Василий Кириллов - Калужские очерки

Палаты Макаровых стояли с некоторым отступом от «красной линии». Перед ними существовало некое подобие дворика, ничем не огороженного и смыкающегося с пространством улицы. Тем не менее, здесь было вполне достаточно места для того, чтобы группа экскурсантов могла стать полукругом и видеть перед собой рассказчика. В качестве последнего снова выступил студент с третьего курса – тот самый, который чуть ранее познакомил нас с историей и архитектурными особенностями Гостиного двора.

Среднего роста паренёк, с чуть вьющимися волосами, обвёл взглядом группу и, убедившись в том, что его готовы слушать, приступил к рассказу.

– Перед нами, как вам уже сказали, палаты Макаровых, – произнёс с некоторой наигранностью в голосе авторитетный член НСО. – Они были построены в 1728 году. С одной стороны, это один из самых поздних образцов белокаменных палат в России, а с другой – прекрасный образец раннего барокко, архитектурного стиля пришедшего к нам из Европы при императоре Петре I. Заказчиком постройки выступил купец 1 гильдии Никифор Макаров, достаточно успешно торговавший сукном в первой половине XVIII столетия. Как и многие другие калужские купцы той поры, он, по вероисповеданию, принадлежал к числу «раскольников» или старообрядцев.

Докладчик повернулся вполоборота к слушавшей его публике и с видом профессионала указал рукой на фасад:

– Если говорить об интересных особенностях этого здания, то, прежде всего, нужно указать на то, что в нём впервые в калужском жилом зодчестве применялся архитектурный ордер. Украшение фасадов пилястрами было ярким новшеством для русской провинции. Между тем, многое ещё роднит эти палаты и с традициями прошлой эпохи. Так, например, здесь нет строгого принципа в оформлении. Каждый из фасадов выглядит по-разному. Обратите внимание, что некую привлекательность зданию придаёт крылечко – двухъярусное, с низкими приземистыми столбами и аркой в завершении. К счастью, палаты сохранились до наших дней без значительных искажений. Разве что пострадали декоративные обрамления окон, а с улицы к зданию была пристроена, ведущая на второй этаж, деревянная наружная лестница,

Наш экскурсовод снова встал лицом к аудитории:

– Вот, пожалуй, и всё, что мы знаем об этом памятнике. Упоминая о купцах Макаровых, следует заметить, что калужанам, наверное, лучше известен более поздний представитель этого богатого семейства – Михаил Антонович. По его самоличному проекту в городе в 1807 году были устроены первый водопровод и фонтан, используемый для санитарных и противопожарных нужд. Купцу это обошлось в приличную по тем временам сумму в 700 рублей. Фонтан некогда располагался на старой площади, прямо у Гостиного двора, а уже в 1886 году, после обустройства централизованного городского водоснабжения, его перенесли на новое место – в Городской парк.

– Спасибо, за столь любопытные подробности и факты, – поблагодарил студента молодой преподаватель. – Давайте теперь обойдём здание вокруг и сделаем несколько фотографий себе на память. Кто знает, возможно, они и пригодятся вам впоследствии, при изучении архитектуры «петровской эпохи».

Палаты Макаровых (фото автора конца 1990-х годов)

Студенты-искусствоведы достали свои фотоаппараты и занялись уже привычным для себя делом. Я, к сожалению, в тот раз отправился в Калугу, так сказать, «налегке». И мне ничего не оставалось, как ограничиться чисто визуальным обследованием старинного памятника зодчества.

Я настолько увлёкся, что даже не заметил, как они появились. Наверняка, вы спросите меня, кто? Две женщины средних лет. Жительницы Калуги.

– Добрый день! С наступающим праздником вас, молодой человек! – послышался неожиданно бодрый голос.

– И вас также с праздником! – машинально произнёс я в ответ.

– Никак домом нашим интересуетесь?

– Да, – признался я. – Таких в наши дни осталось уже немного. Старинный памятник русской архитектуры.

– Вы, наверное, из Москвы? – спросила вторая женщина, по-видимому, среагировав на мой немного учёный вид. В ту пору я неизменно носил очки и небольшую бородку.

– Да, из самой столицы. Приехали к вам на пару дней.

– Ясненько. А мы вот тут постоянно живём. В этом самом, так сказать, памятнике архитектуры.

– Повезло вам! – решил чуть приободрить женщин я.

Но одна из них в ответ лишь всплеснула руками.

– Да не особо, – призналась другая калужанка. – Может быть, загляните к нам на угощение. Мы гостям всегда рады. И праздник, к тому же, завтра.

Я чуть повернул голову и заметил свою сокурсницу, проходившую мимо меня. Она демонстрировала полную индифферентность или умело делала вид, что не слышит нашего разговора.

– Неудобно как-то, – замялся я. – Всё-таки, мы с вами раньше никогда не встречались.

– Ну и что ж такого. У нас всё по-простому. Без церемоний.

Я оказался в слегка неловком положении. Отказываться теперь было уже поздно. Мне отнюдь не хотелось создать в воображении этих милых дам портрет чопорного и высокомерного москвича. С другой стороны, мне не следовало отбиваться от своей группы.

«Зайду ненадолго, – подумал я. – Обменяюсь парой фраз, поблагодарю за любезность и сразу же выйду обратно на улицу».

Я перешагнул порог вслед за хозяйками одной из квартир старинного дома. Вначале, мы оказались в какой-то тёмной прихожей, напоминающей чулан. Затем, передо мной открылась ещё одна дверь, и я увидел довольно просторное помещение, сплошь заваленное по всему периметру разнообразной хозяйственной утварью.

Между тем, посередине комнаты был накрыт праздничный стол. Вся его поверхность была плотно уставлена посудой, рюмками и стеклянными мисками с едой. Когда я присел на один из предложенных стульев, мне почему-то бросилась в глаза металлическая ванна, сиротливо висящая на кронштейне у входа. Она напомнила мне о раннем детстве. Такая ванна была у нас на старой даче в Ногинске. Летом меня в ней купали. Примитивное изделие, судя по всему, относилось ещё к поре 50-х годов. В дальнем углу комнаты стояла кровать с высокой железной спинкой. Похоже, она принадлежала к той же эпохе. На ней возвышались груды простыней и ручных полотенец.

В комнату прошёл ещё какой-то мужчина. Меня представили ему, и я учтиво поздоровался. Затем одна из женщин вытащила откуда-то солидных размеров бутыль, наполненную слегка мутноватой жидкостью.

– Отметим событие, как – никак, завтра очередная годовщина Великой Октябрьской революции, – предложила она.

Четыре рюмки быстро наполнили спиртным. Как я вскоре понял, это был настоящий домашний самогон. По традиции, мы чокнулись стопками и выпили. Вначале, я вроде бы ощутил привкус шипучего вина, но затем у меня чуть не перехватило дыхание. «Спотыкач» был, действительно, забористым.