Василий Баранов - Скиталец. Хромой Бог

– Я спрашиваю про больных. – Павел уточнял свой вопрос.

– А с ними что? – Роман делал вид, что ничего не понимает. Признаваться ему не в чем. Кто съел вишневое варенье? Так это кот, забежал случайно и съел.

– Что?! Анатолий, у него гангрена. Отступила. – Павел Павлович испытующе смотрит на своего собеседника.

– Ну, так, поделом этой самой гангрене. – Роман пожал плечами. Какое отношение ко всему этому имеет он?

– Алексей. У него паралич прошел. Что ты можешь сказать по этому поводу?

– Не могу знать. Нам не по чинам. Я не врач. – Полное непонимание.

– Не прикидывайся. Ромка, говори! – Павел Павлович начинал гневаться.

– Чего говорить? – Медбрат пытался держаться прежней тактики.

– Что ты там делал? – Настаивал главврач.

– Я и говорю, судно больному дал. Спросил, может воды или еще чего. – Не пойман, не вор. Сознаваться ему не в чем.

– Не крути! Роман, Алексей, у которого паралич, от неожиданности, что чувствительность к ногам вернулась, выкрикнул: он правду сказал. Тут только одно объяснение, что ты был прав. Именно о тебе он говорил.

– Почему я был прав? Он так и сказал?

– Дословно: он сказал правду. За это время мужчина к ним заходил один. Он! Понимаешь, он. И это был ты. Только ты мог им что-то сказать. – Павел Павлович полагал, теперь Роману не отвертеться.

– Может и сказал. Подбодрить хотел. Не расстраивайтесь. Выздоровеете. Все пройдет. Медицина у нас на высоте. – Тщетная попытка. Роман понимал, придется в чем-то призаться.

– Роман, не издевайся надо мной. Просто сказал, а они тотчас выздоровели. Добрым словом вылечил. За кого ты меня держишь? Что ты с ними сделал?!

– Я сказал, что я Роман-шаман. Немного покамлаю, и у них все будет в порядке. Массаж сделал тому и другому. Ничего больше. – Роман оправдывался. Все очень просто.

– Роман, просто массаж? Ты отдаешь себе отчет, это переворот в медицине.

– Я никого не переворачивал. Клянусь, не переворачивал. – Если прикинуться идиотом, все уладится.

– Медицину переворачивал. Тьфу! – Доктор уже сам запутался.

– Я не хотел ее переворачивать. Лежала себе и пусть лежит.

– Объясни сейчас же, как ты это сделал. – Нет, он добьется правды.

– Павел Павлович, а вы кофе хотите? – Если перевести разговор на другую тему все само собой уляжется.

– Отстань со своим кофе! Говори! – Павел Павлович вскочил, навис над Романом.

– Я вам чашечку кофе налью. Вы присядьте. – Роман видел, придется каяться.

– Ну, налей. Налей и признавайся. Что ты им давал? Таблетки какие?

– Я говорил, только массаж. – Разговор возвращался в старое русло.

– И ты думаешь, это помогло? И я тебе поверю?

– Павел Павлович, мне не в чем больше признаваться.

– Рома, не упрямься. Я вижу, ты не договариваешь. А то я не знаю, что сделаю. – Павел Павлович и сам не знал, что сделает.

– Павел Павлович, вы ругаться не будете? – Придется рассказывать.

– Не знаю. Обещать не стану. – Главврач успокаивался.

– Только вы никому.

– Хорошо.

– Павел Павлович, я древний бог. – Вот и сказал правду. Будь что будет.

– Кто? Может нынешний псих? – Устало спросил Павел.

– Я не вру, Павел Павлович. Дело в том, что я не с этой планеты. – Роман понимал, такие объяснения звучат не убедительно.

– Прекращай издеваться! – Виновник обнаружен, это успокаивало. Теперь следует понять, как Роман это сделал.

– Павел Павлович, вы сами видели, что я сделал.

– Рома, я этого не понимаю.

– Я сам недавно узнал о своих способностях. – Роман чувствовал, доктору можно доверится.

– Рома, если кто-то узнает о твоих способностях, ты представляешь, что будет. – Павлу Павловичу приходилось принять существующее объяснение.

– Что будет? – Роман улыбнулся.

– Тебя разорвут на части. Очереди больных и жаждущих чуда. Паломники. Шарлатаны всех мастей ринутся. Тебя на сувениры разорвут. – Пока только это мог предвидеть доктор. Что произойдет, никто не знает.

– Меня не разорвут. А с многими я не могу, не получится всех излечить.

– Почему? Для начала, почему не разорвут? – Поинтересовался Павел.

– Я бессмертный. Это вас, Павел Павлович, разорвут. – Роман развел руками, он тут не виноват.

– Меня то за что?

– Как адепта или пророка. Вы меня вычислили. Я просто инопланетянин. Обыкновенный. Как по латыни будет, иннотериус вульгарис?

– Никто не поверит ни в твою божественную сущность, а тем более в то, что ты инопланетянин. Тарелки, я понимаю, у тебя нет. Дырявой ступы тоже. И морда не зеленая. Очень даже земная.

– Тогда замнем это для ясности. Забудем. И никому не станем говорить. Если что, я вам где-то и помогу. Так чтобы никто не знал. Так спокойнее. А это, произошло и произошло. Пусть они гадают, как с той теткой.

– С какой теткой? – Павел насторожился. Значит, есть что-то еще.

– Павел Павлович, я это… – Роман замялся.

– Говори, с какой теткой. – Приходится все вытягивать из этого парня.

– Я не хотел…

– Проговорился, так продолжай. – Павел Павлович понимал, пришла беда, отворяй ворота.

– Тут вчера утром я шел на работу. Женщину у меня на глазах машина сбила. Рядом с нашим госпиталем. Голову разбила она. Кровь течет. Ребра сломаны. Я подошел. Она не старая, ей еще жить, да жить. Я к ней склонился, голову приподнял, почувствовал в руках жар. Раньше со мной такого не было. Кровотечение остановилось. Чувствую, ребра срастаются. Я ей только тихо сказал, что не время ей помирать. Она в себя пришла. Я в толпе затерялся. К тому моменту, когда скорая помощь подъехала, рана закрылась. А я потихоньку ушел.

– Если не врешь, я у знакомых выясню в скорой помощи. Во сколько это было? – Но Павел уже не сомневался, Роман говорит правду.

– Рано я вышел. Минут пятнадцать восьмого. Я только из квартала, где живу, от трех поганок вышел.

– От каких поганок? Тебя в бордель занесло? – Еще этого не хватало.

– Нет. Я живу в бараке. Там их три синих барака. Так я в одном живу. Кругом хорошие, большие дома. А эти стоят, как поганки. Синей краской умазаны. Это возле перехода через улицу, напротив супермаркета. – Роман описал, где живет.

– Хорошо. Как ты говоришь, замнем для ясности. Работай. – Слишком много свалилось олним разом на Павла Павловича. Надо спокойно все обдумать.

Павел Павлович ушел к себе. Из своего кабинета он позвонил своему давнему другу, с которым учились в институте. Тот работал на скорой. Странный случай подтвердился.

Странные сны продолжали посещать Романа по ночам. Иногда и днем появлялись какие-то неясные ощущения. Словно открывался другой мир, вспоминалась иная жизнь. Картины настолько реальные, осязаемые, что казалось, он сходит с ума. Планеты и звезды, над которыми он парит, и одновременно они внутри его тела. Он растворялся в бесконечности, оставаясь в одной точке. Незнакомые миры, о которых знаешь все. Незнакомые лица близких людей. События, происходившие не с ним, но в которых он участвовал. Сильнее других его затронула одна картина. Он увидел парнишку, спящего в своей постели. Тело парня сместилось, закружилось в межгалактическом пространстве. Пронеслось в тумане, разделяющем миры и времена, мягко опустилось на прибрежный песок. Волны набегают на берег. Над морем встает солнце. Роман знает, это он переместил мальчишку. Эти перемещения сошьют края миров. Парень лишь иголка в его умелых руках. Во время службы в армии Роман столько раз пришивал подворотнички к своему кителю, чинил свою одежду, что теперь просто справится с этой работой, сошьет вселенные. Парнишку зовут Данькой. Слабак и трус. Но его отца Роман…. А может и не он вовсе, а его другое я, забросило как якорь в этот мир. И переброска Даньки из одного мира в другой проходит легче. Надо будет приглядеть за этим мальчишкой. Роман смотрит на спящего. Произносит: