Петр Терновской - Те, кто принял трудный бой… Сборник рассказов

За стенами этой крепости и расположился штаб Армейской группировки в горной части Чеченской Республики. Да-да, это подлинное название соединения, включавшего в свой состав несколько штатных военных формирований, военных комендатур и других специальных формирований.

Когда мы прибыли к новому месту службы, в границах крепости только началось восстановление строений, расположенных в внутри укрепления и разрушенных в ходе боевых действий при взятии Ведено федеральными войсками в 2000 году. Кругом была расположена техника узла связи с паутиной антенн, растяжек, штабные машины со спальными прицепами и палатки, врытые в землю. Между всем этим переплетением техники и палаток проложены деревянные настилы для облегчения передвижения офицеров, так как ноябрь в этих местах уже срывался с неба зарядами мокрого снега, который ночью превращался в сплошной ледяной каток.

Стены крепости защищали от обстрелов из стрелкового оружия, случавшиеся с периодической регулярностью почти каждую ночь, но не спасали от полёта гранат, выпущенных из подствольных гранатомётов, так как сразу за стенами крепости начинался сам Ведено, а ночная жизнь там текла своим чередом. И федеральные войска ночью без крайней необходимости за пределы крепостной территории не показывались. Причём, весь периметр штаба был опоясан дополнительными блок – постами с перекрытиями из бетонных колпаков, оборудованных бойницами, ходами сообщения. Службу в них несли сводные отряды милиции, в нашем случае из Самары и Курска. Периодически личный состав постов менялся в отличие от нашего штаба – мы были на постоянной основе, т.е. приписаны к данному месту службы.

Случай, который я здесь привожу, происходил именно в стенах этого защищённого со всех сторон крепостного сооружения. Представьте: зима (конец ноября), снег сугробами. Темно (в горах темнеет рано). Уличное освещение, по понятным причинам, отсутствует. Тропинка протоптана среди сугробов. Вход в зарытую в землю палатку – офицерскую столовую. Деревянные ступеньки, деревянная дверь в тамбур (для уменьшения тепловых потерь при входе в палатку оборудовано две входных деревянных двери, территория между дверями – тамбур).

Я открываю первую дверь, лучики света высвечивают в темноте второго офицера, спускающегося к входу в палатку по второму (встречному) спуску в столовую.

– Пожалуйста, проходите, – говорю я.

– Нет-нет, пожалуйста, вы, – слышу в ответ, и рука офицера показывает мне на вход в палатку.

Рассматриваю в тусклых лучах пробивающегося из палатки света незнакомца. Среднего, как и я, роста. Крепкого телосложения. В форменном бушлате с подполковничьими погонами. Некоторые из офицеров (хотя это не приветствовалось руководством группировки) носили купленные в магазинах или на рынке, а не выданные с армейских складов тёплые, более «стильные» вещи. Далее – портрет. Из-под шапки выбивается седина. Правильные черты лица, чуть-чуть раскосые, но не узкие глаза, на лице приятная улыбка. Такие люди сразу почему-то притягивают к себе.

В тусклом свете встреченный мной коллега по боевой работе показался значительно старше, может быть из-за седины, может, сработало чувство тактичности, но я постарался настоять на своём и опять предложил пройти ему первому, на что получил встречное предложение идти первым. Так в обоюдных кивках и движениях рук мы стояли у входа в палатку-столовую, пока не решили выяснить – кто же старше.

– А вы какого года?

– 1959. А вы?

– И я 1959. А в каком месяце родились?

– В марте. А вы?

– И я в марте. А число?

– Шестое. А у вас?

– И я шестого числа…

И мы оба втиснулись боком в палатку, что было не так просто в бушлатах. Сели за один стол и только теперь познакомились.

Но это ещё не всё. Видно Всевышнему было угодно, чтобы в такой дали, в боевых условиях встретились два таких разных человека. Но при этом, помимо различий, у нас было много общего.

Мой новый знакомый оказался вновь назначенным на должность начальником инженерной службы, а я – вновь назначенным начальником службы радиационной, химической и биологической защиты группировки (проще – химической службы). Эти две службы испокон веку, что в Советской, что и в Российской Армии были смежными, родственными. Кабинеты начальников этих служб, как правило, располагались рядом, а подчас, мы имели рабочие столы в одном кабинете, при недостатке помещений. Нам повезло, места было достаточно, наши службы расположились рядом и нам были выделены отдельные служебные кабинеты.

Знакомство наше в дальнейшем переросло в настоящую дружбу. А дружбу, проверенную временем, проведённым в таких сложных условиях не прервать.

Годы, проведённые мной на территории Чеченской Республики, дали не ордена и богатое состояние, а значительно больше – они подарили мне настоящую дружбу с такими людьми, как Халид Хабибуллин, Александр Переправко, Юрий Холодок, Владимир Колесов, Александр Новиков, Игорь Щетинин и другими офицерами (фамилии некоторых, по понятным причинам, изменены).

Эта дружба не подвластна времени. Все мы живём в разных городах. Кто работает, а кто достойно отдыхает на заслуженном отдыхе, уделяя внимание семье, детям, внукам. Мы периодически встречаемся: то я бываю с оказией в столице, то ребята приезжают на отдых к Чёрному морю и обязательно заезжают ко мне в гости. Мы стараемся найти возможность вспомнить то время, когда решались общие боевые задачи, и сколачивалась наша дружба.

С какой бы просьбой мне не суждено было обратиться к моим боевым друзьям, я ни разу не получил отказ. Вот такой дружбой и надо дорожить.

И в результате, подводя итог всему выше написанному, мы решили с Халидом называть друг друга братьями – близнецами.

На этом, правда, история не заканчивается. В последнее время по этому поводу у нас продолжается и никак не закончится спор, кто же из нас всё же родился первым, кто из нас старший брат – близнец, а кто младший? Я появился, со слов моей матери, в 6 часов утра. Халид, по его словам, – в 7. Но челябинское время (откуда родом Халид) идет впереди московского на 2 часа. Вот и думайте…

До 90-х годов прошлого столетия не довелось мне иметь никакого отношения ни к Югославии, ни к Сербии, в частности. Однако когда вокруг балканской страны закружились вороньи стаи натовских самолетов, начались бомбёжки, пришлось столкнуться с проблемными территориями.

И, действительно, именно Сербия стояла у истоков Первой мировой войны и принесла, конечно, ненамеренно, неисчислимые бедствия нашей стране. России всегда было дело до защиты православных славян в Европе. Защищать то мы их защищали, а они всё в лес смотрели, и по сей день смотрят, о нас и России вспоминают, когда им плохо. Так уж сложилось исторически.