Сергей Данилов - Комета Магницкого – 3

– Иди. Утешил супруг супружницу.

Стройка будущего заморожена до лучших времён. Участок земли огорожен забором с воротами, внутри территории стоит ржавый вагончик, в котором Магницкий жил шестой год подряд, иногда по пути заходя в общежитие. Остатков сгоревшего дома практически не осталось, он постепенно распилил и сжёг их в буржуйке вагончика за долгие сибирские зимы. Зато теперь ровная площадка, чисто, под метёлочку. Чем топиться следующей зимой – большой вопрос. Вот она, деревня, вот он, дом родной! На лавочке, сделанной из тех же досок, что и забор, сидит соседская третьеклассница Анжелика, перед ней расставлены игрушки, на скамейке учебник математики и тетрадка.

– Гутен таг!

– Гутен таг!

– Ви геттес дир? (Как дела?)

– Зэр гут.

– А почему к Нине ужинать не пришла? Там и стол есть нормальный для занятий. Приобретёшь искривление позвоночника, тогда узнаешь, что бывает с теми, кто не бережёт собственное здоровье. Береги здоровье смолоду, поняла?

Анжелика дипломатично косит в сторону.

– Виктор, у меня задачка не получается.

– У меня тоже на работе куча задачек, которые не получаются. А если бы они сами собой получались, меня не взяли бы на работу их решать и не платили бы денег. Знаешь, что сделает со мной начальник отдела, если я подойду к нему и скажу: «Слушай, дяденька Черкизов, а у меня задачка не получается»?

– Что?

– Тут же уволит с работы. Поэтому я весь день их решаю, решаю и решаю, чтобы решить вовремя. И ты тоже решай сама.

– А сверх плана тебе Черкизов задачки задаёт?

– Разговорчики в строю! Надо было четвёрку по контрольной не получать. Месяц осталось учиться, а она мне тут на четвёрки съехала. Я тебе покажу «Черкизов», фамилию такую забудешь!

– Что ели у Нины?

– Очень вкусный борщ со сметаной. Ждали тебя, ждали, но не дождались. Нина сильно плакала.

– Давай сварим картошку в мундирах?

– Кто «давай сварим»?

– Я сварю.

– А, пожалуйста, за дело, с песней. Вода во фляге есть, электричество в проводах, картошка в ящике, милости просим.

Магницкий открыл ключом вагончик и вошёл внутрь. Непрезентабельно, конечно, но для жизни строителя капитализма необходимое имеется. И печка, и плитка, и рукомойник с тазиком, и топчан, который в данный момент привлекает более всего. Нет газет, телевизора и радио. Здесь он живёт в информационном вакууме, что тоже неплохо, меньше знаешь про вал ограблений и убийств, захлестнувший страну, лучше спишь.

Насвистывая марш Черномора, переоделся, лёг на топчан, прикрыл глаза толстым научным журналом.

– Что, устал? – интересуется невидимая Анжелика.

– Да, сейчас всхрапну минут двадцать, и задачку буду решать.

– Свою, научную? – уточняет хорошистка.

– Конечно, научную, не твою же. В носу не ковыряй.

– Подсматриваешь?

– Слышно!

Девочка начала копошиться у ящика с картошкой. Голод не тётка, но ведь до общежития рукой подать, если уж на то пошло, там всегда накормят. Однако ребёнок предпочитает самодеятельность. Это, кстати, тоже неплохо. Виктор доверяет ей электроплитку и засыпает на двадцать минут с открытой дверью (если что, успеем выскочить). Потом кто-то снимает с лица журнал и докладывает:

– Картошка сварилась.

Часы показывают, что сон продолжался почти пятьдесят минут, а такое ощущение, будто чуть веки смежил. Всё-таки верно сказано: старость – не радость. Зря народ не треплется.

Анжелика вытащила картофелины в чашку.

– А знаешь, с чем я люблю картошку в мундирах есть?

– С хлебом-луком?

– Нет.

– С солью и водой? Или с квасом с редькой?

– Да нет же, – удивляется школьница взрослой несообразительности.

– А, с маринованной селёдкой! – скрипя мозгами догадывается Магницкий. – И чёрным перцем?

– Нет, с сельдью иваси.

– Полезный продукт, в ней очень много рыбьего жира.

– Вот бы купить парочку, – зажмуривается Анжелика, – с икрой!

– Ну, парочку не парочку, а на десять рублей… возьми пакет, сбегай до базара, купи грамм триста кильки, если киоск открыт.

Последние слова улетают в пустоту. Калитка захлопнулась прежде, чем они были произнесены. А рынок, между прочим, стоит на квартал дальше общежития, пусть и в другую сторону. Подчас некоторые школьницы бывают сверхъестественно избирательны, сообразительны, а главное, быстры. Вместо кильки и сдачи притащила иваси.

– Только на одну рыбку хватило, – сообщила, протягивая пакет. – Здоровая, как кит. Пообещали с икрой. Чур, икра моя!

– Нет, чур, пополам.

– Ладно, а хвост бабке отнесу, она тоже любит с картошкой.

Анжелика сразу отрезала хвост и отложила несколько картофелин на передачу бабке, когда пойдёт домой спать. Селёдка оказалась с икрой. Они приступают к трапезе, после которой очень трудно отмыть руки. Но Виктор требует строжайшей чистоты в помещении и возле оного, иначе от мух не будет отбоя, поэтому Анжелика выносит отходы в мусорный контейнер на улицу, долго моет руки, лицо.

Потом берёт тетрадку, учебник и подходит к Магницкому.

– Наелся?

– Наелся, спасибо.

– Вкусно было, да же?

– Очень вкусно готовите, майне либе фройлен. Кормилица вы наша.

– Помоги задачку решить, не получается.

Виктор глянул в книжку, куда направлен пальчик, и на листок черновика.

– Семью восемь?

– Пятьдесят шесть!

– А чего пишешь?

После проверки домашнего задания и переписывания в тетрадь набело со вздохами и охами, прихватив хвост селёдки с остатками варёной картошки, Анжелика уходит ночевать в соседний дом, где в коммунальной квартире живёт её бабка, а иногда ещё и родная мамочка с каким-нибудь общественно-бесполезным другом. Трудно не удивляться, видя, как маленький ребёнок может стоически беззаветно любить родню и в силу своих небольших возможностей заботиться о ней. Сильнее этого чувства, живущего в детской душе вопреки всему, кажется, нет ничего на свете.

За исключением той страшной и безотчётной ненависти, которую испытывает тот же самый ребёнок, но уже в пятнадцатилетнем возрасте, к тем же своим пьющим без отдыха и натощак родственникам. О, как он их тогда убийственно не выносит, этого не передать никакими словами, но можно каждодневно наблюдать, если живёшь рядом с коммунальным домом и видишь на множестве примеров изо дня в день развитие сей поразительной метаморфозы бытия. В его строительном флигеле установилась тишина. Можно заняться подготовкой лекций к осеннему семинару. Да, программирование нынче вроде доброй верной жены, дающей хлеб насущный понемногу, но ежемесячно, а чистая математика – вроде посторонней красивой женщины, к которой давно тянет, однако без взаимности.

Вот эту теорему Кузьмича он тоже возьмёт в свой спецкурс – красива, чертовка, жаль, слегка кособока: необходимость есть, а достаточность не доказана… в его студенческие годы была не доказана, а уж теперь-то наверняка доказали. Грех в таком месте пустоту оставлять. Кто-нибудь добил и достаточность. Нынче народ далеко вперёд ушёл. Кстати, а почему тогда была не доказана? Когда доказывается практически тем же путём, что и необходимость, при минимальных дополнительных построениях? Или ему кажется? Ничего не кажется.