Василий Кириллов - Калужские очерки

Ещё в сталинские годы в Калуге снимали «Бесприданницу» по одноимённой пьесе прославленного русского драматурга А.Н.Островского. На этой киноплёнке сохранились редкие кадры, демонстрирующие то, как город выглядел в далёкие 1930-е годы. Но всем нам, родившимся в середине и третьей четверти прошлого столетия, наверное, более памятна двухсерийная комедийная лента «Карнавал», с талантливой актрисой Ириной Муравьёвой в главной роли. Её отдельные эпизоды также снимали в Калуге. И как тут не вспомнить коронную фразу героини фильма, тщетно пытавшейся научиться кататься на роликовых коньках. «Ну что за город, одни горы да пригорки!» – так, кажется, дословно, сокрушалась она, пытаясь удержать зыбкое и хрупкое равновесие на наклонных тротуарах.

В Калуге чувствуешь себя как-то легко и раскованно. Иногда, в тёплую пору, так приятно подышать влажным «приокским» воздухом. И разве можно отказать себе в желании совершить длительную пешую прогулку по улицам и небольшим переулкам в центральной части города. А потом, заметно устав от ходьбы, отыскать уединённую скамейку в тенистом зелёном парке или сквере, чтобы немного передохнуть, уйти от посторонних взглядов и предаться собственным размышлениям.

Церковь Иоанна Предтечи на улице Кирова (фото начала 2000-х годов)

Когда я впервые посетил Калугу? …Припоминаю, что это было уже достаточно давно. А если точнее, то где-то в самом конце 1980-х годов…

В юности я никогда не покидал Москву надолго. Можно сказать, что мне нравилось почти безвыездно сидеть дома и только в летние месяцы выбираться на отдых к Чёрному морю. Однако, необходимость службы в рядах Советской Армии всё же заставила меня в один «прекрасный» день расстаться на определённый период времени с привычным существованием и родными улицами столицы.

…Через два года оказавшись вновь в Москве, я будто ощутил прилив сил и энергии. Мне словно вернули то, что у меня насильно забрали и никак не хотели возвращать. Я заметил, как изменился город за двадцать пять долгих и томительных месяцев моего отсутствия. Жизнь в Москве стала быстрее и наполнилась динамизмом.

Во всей стране в ту пору широко пропагандировали новую политику – так называемую «перестройку». Эту глобальную реформу затеял и стал активно проводить в СССР недавно избранный Генеральный секретарь Компартии – Михаил Сергеевич Горбачёв. И его смелые новаторские идеи, связанные с демократизацией в обществе, гласностью и отказом от преследования людей с альтернативными взглядами, уже вскоре дали некоторые положительные результаты.

Люди всё больше начинали мыслить самостоятельно, без посторонней помощи выбирать для себя жизненные приоритеты. Реабилитация жертв «сталинских» репрессий, громкое озвучивание ранее сокрытых чудовищных фактов из советской истории заставили критически взглянуть на своё недавнее прошлое даже закоренелых обывателей и ретроградов.

В 1987 году я поступил на исторический факультет МГУ и стал официально числиться студентом дневного отделения при кафедре «Истории и теории русского и зарубежного искусства». Экзамены прошли для меня, так сказать, «с большим напряжением». Дали о себе знать месяцы, проведённые в Армии, без книг и учебников. Но как бы то ни было, я справился с нелёгким испытанием. Конечно, мои будущие коллеги – сокурсники (преимущественно, женского пола) – были подготовлены значительно лучше меня. Кто-то до поступления в университет посещал кружки в музеях, другие – целенаправленно занимались с репетиторами. И что, пожалуй, самое главное – они располагали достаточным запасом времени для самосовершенствования. Мне же, волею обстоятельств, пришлось наполняться знаниями в предельно сжатые сроки.

Разумеется, о шедеврах архитектуры в русской провинции абитуриенты, успешно дошедшие вместе со мной до последнего экзамена (а конкурс в тот год был 9—10 человек на место), имели достаточно полное и ясное представление. Красоты Суздаля, Ростова Великого, Углича и Переславля-Залесского им уже приходилось видеть собственными глазами. Я же, как не стыдно теперь признаться, к тому моменту ещё ни разу так и не успел побывать на легендарной Владимирской и Ярославской земле.

«Новое мышление» быстро проникло в стены учебных заведений Москвы и, в частности, отразилось на характере деятельности подлинного храма науки – Московского университета на Ленинских горах. Парткомы утратили своё былое влияние и теперь уже не столь активно вмешивались в организацию учебного процесса, а также научно-исследовательскую деятельность молодых специалистов. Заметно расширился и круг тем, допустимых для защиты дипломов и кандидатских диссертаций. Но, пожалуй, лучшим достижением этого времени стало то, что у нас, как и, наверное, на других факультетах прославленного ВУЗа, сложилась удивительная обстановка доверия и взаимопонимания между ещё совсем юными студентами и опытными, хорошо знающими своё дело, преподавателями. «Воздух свободы», о котором долго мечтал почти каждый из лекторов МГУ, как бы заставил педагогов сразу же стать более добродушными и открытыми к публике. Былые страхи за свою будущую научную карьеру перестали довлеть над мыслящими людьми. И многие из них стали говорить о том, что прежде умалчивали или даже утаивали. Если всему советскому ранее, буквально, поклонялись, то отныне по этому поводу уже всё больше иронизировали. «Старый мир», можно сказать, ломался прямо у нас на глазах. Всё вокруг будто переворачивалось с ног на голову. И кто мог тогда подумать о том, что спустя десятилетия кое-кому из нас придётся не один раз пожалеть об этом!

Свобода слова ещё отнюдь не гарантировала сытой и хорошей жизни. Она лишь вселяла надежду на более светлое будущее для подрастающего в СССР нового поколения. А, между тем, страна приближалась к глубокому кризису и, если даже будет корректным произнести, экономическому краху. Первопричиной тому стало резкое падение на мировых биржах цен на нефть и прочие энергоносители, на то, что, в первую очередь, наполняло скрытые «закрома родины» и гарантировало людям пусть скудный, но достаточно стабильный доход. С полок универсамов всё чаще стали исчезать ранее привычные для населения продукты. Товары потребительского спроса тоже начали превращаться в дефицит, за которым нужно было долго и упорно гоняться.

Однако, всё это было где-то далеко за стенами университета. Здесь же этого почти не замечали или старались не замечать. Преподаватели всецело отдавались избранному ими предмету и всеми силами старались вызвать ответный интерес у слушателей. А студенты, устремлённые к новому знанию, едва поспевали за их мыслью и старательно конспектировали каждую из прочитанных лекций. Иными словами, все продолжали трудиться с не меньшим усердием, «грызть твёрдый гранит науки».