да может, чего и купить надумаете, выбор есть, старалась – приветливо улыбалась девушка.

Тут необходимо заметить, что Гриша и Светлана, любили этих стариков и ехали к ним в эту деревушку, с желанием сделать хоть что – то приятное для этих стариков.

А местное, районное начальство про старичьё и вовсе давно позабыло, видимо вычеркнув их из своих планов, списков раз и навсегда.

А вот эти двое молодых человека наперекор всему ехали к ним за двести с лишним вёрст, что бы как – то поддержать стариков, подбодрить. Дабы знали люди, что помнят о них, что благодарны им.

Ехали даже в ущерб делу своему, не взирая ни на что. А в райцентре им говорили:– Ну, чего вы туда прётесь – то!? Никакого ж навара с этих старпёров, убытки одни!.. А ребята, не обращая на злые реплики никого внимания, молча делали настырно своё дело и всё. Да, и пенсию, что привозила Светлана людям, тоже по доброте душевной, по собственной воле. Бесплатно. На отрез, отказавшись от всяких денег за свой труд.

Родственники конечно в городе и прочих местах кое у кого конечно были, да только навещали они старичков весьма редко.

Ну, а у Михеева моего, героя войны и вовсе не было ни души. Так жизнь видно свою выстроил никудышно. А может от того, что жил не для себя. Бог его знает. Иди сейчас доказывай, ищи правду – истину…

Светлана не скупясь, выложила перед стариком всё, что имелось, четыре вида ткани – разных оттенков, фактуры, – выбирай, не хочу.

Старик выбрал, что попроще, сатинчик. Не яркий, скромный такой, как он посчитал, да вдруг, призадумался…

Ах, кикимора я болотная… А сколько ж метров – то надоть? Как это я упустил – то, язви тя!? – ругал он сам себя, не произнеся ни слова, а только жестикулируя. И было не понятно, толи старику не нравиться ткань, толи…

– Что, дедушка, не нравится? – участливо поинтересовалась девушка.

– Да не, милая, этот вот в самый раз… Понимаешь ли ты, упустил я, старый пень, сколь метров – то надо!.. Ну, что б хватило – то на… домовину – то! Не померил, собирался, да забыл растяпа я намыленный. – горько печалился старик Михеев.

– Может метров десять? А? – попытался хоть как – то помочь Гриша водитель.

– Десять говоришь? Ак чё ж, пущай десять. Нет, давай двенадцать, с запасом пущай будет. – заключил Михеев.

Сказано – сделано. Светлана, насупив бровки свои, отмерила двенадцать метров, как и просил дед Михеев, участливо посматривая на покупателя.

Переглянувшись с водителем, Светлана взглядом спросила, что, мол, случилось – то? А Гриша в ответ лишь плечами только пожал, мол, не знаю!..

А старик Михеев купив ещё кое чего по мелочам из продуктов, расплатившись, поблагодарив ребят, зашагал – зашаркал домой, довольный не бесполезно прожитым днём, дело какое наметил – сделал.

Ну, а подле Михеевского дома, на завалинке восседал – поджидал приятеля, Кузьма, греясь, как старый кот на солнышке, в новенькой, только что приобретённой рубашке, с довольной улыбкой на физиономии. Увидев приближающегося дружка, Кузя, подскочил по-юношески резво, и прошёлся по кругу этаким гусаком, демонстрируя свою обновку.

– О, вот, что значит, кто рано встаёт, тому и Бог подаёт!.. – подтанцовывал Кузя, пыля поношенными кедами на босу ногу.

– Пылюку – то хоть, не подымай. Прижми дрёпу, отдыхай. – повесив на изгородь пакет с покупками, выдохнул Михей.

– А кто кобенится, тот лучше приценится, слыхал такое? – отбрил товарища он, утирая капельки пота со лба. Присев в тенёк, под куст сирени, Михеев, вытянул свои длинные ноги, прикрыв глаза, на некоторое время замер, будто мгновенно уснул. Но, через секунду другую, не открывая глаз, продолжил:– Ну, чё светишься, як тот подсолнух, а? – вяловато хохотнул он.

– А чё же это, плакать чё ли? – задорно протенорил дружок Кузя. – Праздник сёдня как ни как!.. – притопнул он ножкой по землице, подняв вновь клуб пыли.

Михеев подобрав ноги, хотел встать, что – то возразить, да не смог, чих напал:– Апчхи, язви тя! Танцор… Апчхи, с колокольчиками… Вон чё, напылил, дыхнуть нечем, язви тя… Чхи, чхи… Ой, уморил. – свирепо, взрывно гремел Михей. – Тьфу, тебе за голенище!.. Праздник ему… Какой такой праздник?.. – ворчал, прочихавшись богатырь.

– А вот тебе и тьфу, пензия!.. – похлопал Кузя по груди. – На что бы я так —то обновку – то приобрёл!? – хвастливо вертелся, не унимаясь Козлов.

– Да не мельтеши ты, вижу!.. Ты вон на ноги чывось купил бы лучше. А то, без штанов, да в ентом… в галстуке. – вставил шпильку Михей. Пензия… Тоже мне праздник сыскался. – надвинув кепку на глаза, устало молвил он. – Уморился чё – то, малёха… Прихворнул видать…

Помолчали немного, покурили…

– Да нервы это всё, старый, нервы, туды твою кочерыжку. Они ж нас выматывають, здоровьишко – то последнее забирають. – поставил свой привычный диагноз Кузьма.

– Ладно, ладно, ты зубы – то не заговаривай, сказывай чё припёрся – то, хвастать небось? Только оценщик – то из меня, как из курицы водолаз. – приоткрыв один глаз, молвил Михеев.

– Да не… Не, старик, не угадал. Ты вот лучше доложися, чё тама секретничал, в лавке – то? Меня отчухал, а сам, а, сам – то чё? – ворчал Кузя обиженно. – Грозился – не приду, не приду, а сам и припёрся как раз… Секреты, какие – то затеял, шипы – дрипы принародные?.. – отчитывал дружка товарищ.