Юлия Кова(ль)кова - #Партия

«А мне здесь начинает нравиться», – думаю я и с удовольствием брожу взглядом по большой плазме, столу, отделанному стеклом, металлом и кожей. Блуждаю глазами по гладко отштукатуренной светлой стене с дипломами, кубками и сертификатами. В это время дверь переговорной распахивается и передо мной возникает тот, кого я ожидала: Александр Владимирович Васильев, собственной персоной.

Позавчера Тарасов вкратце рассказывал мне про него.

«Ему почти тридцать пять. Проходил обучение во Франции… Он очень умный, Наташа. Но ты будешь с ним собеседовать только при мне, потому что у меня, к сожалению, есть все основания полагать, что этот человек будет против твоего найма. А твоя задача – войти в его коллектив, вытащить из него все контакты и возглавить его департамент в тот день, когда он уволится сам, – ну, или я его уволю…»

К сожалению, Вячеслав Андреевич забыл упомянуть про внешность Васильева. Потому что в жизни мужчин с такой внешностью не бывает – они есть только в кино, в театре. Ну, и в книгах. Я подбираюсь на стуле, когда Васильев быстрым шагом подходит ко мне. Окинув меня любопытным взглядом, он протягивает мне смуглую ладонь, чтобы одарить меня рукопожатием. Приподнимаясь, одновременно пытаюсь сунуть ступню обратно в «лодочку». Но туфля соскакивает и с грохотом бьётся о ламинат. Я вздрагиваю. «Кадровичка» фыркает, а Васильев с непроницаемым лицом склоняет к плечу голову.

– Добрый день, – приказав себе забыть про босую ступню (из-за стола моих ног всё равно не видно), встаю и кладу свою дрогнувшую руку в тёплую, сухую мужскую ладонь. Прикосновение кожи к коже – и мои пальцы цепенеют, моя ладонь становится холодной, липкой и влажной. От смущения не знаю, куда глаза девать. Васильев преспокойно пожимает мои дрогнувшие пальцы.

– Присаживайтесь, – отпустив мою руку, дружелюбно предлагает он. Я неловко устраиваюсь на стуле. Александр Владимирович абсолютно по-хозяйски придвигает к себе кресло. «Кадровичка» пытается усесться рядом с Васильевым, но тот её останавливает:

– Спасибо, Лен. Иди, дальше мы сами.

– Но… – В зеленоватых глазах женщины мелькает разочарование.

– О результатах я тебе сообщу, – ровным голосом отвечает Александр Владимирович. Прикусив губу, «кадровичка» разворачивается и, стрекоча каблуками, направляется к дверям. Похоже, её походка рассчитана на внимание Васильева. Но женщину, манерно застывшую в дверях, ожидает удар: мужчина, сцепив в замок руки, продолжает внимательно разглядывать меня. «Ленок» передёргивает плечами и закрывает за собой дверь. А в комнате образовывается тишина.

– Туфли очень жмут?

– Что? – очнувшись от гипнотизирующих меня синих глаз, сипло спрашиваю я.

– Ничего. Неважно… Чай, кофе хотите?

– Спасибо, нет. – Я поджимаю губы.

– Ладно. – Произнеся это, Александр Владимирович переносит ладони на подлокотники кресла, устраивается поудобней и вальяжно закидывает ногу на ногу. Мне очень хочется скопировать его позу, но у меня одна ступня босая. За неимением лучшего усаживаюсь прямо, кладу руки на стол и смотрю на Васильева. Как ни странно, но в голову мне приходит мысль, что он и я чем-то неуловимо похожи. Голубой отлив глаз, тёмные волосы, синий тон одежды… Вот только мой начальник – яркий брюнет, а я – бледная шатенка.

– Можно я буду называть вас по имени? – прерывает затянувшуюся паузу Васильев. Подумав, киваю. – Поговорим начистоту, Наташа? – Мой очередной кивок. – Я читал ваше резюме. И если вы в действительности хороши хотя бы на половину от того, что вы о себе пишете, то я не удивляюсь, что Вячеслав Андреевич решил оторвать вас у «Микрософт» с руками и ногами. Но есть одно «но»…

«Боже мой, – мелькает в моей голове, – какой у Васильева голос: глубокий, тревожащий, но отчего-то смертельно усталый».

– … и это «но» заключается в том, что я не хочу, чтобы вы у меня работали.

«Упс».

Откашливаюсь:

– А почему, позвольте спросить?

– Вы слишком молоды, вам всего двадцать восемь – это раз. Два: вы – женщина.

Вот тут я и возвращаюсь на землю.

– Александр Владимирович, – начинаю в своей привычной манере цедить слова. – Начнём с того, что средний возраст специалистов Конторы – это тридцать три года. К тому же у вас, кажется, уже есть один зам? Ему, если не ошибаюсь, двадцать шесть?

– Справки наводили? – усмехается Васильев.

– Нет, Тарасов рассказывал.

– Где? Когда?

– Когда я с ним собеседовала.

– Ах да, – Васильев пятерней ерошит тёмные волосы. Опомнившись, приглаживает растрёпанную шевелюру. – Ну так и что следует из вашей ремарки про возраст?

– А то, что, когда вы пришли в Контору, вам было всего двадцать пять, – упираю голосом на наречие «всего». – А в двадцать шесть вы стали руководителем одного из подразделений. В двадцать семь вас повысили до заместителя директора. В тридцать вы стали директором. Вам это ничего не напоминает? Вы же видели моё резюме.

«Да, я такая же карьеристка, как и ты. А может, и ещё больше».

Васильев задумчиво гладит указательным пальцем свой рот.

– Наташа, вы не любите сдерживаться? – ни с того, ни с сего спрашивает он.

Голос у него ровный, но мне чудится в нём некий сексуальный подтекст, от которого у меня моментально деревенеют пальцы. В них точно накапливается ток: тягучий, жидкий, вязкий. Но я передёргиваю плечами.

– Вы первым начали, – напоминаю я. – А я всего лишь хотела сказать, что я могу делать то, что можете вы. Ну или то, что вам хочется…

Пауза. Сообразив, что я несу, вспыхиваю от смущения.

– Простите, – сглотнув, извиняюсь я.

– За что? Наоборот, вы приятно меня удивили. – Васильев насмешливо изгибает уголок губ.

Вот теперь я точно злюсь.

– К тому же, коэффициент IQ у меня, как у вас, – бросаю ему в лицо я и моментально понимаю, что это была моя самая большая ошибка – чудовищный прокол, в сравнение с которым не идут ни мои снятые туфли, ни моё мокрое рукопожатие, потому что Васильев мгновенно преображается. Исчезает расслабленность позы, а смешливые огоньки в синих глазах превращаются в ледяные глыбы. Вот тут-то до меня и доходит, что обладатель этих синих глаз совсем не благодетель, а безжалостный противник. Приятный в общении человек, с которым очень опасно ссориться.

– Какие требования предъявляются к телекоммуникационным системам «Васимир»? – чеканит Васильев.

– Что? – от неожиданности я моргаю.

– Вы слышали. Отвечайте, не раздумывая. Вы должны это знать.

– Вот как? Ладно. – Поудобней устроившись на стуле, начинаю объяснять, что «VASIMIR» – это электромагнитный плазменный ускоритель, который использует радиоволны для ионизации, но договорить мне Васильев не даёт.

– Что входит в список периферийных устройств, которые используются в микропроцессорах?