Владимир Буров - В четыре сорок из ЛЮБЕРЕЦ

– Куда? – спросил Боб. – На смотровую площадку?

– А вы в каком классе учитесь? – спросила Катя, глядя на Сэра.

– Я?

– Он профессор, зачем ему учиться, – сказал Боб.

Сэр промолчал.

– Вы серьезно? – Катя улыбнулась.

– Нет, он шутит, – сказал Сэр.

– Ты куда едешь? – спросил Боб.

– В Кузьминки, – сказал Сэр.

– Зачем? – спросила Катя. – Мы хотели ехать на Смотровую.

– Надо, – Сэр включил поворотник и остановился у светофора.

– Я понял, – сказал Боб. – Ты не взяла подругу, значит Сэр возьмет себе знакомую.

– Зачем? – опять спросила Катя.

– Чтобы веселей было. Как ты этого не понимаешь, а, Катька?

– Во-первых, я не Катька, а Катя, а во-вторых, если вам скучно, я могу спеть.

– Не надо, – сказал Боб, – лучше мы включим приемник.

– Тогда давайте лучше включим магнитофон. Магнитофон есть? – Катя пошарила впереди себя руками.

– Нет магнитофона, – сказал Сэр. – Мы любим приемник.

– Почему?

– Потому что можно услышать что-то неожиданное, – сказал Сэр и, увидев желтый свет светофора, включил скорость.

– Тогда я спою, – опять сказала Катя.

– Не надо, – сказал Боб.

– Ну почему? – Катя повернулась назад к Бобу.

– Ты не умеешь петь.

– Я не умею петь?!

– Не умеешь. И знаешь почему?

– Если бы я знала почему, я бы не пела.

– Ты поешь не свои песни, – сказал Боб.

– Вот как? – Никто не поет своих песен! – Катя откинулась на спинку фордовского сиденья и вытянув ноги, положила их одну на другую.

– А что вы поете? – спросил Сэр и, включив поворотник, пошел на обгон троллейбуса.

– Разрешите, я спою? – Катя посмотрела на Сэра и улыбнулась.

– Конечно, мне это очень интересно, – сказал Сэр.

– Да не надо… – опять начал Боб.

Но Катя прервала его:

– А ты, Борис, мог бы и потерпеть.

– Хорошо, пой, – сказал Боб. – Но пусть все запомнят: я предупреждал.

– Ну чего же ты? – Сэр повернулся к Кате.

– Сейчас. Выезжай на длинную дорогу.

– Ты думаешь повороты будут мешать?

– Я не про шофера буду петь, чтобы он крепче за баранку держался, а про горочку, с которой некоторые спускаются, чтобы лучше рассмотрели, в каких они рубашках.

Выехали на Садовое.

– Эта дорога подходит.

– Ага.

– Давай.

– Щас.

– Поет, – сказал Боб.

– Что? – спросила Катя, приготовившаяся петь.

– Я скажу, Поёт – и ты начинай петь, хорошо?

– Зачем?

– Так тебе легче будет начать.

– Ладно, говори.

– Поёт.

Катя подняла руки и начала ими дирижировать.

– Может хватит? – сказал Боб.

– Продолжай, – сказал Сэр.

– Поёт, – сказал Боб.

– Я уже ничего не слышу, – сказал Боб, – у меня в ушах звенит.

Но Катя опять взмахнула руками и продолжала:

Катя опустила руки.

– Мило, – сказал Сэр.

– Но ты заметил, что эта девчонка поет не свои песни?

– Не свои? – переспросил Сэр.

– Да, – сказал Боб, а Катя промолчала.

Они подъехали к пятиэтажному дому в Кузьминках.

– Вы сидите, я схожу, – сказал Сэр.

– Ты куда? – спросила Катя.

– Сейчас придет, – сказал Боб. – Кстати, скажи на всякий случай, на какой этаж идешь?

– На второй. Вон смотри второе и третье окно от лестничных окон, – Сэр показал рукой вверх и добавил: – Свет горит в третьем окне.

Сэр поднялся на второй этаж и позвонил.

Дверь открыла бабушка. Она была ясно не трезвая.

– Что?

– Мне Зою. Она дома?

– Кто там, мама? – послышался голос и сзади бабушки появилась молодая женщина. – Тебе чего? – она осмотрела Сэра с головы до ног.

– Мне нужна Зоя. Она дома? – Сэр переступил с ноги на ногу.

– Зоя? А ты разве ее одноклассник? – спросила молодая женщина.

– Я вас узнаю, – сказал Сэр, – вы мать Зои. И… Ирина Александровна.

– Ну пройди, – сказала Ирина Александровна.

Сэру не хотелось заходить, но он подумал, что тогда дверь захлопнется у него перед носом.

На кухне сидел мужик и считал деньги.

– Кто это? – спросил он.

– Одноклассник Зои, – сказала Ирина Александровна, – пришел пригласить ее на выпускной вечер. Не правда ли, малыш?

– Да, – сказал Сэр.

– Садись, – мужик показал на табуретку у стены.

Сэр сел.

– Ты кто? – мужик налил себе сто грамм водки и выпил.

– Я же сказал.

– Не ври, – мужик встал и поднял пальцем подбородок Сэра.

– Правда.

– Разве ты не знал, что Зоя перешла в интернат? – спросила Ирина Александровна.

– Нет, не знал. Зачем?

– Да, неделю назад она переведена в спец-интернат, – сказал мужик. – В школе всем известно об этом.

– Я уже не был в школе два года, – пробормотал Сэр.

– Ах вот оно что! – засмеялась Ирина Александровна. – Я тоже.

– Вы?! – удивился Сэр. – Вас сократили по сокращению штатов? Простите, я оговорился. Наверное, долго не платили зарплату, – продолжил Сэр, – и вы уволились?

И это было правдой. Ирина Александровна преподавала в школе немецкий язык. Денег не было и не было. Знакомый предложил работу переводчицей в Германии. Она очень обрадовалась и согласилась. Дочь оставалась в России с бабушкой. Через год Ирина Александровна вернулась без денег, но с пристрастием к алкоголю. Совместное русско-немецкое издательство, куда пристроил ее знакомый, с которым она когда-то вместе училась в Московском университете, через два месяца обанкротилось. Она хотела вернуться домой, но издатель, добрый человек, сказал, что если она хочет, он может найти ей работу. Уборщицей. Ирана Александровна согласилась. По крайней мере, не будет задержек зарплаты. Работа оказалась хорошая, но в шикарном публичном доме. Добрая хозяйка как-то вызвала бывшую учительницу немецкого языка и сказала:

– У вас нормальное лицо.

– Пожалуй, – согласилась Ирина Александровна.

– Разденьтесь, – сказала хозяйка и встала с кресла.

– Зачем?

– Я вас не видела голой, хочу посмотреть, какая у вас фигура.

Ирина Александровна разделась.

– Что же, думаю я смогу помочь вам, – сказала хозяйка. – Вы будете получать больше.

– Спасибо. Вы хотите, чтобы я убиралась в купальнике?

– Нет, я буду иногда давать вам клиентов.

– Работать проституткой! Но ведь за это у вас здесь платят огромные деньги.