Владимир Невский - Старые тетради

2006

Пейзаж за окном не радовал глаз. Листья с деревьев давным-давно слетели, а вот зима не спешила прикрыть осеннюю неприглядность своим белым покрывалом. К тому же моросил мелкий нудный дождик, смывая остатки былой пышной разноцветности. В мире царил серый, малоприятный цвет. Но даже в этой мрачноватой картине Михаил находил какие-то крохи прелести. Он сам не знал, что именно, но не мог заставить себя оторваться от лицезрения пейзажа затянувшейся с этом году осени. Сидел около окна с чашкой крепкого, сваренного по всем правилам, турецкого кофе и гаванской сигарой, от которой тонкой струйкой уплывал в форточку голубоватый дымок. В голове, как у младенца, не было никаких мыслей. Лишь мелькали отрывки воспоминаний, планов на ближайшее время, строчки стихотворений. Ничего целостного. Как индуистская нирвана.

Из этого состояния его вывела двенадцатилетняя дочка, вернувшись из школы. Как обычно, она с шумом разделась в прихожей, прошла в свою комнату, бросила в кресло портфель. Переоделась в любимые, уже коротковатые, джинсы, футболку с Микки-Маусом и только потом прошла на кухню, где и обнаружила отца в глубокой задумчивости.

– Привет.

– Привет. – Михаил затушил сигару, обернулся. – Обедать будешь?

По одному виду дочери определил, что в школе у нее очередная неприятность. Вспомнил расписание уроков на сегодняшний день, определил в нем «слабое звено», слегка улыбнулся:

– Как дела по математике?

Алена нахмурила брови:

– Как ты догадался?

– Пара?

– Лебедь, – грустно подтвердила Алена.

– Садись, – Михаил засуетился около плиты, разогревая суп.

– Это еще не все. – Добавила дочь.

– А что еще? – не отрываясь от процесса подогрева, поинтересовался Михаил.

– Тебя вызывают в школу.

– Опять?

– Опять.

– Что на этот раз? Разбила окно? Уронила горшок с экзотическим растением? – он поставил на стол тарелку с супом, нарезанный хлеб, сметану. – Тебе картошки или макароны?

– Макароны. – Алена принялась обедать. – Мм, как вкусно!

– Не увиливай, – все тем же спокойным тоном продолжил Михаил. Отношения с дочерью всегда носили дружеский и доверительный характер.

– Подралась. – Буркнула Алена.

– Это уже хуже.

– С Петькой.

– Это не меняет суть дела. Что не поделили?

– Он обозвал Наталью Орейро «уругвайской макакой», – с обидой в голосе поведала дочь.

Наталья Орейро для Алены была всем: и богом, и царем, и лучшей подругой. Ее комната смахивала на храм этой актрисы. Плакаты, календари, фишки, наклейки, кассеты, видеокассеты. Везде красовалась эта латиноамериканская красавица.

Михаил поставил тарелку с макаронами и котлетой перед Аленой, и сел напротив:

– Аленушка, это не оправдание. Нельзя доказывать свое мнение с помощью кулаков.

– А он по-другому не понимает.

– И все же.

– А! – она слабо махнула рукой. – Прорвемся.

– Эх, ты, атаманша.

– Фамилия такая, – улыбнулась дочь, понимая, что отец сегодня не настроен вести долгие, мучительные нравоучения.

– Кто хоть вызывает? Директор?

– Нет, – покачала головой дочь, допивая абрикосовый сок. – У нас новая классный руководитель, Алевтина Сергеевна. Вот, родители постарались наградить дочь таким именем! А сама она ничего, симпатичная. Даже очень. Спасибо. – Алена упорхнула в комнату, откуда через мгновение зазвучал голос обожаемой актрисы.

«Алевтина!» – словно молния пронзила насквозь Михаила. И он вновь погрузился в непонятное состояние. Вот только воспоминания на этот раз полностью завладели им.

– — – — – — – — – — – — – —

Михаил был скромным, тихим и незаметным парнем. Его мать не на шутку встревожилась, когда он справил двадцатилетний юбилей. Друзей близких у него не было, про девушку и говорить не приходилось. Вечерами он просиживал дома, читая серьезные книги, совершенствовал знания английского языка.

– У тебя ярко выраженная абулия, – часто повторяла она. – Патологическая нерешительность. Ты никогда не женишься. – И дело заканчивалось сердечными каплями и мигренью. Миша в ответ на эти замечания лишь отмачивался, и менять образ жизни не торопился. И тогда предприимчивая мать пошла на хитрость. Она переговорила с Сергеем, пожалуй, единственным товарищем Михаила, и, вооружившись природным шармом и обаянием, уговорила-таки подействовать на сына.

И началось…. Сергей стал появляться в их квартире с завидной регулярностью, через день, и насильно вытаскивал Мишу на различные вечеринки. Устоять перед его натиском у Миши не хватало все той же нерешительности. Хотя и эти походы мало чего меняли. Попав на очередную шумную вечеринку, Михаил спешил отыскать книжный шкаф. Выбрав книгу, он садился где-нибудь в укромное местечко и погружался в выдуманный мир. Сергей не вмешивался, считая свою миссию выполненной. И неизвестно, сколько бы продолжались эти безрезультатные вылазки в общество, если однажды….

Да, его величество Случай имеет в жизни весомое значение, играя порой судьбоносную роль. Многое зависит от него. И именно случайность кардинально перевернула привычную жизнь Михаила. Он встретил Её.

Алевтина! Аля! Девушка из романтических романов. Девушка из юношеских грез. Большие карие глаза в оправе густых ресниц излучали теплоту и спокойствие. Маленькие, полноватые губки тревожили воображение. И настоящая русская коса, длинная и толстая. Словно сошла со страниц любимых книг русских классиков. Такая светлая, чистая, непорочная. И появилась так неожиданно, что Миша потерял не только дар речи, но и способность здраво мыслить и двигаться. Столбняк настиг его.

Их представили друг другу.

– Михаил.

– Аля.

Он пожал ее маленькую ладошку и долго не отпускал ее. Девушка видела его реакцию, и наслаждалась этим. В тот вечер были позабыты книги и романы. Он «вернулся в реальный мир», и в нем существовала теперь только она. Девушка с редким русским именем, и такой же редкой красоты глазами.

С вечеринки они ушли вместе. Ушли, что бы на протяжении двух лет постоянно искать встреч друг с другом, ощущая потребность в общении. Сколько километров они прошагали за это время по набережной, сколько фильмов и театральных постановок пересмотрели. А речные трамвайчики? А пикники за городом? Не счесть. Только одно обстоятельство смущало Михаила, нанося заметный слой дискомфорта: лучшая ее подруга. Алевтина часто, слишком часто, просила его, чтобы Нина тоже была на их встречах. Не понимала, или не хотела понимать, что присутствие третьего сводила на нет весь романтизм свиданий двух любящих сердец.

Нина была полной ее противоположностью. Не красивая, близорукая, полноватая, с россыпью крупный ярких веснушек, с редкими и жесткими волосами. А может, она и не была такой уж непривлекательной, но рядом с Алевтиной казалось именно так. Слишком очевидным был контраст. Несколько раз Михаил пытался откровенно поговорить с Алей о ее подруге.