Сергей Данилов - Комета Магницкого – 3

На пяти блокнотных листочках Виктор набросал доказательство достаточности теоремы Кузьмича. Эх, жаль, только сейчас увидел, а не в студенческие годы. Но, может, и нынче удастся статейку маленькую тиснуть, если, конечно, его доказательство отлично от канонического, ранее полученного. Надо будет у мэтра Трушкина разузнать, наверняка должен знать. Хоть и вчерашний день математики, зато классика, даже третье доказательство к уже имеющимся двум другим было бы не зазорно представить. Удовольствие от созерцания решения и проведение самых разнообразных проверок продолжается далеко за полночь, до тех самых пор, пока с улицы не начали доноситься странные, робкие постукивания.

Магницкий прислушался. Стук тотчас прекратился. Раздался тоненький визг, вроде бы животного происхождения, то ли щенячий, то ли кошачий, но в следующую секунду он уже вскочил с топчана и бросился вон из вагончика спасать своё имущество: в ночной тиши кто-то тихо, заботливо выдирал доску из забора. Вор находился внутри ограды. Молотком распрямил гвоздь и на глазах удивлённого хозяина рукой выдавил доску наружу. В длинной ограде организовалась первая дырка-брешь. С почином вас! Далее высокий стройный человек спортивного телосложения принялся отгибать гвозди следующей доски. На воре тёмная, маскирующая одежда, чёрная шапочка до самых глаз, и только на ногах белые кроссовки. Хозяин кинулся защищать частное имущество голыми руками, не обращая внимания на серьёзное вооружение противной стороны. И тут случилось нечто из ряда вон.

Вор стоял к Виктору спиной. Перед ним забор высотой метр восемьдесят. И вдруг, не оглядываясь, с места, без подготовки, ворюга как-то ужасно мастерски, мягко, элегантно даже перемахнул ногами через верх забора, подхватил оторванную доску с молотком, уже валявшиеся снаружи, и бесшумно умчался в тревожную черноту городской ночи. Хозяин сначала обалдел, а потом восхитился. Главное – с места, фрр-р-р птичкой, и нет его, каков талантище, а? Во народ! Просто диву даёшься. И с таким талантом ночами лазит по чужим оградам воровать с риском для рёбер не струганные доски из забора! Экстремал! Тщательное исследование места преступления не принесло никаких результатов, тут действовал профи, спёрший таки из его забора первую доску. Теперь начнётся, только держись! Не успеешь оглянуться, растащат забор, ибо народ в округе подобрался до стройматериалов злой, и, где что плохо лежит, сразу подмечает, делая соответствующие выводы. Ага, здесь спёрли доску, а почему не я? Я тоже сопру, в хозяйстве всё сгодится! И пошло, и поехало, ото всех не отобьёшься, никаких сил не хватит. Пришлось снять доску с топчана, чтобы восстановить статус-кво несколькими меткими ударами молотка по ржавым шляпкам бэушных гвоздей. Прежние гвозди негодяй утащил вместе с доской.

Глядя на сузившееся ложе, Магницкий предался невесёлым размышлениям. Что ни говори, а он положительно не умеет зарабатывать деньги. Нет таланта, хоть тресни, о чём умные люди ему не раз напоминали. Полная бездарность. Даже на квас не может заработать, исключительно на хлеб и картошку хватает умения, причём картошку садит сам на институтском поле, вместе с прочими безлошадными сотрудниками. Если не это бесплатное научно-картофельное поле, им бы в принципе не выжить.

– А вот люди зарабатывают на всякой мелочи, – обычно говорит Нина слегка обиженным голосом человека, за всеми моющего посуду и убирающего со стола, – я понимаю, был бы ты крутолобый гений или хоть талант, известный в своих кругах, а то, смотри, даже не кандидат наук. Так, непонятно что.

Она не со зла, ей тоже обидно.

– Вот у нас, философов, репетирование в принципе исключено, такого предмета в школе не проходят, про университеты говорить нечего, там всяк себе философ с собственной системой ценностей, казалось бы, вообще иди и вешайся от безденежья. Так нет, находят люди из ничего подработку. Взять, к примеру, доцента Короткевича Владимира Яковлевича. Окончил человек курсы массажистов, представляешь? Получил документ соответствующий, уже хорошо, да? Своим семейным может массаж при случае сделать. Но на этом не успокоился: распечатал на кафедральном компьютере пятьсот объявлений о сеансах массажа, и по окрестным домам разложил в почтовые ящики. Говорит, всего десять человек откликнулось. Так теперь он утречком до занятий пять раз в неделю бабушек массирует, а пять раз после занятий дедушек. По сорок рублей за сеанс берёт, итого четыреста рублей в неделю дополнительной зарплаты ему в карман набегает.

– Нет, не люблю посторонних людей руками трогать. Не нравится мне это. Даже в медицинский не пошёл из морально-этических соображений. Со стороны, конечно, вроде замечательно: белоснежный халат, накрахмаленная шапочка, стетоскоп на шее поблёскивает, с умным видом ходить можно, доктором величают, отношение в народе уважительное, но как только подумаешь, что трогать надо чужие прыщи, сразу – извините, в другой раз.

– Шутки шутим? А слабо Виктору курсы парикмахерские окончить? Слабо, да? Тогда дай объявление о репетировании. Раньше у тебя и летом бывали ученики.

– Старый стал. Не могу деньги от детей принимать, стыдно. Говорю же, будет семинарчик, начну прирабатывать. Черкизов обещал.

– Да, сам ты с места не двинешься, человек двухсотрублёвый.

– Двухсотрублёвая моя голова, а руки и душа бесплатные.

– То-то и оно.

Поздней ночью, ворочаясь на узком топчане с книжкой по топологическим аспектам квазивиртуальных сфер, Магницкий вдруг ощутил себя оскорблённым в лучших чувствах: тридцать девять лет мужику, а он не смог завести ребёнка при живой и здоровой жене. Кантуется в вагончике, мечтая построить дом-дворец и только после этого создать полноценную семью, как полагается: в роскошной спальне, на кровати под балдахином. Мигом скатился с топчана, резво стартовал в общежитие к Нине, восстанавливать статус женатого человека, который должен по варварским домостроевским обычаям спать исключительно дома, а не в отдельно стоящем строительном вагончике. И не беда, что на дворе ночь, даже лучше. Тёмная ночь… разделяет, любимая, нас…

В прекрасном боевом настроении добежал, толкнулся в дверь общежития. Родной дом по ночам заперт. Не беда, воспользуемся тропами далёкой юности. Оно, конечно, не впервой. Только слишком давно не тренировался, и, к великому стыду своему, не смог вскарабкаться даже на козырёк над чёрным входом, с которого обычно лихо сигал на пожарную лестницу. Допрыгнуть – допрыгнул, а подтянуться Виктору ныне слабо. Незадача. Повисел задумчиво, и вниз брякнулся. Что делать-то, господи? Да то же самое, что и все нынешние более молодые люди. Ведь совсем не зря там, в уголке, белеют два тарных ящика, как бы ни при чём валяются себе рядышком. Подставить их под лестницу, и дело пойдёт как по маслу! Всё выше, и выше, и выше! Молодёжь, выбравшая пепси, явно предпочитает лёгкие пути, подвластные даже старикам на четвёртом десятке, ближе к пятому.