Николай Горнов - Общество мертвых пилотов

– Хренотень какая-то! – пробормотал Токарев.

Недоумение после разговора с Вадимом сменилось глухим раздражением. Отношения отца и сына Беляковых – это их личное дело, в конце концов. А он лишь хотел помочь школьному другу. Если помощь не требуется, так бы сразу и сказал. А то: прилечу – не прилечу…

Дверь тихо приоткрылась. В кабинет осторожно заглянула Алла.

– Александр Петрович…

– Нет меня! – рявкнул Токарев. – Ни для кого нет! И дверь закройте!

– Я хотела вам кофе предложить, – спокойно продолжила Алла.

– Да, точно, сварите мне кофе. И кружку возьмите самую большую, которая только есть в этой конторе!

Дверь закрылась. В ближайшие полчаса его уже точно никто не побеспокоит…

Настойчивый утренний звонок вытряхнул Токарева из постели. Быстро схватив трубку, пока не проснулась жена, он переместился в кухню. Судя по часам, это мог быть только Вадим. Как раз в это время приземлялись утренние рейсы из Москвы.

– Сань, извини, если разбудил… – Это действительно был Вадим. – Хочу такси в аэропорт вызвать, но не знаю куда ехать. Скажи мне адрес вашего офиса.

Токарев продиктовал адрес, злорадно представив, как Вадим возьмет такси, благополучно доберется до Судмедэкспертизы, а потом еще пару часов будет топтаться перед закрытой дверью. Стрелки кухонных часов показывали половину шестого. Рабочий день начинался с половины девятого. Впрочем, решил Токарев, пусть это послужит Вадиму небольшим уроком. И с этой мыслью он включил кофеварочный агрегат и долил в него воды. Ложиться в постель уже не имело смысла. Все равно скоро опять вставать…

Вадим действительно проторчал перед крыльцом Судмедэкспертизы не меньше двух часов. Гламурная серая курточка с россыпью мелких кармашков если и была хороша для теплой зимней Барселоны, то от холодной сибирской весны ее условный мех защитить никак не мог.

– Ч-черт, подзабыл уже, какие в Омске холода бывают в марте, – первым делом пожаловался Вадим, высунув синий нос из-под капюшона.

– Продрог? – с преувеличенным участием поинтересовался Токарев.

– Слабо сказано – продрог! – Вадим не заметил сарказма. – У меня, ч-черт, уже зуб на зуб уже не попадает. Я ведь в чем был, в том и прилетел. Замерз, как бродячая собака. Не сообразил, что у вас с шести утра никто не работает. Можно было сначала к матери заехать, а потом уже к тебе. У нее бы точно нашлись для меня вещички потеплее…

– Пройдемте, друг мой, в кабинет. – Токарев поколдовал с кодовым замком и гостеприимно распахнул дверь. – Буду тебя отогревать, а то как-то ты не очень. Прямо скажем. У меня в ассортименте есть коньяк, виски, абсент, мартини, граппа. Испанких напитков не держим. Или ты русскую водку предпочитаешь?

– Я предпочитаю не замерзать, – проворчал Вадим, но от рюмки коньяка не отказался. Долго грел золотистый напиток двумя руками, забившись в угол кожаного дивана. Не так давно Токарев пристроил к своему кабинету комнатку для почетных гостей. Там они и присели, перебрасываясь хмурыми взглядами. Известное дело, чем больше не видел старого друга, тем сложнее начать разговор.

Первым не выдержал долгой паузы Беляков.

– Как дела?

– Как-то все сложно. В трех словах и не расскажешь, – отозвался Токарев.

Вадим пригубил коньяк и ссутулился еще сильней…

Друг детства, как отметил про себя Токарев, почти не изменился. Остался таким же худым и длинным, будто складной метр. Хотя внешнего лоска он поднабрался, отрицать нельзя. Что-то неуловимо европейское проявляется и во взгляде, и в одежде, и в манере держаться…

– Санек, извини! Ну, дурость я тогда сболтнул по телефону. Просто растерялся от неожиданности… Похороны и вообще… Я ведь не малейшего представления не имею, как все это делается…

– Все сделаем, – успокоил друга Токарев. – Организуем и похороны, и поминки. Вот только с деньгами надо вопрос решить. Можно, конечно, на пособие похоронить, но не лежит у меня душа к таким мероприятиям. Дядю Гришу ведь будем хоронить, а не бомжа подзаборного. Если у тебя проблемы с наличностью, ты так и скажи. Могу занять. Рассчитаешься, когда жизнь проще станет.

Вадим отрицательно помотал головой.

– Нет, деньги есть. У меня с собой Visa. Сегодня же найду банкомат, сниму наличность и отдам, сколько скажешь. Пусть все будет как положено: цветы, венки, оркестр… А ты военный оркестр, кстати, сможешь организовать?

– Попробуем…

– Было бы здорово, честное слово. Трам-пам-пам и всякие там «Прощания славянки». А какие бумаги мне нужно заполнить?

– Мы все подготовим, а ты просто распишешься. Думаю, никаких проблем не возникнет. Все сложности с установлением факта смерти мы еще вчера утрясли… Слушай, Заяц, а мать-то твоя хотя бы в курсе?

– Я по телефону не стал ей ничего говорить. Сказал, что приеду. И все расскажу.

Токарев помолчал, прокрутив в голове исходные данные.

– Тогда вот как мы сделаем. Завтра с утра привезем твоего отца домой, чтобы люди успели с ним попрощаться, а вынос тела на двенадцать назначим. Не забудьте только ключи от его квартиры забрать. Они должны быть в милиции – у участкового. И сразу про кладбище у матери уточни. Если ее «Южное» не устроит, то спроси, какое предпочтительней. И сразу мне отзвони. Понимаешь, все городские кладбища, кроме «Южного», давно закрыты дл захоронений. Если твоего отца законно подхоронить не к кому, то нам потребуется дополнительное время на поиск места. Да и земля еще мерзлая. Могилу трудно будет копать… Но я все сделаю, ты не беспокойся…

С похоронами, как Токарев и предполагал, проблем особых не возникло. Организацией он попросил заняться лично Артура. Тот провел все мероприятие по высшему разряду. Беляков-старший возлежал в оббитом бархатом гробу, а военные оркестранты блестели аксельбантами и начищенной медью инструментов, печально шествуя за пожилым тамбурмажором. Правда, народу на похоронах собралось совсем мало. Подтянулись поплакать старушки-соседки. Да некоторое время постояла у гроба парочка помятых личностей со следами хронического алкоголизма на лицах. Коллеги, видимо, подумал тогда Токарев. Последние годы Григорий Семенович работал грузчиком в расположенном по соседству супермаркете.

Мать Вадима убитой горем не выглядела. Так, всплакнула слегка, когда гроб с бывшим мужем в землю опускали. Вадим тоже отстоял у гроба c каменным лицом. А вот на поминках неожиданно раскис. Сначала опрокидывал в себя водку рюмку за рюмкой, а под конец, когда почти собравшиеся уже разошлись, чуть не полчаса бился в истерике. Закончилось тем, что Токарев просто взял Вадима в охапку и почти насильно сунул в такси. Вадим сопротивлялся, брыкался, выскакивал из машины, делал неоднократные попытки вернуться в кафе, так что вызванному по телефону таксисту пришлось тройной тариф заплатить за терпение.