Георгий Богач - Две Родины

– Одно другому не помеха, даже наоборот. Медицинское образование дает тренеру больше знаний, чем институт физкультуры. Это серым посредственностям нужно специальное образование для ремесла, а таланту оно только вредит. Для начала тебя должны заметить и запомнить. Для этого надо почаще появляться на международных соревнованиях и выполнять комбинации, вызывающие скандалы, восхищение и споры. Хрен с ними, с медалями и дипломами, скандалы стоят дороже. Споры и скандалы – это реклама, это привлечение внимания, это зависть. А если привлекается внимание, то привлекаются и деньги. Это для нас с тобой миллион долларов – очень большие деньги, а для тех, кто крутит спортом, это вроде как для нас пятихатка.

– На международные соревнования еще попасть надо.

– Вот это уж моя забота. Кстати, ты в курсе, какие состязания намечаются для юниоров в ближайшее время? А то я больше о крупных соревнованиях знаю.

– Через два месяца встреча молодежных сборных команд Санкт-Петербурга и Токио.

– Тебя, конечно же, включили в сборную города?

– Нет, хотя на отборочных соревнованиях я поделил первое и второе место с Володей Пилипоновым. Сказали, что я для этих соревнований староват, да и техника исполнения у меня шероховатая.

– Кто сказал?

– Наш главный тренер – Леонид Кузьмич Панков.

– Опять Панков! Ты поедешь на эту встречу. Это я тебе обещаю. Кто руководитель команды?

– Панков.

– Сейчас я ему позвоню.

– Может, не надо ему звонить? Он все равно меня не возьмет.

– Ты, Паша, еще пацан. Не лезь в дела взрослых. Панков послушается меня, как миленький. Твоя задача сейчас – тренироваться и готовиться к соревнованиям. И тебе не призовые места и баллы надо зарабатывать, а известность.

Пленник внезапно оттолкнулся от Камня искупления и упал рядом с Наставником, который лежал на спине с закрытыми глазами, сжимая нож. Повернувшись на бок, пленник зубами выдернул нож из рук Наставника и, двигая головой, разрезал ремни на своих руках. Потом освободил ноги, вскочил и, наклонив голову, с разбега вклинился между учениками и монахами. Разбросав их по сторонам, он выбежал из пещеры. Все произошло в течение пяти вдохов.

Посвященные наклонились над Наставником, лежащим лицом вверх. Постигнувший Великое откровение сладко причмокнул и захрапел. Храпеть могли уставшие охотники, но это не пристало делать Наставнику. Ученики, монахи и Посвященные в смущении опустили глаза.

– Догоните рожденного в снегах и убейте его! – крикнул монахам Посвященный Ва, левая половина лица которого было изуродована шрамами.

– Но нож не коснулся его тела, и его руки не коснулись ножа, он держал его зубами, – возразил один из монахов. – Он освободился бескровно, и он свободен.

– Он усыпил Наставника языческим заклинанием. Его слова осквернили слух и умы Избранных. Он должен искупить вину, омыв Камень своей кровью. Догнать и принести рожденного в снегах к Камню искупления!

Монах Ю пустил по следу Рожденного в снегах стаю черных остроносых собак. Пятеро монахов выпили по глотку напитка хра, укрепляющего дух и тело, взяли луки со стрелами, наконечники которых были смочены соком травы ум, боевые ножи, и пошли в горы вслед за собаками. Юркие собаки, выглядевшие черными точками на белом снегу, карабкались вверх по склону Зеленой горы, взвизгивая от нетерпения. Они чуяли беглеца.

Чей-то голос, отдающийся эхом в горах, отвлек внимание монахов. Они оглянулись. На уступе горы стоял монах Саж – телохранитель Постигнувшего Великое Откровение. Его полуголое тело исходило паром. Выкрикнув три слова самообвинения, он прыгнул с уступа, развернулся в воздухе и воткнулся головой в камни. Так он искупил свою вину перед Наставником, избежав более мучительной смерти.

Монахи шли дальше.

– Получается, Паша, что нас обоих не взяли в сборную города. Из-за меня не взяли.

– Из-за тебя?!

– Да, из-за меня. Ты обратил внимание, как Леонид Кузьмич на меня посматривает?

– Как-то не заметил, – спокойно ответил Павел и тут же поднял глаза на Свету, – Ты что, думаешь, этот старик посматривал на тебя как на женщину!? Тебе же шестнадцать, а ему лет сорок пять, не меньше.

– Ну и что? Он года два крутил любовь с Людкой Щапиной, а потом она вышла замуж за Сережку Козлова. После этого Леонид Кузьмич на меня глаз положил. Его только на молоденьких и тянет. Кстати, он старый холостяк.

– Что-то такое я о нем слышал. Но ты же встречаешься со мной.

– Поэтому нас и не включили в сборную команду. На педсовете Панков заявил, что мы с тобой нарушаем спортивный режим и поэтому нас на международные соревнования брать не стоит в воспитательных целях.

– А ты откуда об этом знаешь?

– Мне Валентина Васильевна сказала.

– Понятно. А какое им всем дело до наших отношений? – Павел сбросил с себя одеяло, встал с тахты и начал одеваться. – Ты поспи, а я пойду на тренировку.

– Отдохни, тебе же на соревнования все равно не надо ехать. Значит, можно немного посачковать.

– Я, наверное, все-таки поеду на эти соревнования.

– Да? Каким же образом?

– Мне обещал Анатолий Георгиевич.

– А кто такой Анатолий Георгиевич?

– Большое спортивное начальство из Москвы. Ему мои комбинации на перекладине и брусьях понравились. И вообще он взял меня под свое покровительство.

Светлана тоже поднялась и набросила на себя халат.

– Надо привести себя в порядок. Мать с минуты на минуту может приехать, – она подошла к туалетному столику, взяла расческу и стала расчесывать свои иссиня-черные волосы.

– Тебе, Светка, не в гимнастику надо было идти, а рекламировать всякую там косметику и духи, а лучше всего – женское белье. На твоей фигурке оно будет так смотреться, что его тут же раскупят.

– Для этого я ростом не вышла. А что, я красивая?

– А то ты не знаешь! Вот Сашка Лободян глаз с тебя не сводит. Вчера так засмотрелся, что грохнулся на спину, когда соскок с колец делал. Опасная из тебя женщина вырастет. Хищница.

– Вот закончу спортивную карьеру и пойду дорогие товары рекламировать.

– Ты, Света, скорее всего за какого-нибудь миллионера замуж выскочишь.

– А ты что, миллионером собираешься стать?

– Нет, я хочу стать врачом.

– Вот я за врача замуж и выйду. Возьмешь?

– Возьму.

– Слушай, а когда же ты летишь в Токио?

– Я не хотел тебе говорить, Светик. Мы уезжаем завтра. После сегодняшней тренировки пойду домой, соберу вещи и документы. Утром «Стрелой» поедем в Москву. А оттуда на самолете. Ты что так на меня смотришь? Мне что, не ехать?

– Ехать, Пашенька, ехать. Мужчина должен карьеру делать. Значит, ты мне два месяца ничего не рассказывал, – Света улыбалась, но глаза у нее были грустные.