Владимир Удод - Статист

– Ты у меня спрашиваешь? – удивился Роман. – У Верки своей надо было спрашивать. Моя Людмила мне честно сказала, что жизнь с таким идиотом, как я, её не устраивает. – Он ненадолго задумался, похрустел огурцом, отщипнул маленький кусочек хлеба, обмакнул его в соль, отправил в рот и произнёс свои мысли вслух: – А я даже где-то её понимаю. Нам уже за тридцать перевалило, а детей нет. Какие там дети при моей работе? Вечные командировки, госпиталя, переезды. Я благодарен ей хотя бы за то, что мать мою она до последнего досматривала.

– Это правда, – согласился Кулибин. – Она ждала, что ты на похороны приедешь, но ты не смог. А она после поминок мне вот тут на кухне сказала: «Теперь я свободна, Фёдор Петрович». Положила на стол ключи от квартиры и ушла. Да я писал тебе про всё про это.

– Ладно, не будем о грустном, – Роман потянулся к бутылке, наполнил рюмки. – Давай лучше выпьем за них, за бывших наших жён. Пусть им живётся лучше, чем нам.

– Да я ничего против них не имею! Пусть живут! Но должны же они понимать, что у мужика могут быть свои причины на те или иные поступки. Ты ведь не от хорошей жизни не смог приехать на похороны матери. Могла же Люська это понять! Дождалась бы, поговорила, а потом поступай как знаешь.

– Я в это время был в аду на другом континенте. О смерти матери мне смогли сообщить спустя неделю. А письмо твоё мне переправили только через месяц, когда мы были уже на базе. И хватит об этом. Давай лучше помянем мою матушку.

– Это правильно! – с живостью согласился Кулибин, поднося рюмку к губам, одновременно крестясь. – Царствие небесное. Святым человеком была Анна Васильевна.

Они некоторое время молчали, закусывая коньяк солёным хрустящим огурцом и думая каждый о своём. Потом хозяин, желая перевести разговор в другое русло, наполнил рюмки и сказал:

– Ничего, Рома, жизнь продолжается. Не всё так плохо. Я так понимаю, ты нашёл постоянную работу. Скоро привыкнешь, станешь на ноги, а там, гляди, женишься – дети пойдут… И забудешь ты все свои неприятности, как страшный сон.

– Да не по душе мне такая работа, – поморщился Роман. – Что я, мальчик на побегушках? Вот сегодня моя работа заключалась в том, чтобы съездить в аэропорт, получить букет цветов из Голландии и отвезти какой-то бабе на Театральную. Представляешь, как люди с жиру бесятся? Понятно, что чаевые для них – тьфу! Так же, как и я, как и кто-то другой. Был бы мужик, я бы засунул ему эти чаевые куда следует, а то женщина, да к тому же красивая и вежливая.

– Одичал ты там на своей службе. Уже больше года, как на гражданке, а не привыкнешь всё никак. На лбу у тебя не написано, что ты офицер – белая кость, голубая кровь. Женщина поблагодарила тебя за работу, за то, что ты принёс ей вместе с цветами хорошее настроение. А ты: «с жиру бесятся»! Есть деньги, значит, могут себе позволить такую роскошь. А не нравится эта работа, чего ж соглашался?

– Да я пошёл сначала по объявлению в охранное агентство «Марс». Там на собеседовании с хозяином всё подробно изложил. Хороший мужик оказался, по всему видно – из бывших чекистов, внимательный и понимающий. Подробно расспросил меня, что, где и как. Ну, я ему откровенно рассказал, за что меня уволили. Он честно признался, что с таким пятном на моей биографии не может меня взять в агентство, но, как он выразился, своих в беде не привык бросать, и предложил место курьера на фирме у своего друга. Оплата почти такая же, как и у охранника, только риска меньше. Тут же при мне позвонил и обо всём договорился. Я даже согласия не успел дать. Не в моём положении, ты знаешь, перебирать харчами, и я пошёл устраиваться курьером. Это интернет-магазин. Я уже неделю работаю там, а привыкнуть не могу. Вот, например, поступил заказ на пылесос с наворотами. Прежде чем отвезти его к заказчику, я должен досконально изучить инструкцию и потом научить покупателя пользоваться его заказом.

– Ну и что? – удивился Кулибин. – Это нормально.

– Как «ну и что»? Если ты заказываешь вещь, то ты же должен знать, что заказываешь!

– Не обязательно! Увидел рекламу и побежал скорее к компьютеру делать заказ. Эх ты, Аника-воин! Это тебе не армия! Я же говорю – одичал. Ты, ежели что, ко мне приходи, я тебе всё растолкую. Нет такой техники, чтобы Кулибин не знал! Наливай!

– Может, хватит уже? – строго спросила тихо вошедшая Жанна.

– А-а, шпионка! – Кулибин хитро подмигнул собеседнику. – Вся в мать. Та, бывало, развесит уши и слушает, о чём я разговариваю. Неважно с кем, неважно о чём, лишь бы всё знать. И эта туда же.

– Ой, больно мне надо! – фыркнула девушка. – Да говорите о чём хотите, но только без алкоголя. Завтра же будешь орать на меня: «Почему не разбудила утром! Почему не разбудила! У меня срочная работа! Срочная работа!».

– О, видал, и кривляется точно, как мать! Ладно, раз пришла, давай свою картошку. Да ты сиди, Рома, сиди! Это она так, для фасону. Она добрая. Это у неё от бабушки. За что я и люблю мою Жанку – вылитая мамка моя, покойница. Царствие ей небесное. Давай помянем, Рома, мою маму.

Жанна не стала возражать, зная, что это бесполезно, только тяжело вздохнула и полезла в кухонный шкаф за тарелками. Мужчины молча выпили и стали ждать, когда им подадут картошку. Потом принялись с аппетитом поглощать вкусно пахнущее блюдо. Роман решил сделать девушке комплимент:

– Да ты просто волшебница! Будь моя воля, я бы на тебе женился.

– Староват ты для меня, Ромка-соломка, но за комплимент спасибо!

– Это не я староват – мне всего тридцать три, возраст Христа, – а ты молода для меня. Сколько тебе?

– Восемнадцать.

– Врёт, не верь! – вмешался в разговор отец. – Семнадцать ей.

– Ну, через пару месяцев будет восемнадцать. Подумаешь! А мама говорила, что год, прожитый с тобой, надо считать за два. Так что если принять во внимание мамин календарь, так я уже старуха.

– Да мне за твою мамку орден нужно давать! – огрызнулся папаша. – Она с меня крови попила столько, что ой-ёй-ёй! И вообще, дай спокойно поесть, а то ремня всыплю. Ни поесть, ни поговорить спокойно не даст – вся в мать! Вся!

– Петрович, ты не ругайся, – попытался успокоить Роман соседа. В таких случаях он обращался к нему по отчеству, считая некорректным при дочери называть её отца Кулибиным, хотя тому нравилось это прозвище. – Жанна права. На сегодня, пожалуй, достаточно. Мне завтра тоже нужно быть в форме. Да, кстати, с завтрашнего дня я начинаю новую жизнь.

– Это в каком смысле? – удивился захмелевший сосед.

– В таком, что начинаю утренние пробежки и физические упражнения в усиленном режиме. Пора восстанавливать утраченную форму.

– Здорово! – уважительно воскликнула девушка. – А меня возьмёшь?

– Куда ж я без тебя, Жанка-баклажанка. В шесть утра подъём! Форма одежды – спортивный костюм и кроссовки.