Самуил Ходоров - Русский акцент

Борис ещё не знал, что впоследствии он будет менять машины каждые пять лет. Но в тот день он отправился в автосалон и оформил покупку белокрылой «японочки» под названием «Субару» и уже через неделю новенькая машина стояла у далеко непарадного подъезда его обветшалого дома, где они снимали квартиру.

Чтобы как отвлечься от грустных мыслей по поводу потери работы и доставить своей семье хоть какой-то «экшен», Борис решил прокатить их в Эйлат, существовавшего ещё в эпоху царя Соломона. Разумеется, совсем не поиски останков древнего иудейского царя являлось целью поездки. Смысл её Борис видел в расслабляющей нирване под нежными лучами яркого солнца у тёплого и экзотического Красным моря, где между коралловыми рифами плавают дельфины. Однако расстояние между Беер-Шевой и Эйлатом составляло около трёхсот километров. Проделать такой путь даже для опытного дальнобойщика было непросто. Для Бориса, опыт вождения которого исчислялся двумя десятками часов на курсах вождения в Москве, это было просто нереально. Но он жаждал адреналина, который возникает у водителей, выехавших на автостраду. Татьяна совершенно справедливо говорила ему, что одно дело, когда он в поисках этого адреналина, карабкался на крутые ледопады и остроконечные скалы, подвергая риску только себя. Совсем другой ракурс вырисовывается, когда опасность претерпевают его жена и любимые дочери. Таня, как всегда, была права, а Борис, в свою очередь, клятвенно заверил её, что будет максимально осторожен, понимая, какой драгоценный груз он везёт. Он с величайшей осмотрительностью выехал на междугороднюю трассу и тут же пристроился в правый, как он считал, самый безопасный ряд. Дорожный знак предписывал максимально разрешённую скорость, равную девяносто километров в час. Для продвинутого японского авто эта скорость была сопоставима с передвижением черепахи. То и дело мимо Бориса в левом ряду проскакивали машины со скоростью, как минимум в полтора раза, превышающую разрешённую. Оказывается общеизвестный слоган «Какой русский не любит быстрой езды» вполне соответствовал стилю езды еврейских водителей. Не успел славный экипаж новоиспечённой, ещё приятно пахнущей заводской краской, «Субару» преодолеть первые двадцать километров, как началась экзотика: прямо перед капотом машины появились два верблюда, которые торопливо пересекали шоссе. Борис еле успел затормозить, понимая, что столкновение с пятисоткилограммовой массой этого «корабля пустыни» ничего хорошего не сулит. Зато Светлана и Наташа захлёбывались от радостного смеха. Больше всего этой необычной поездке радовались они. Татьяна молча сидела возле Бориса, не мешая ему, ни в пример другим женщинам, сосредоточиться на вождении. Она напряжённо вглядывалась в окно, за которым со скоростью, указанной на спидометре, проплывала безлюдная, пустынная и, в какой-то степени, загадочная местность под названием Негев.

В какой-то момент Татьяна попросила Бориса остановить машину. Они находились на смотровой площадке самого большого в мире кратера Рамон. Именно здесь можно было прикоснуться к вечности, ведь этому уникальному природному памятнику более двухсот миллионов лет. Борис, Татьяна и девочки заворожено смотрели на совершенно не реальную сюрреалистическую картину. Вокруг царило просто фантастическое безмолвие и умиротворение. Со всех сторон открывался великолепный космический пейзаж кратера. Борису рассказывали, что побывать на этом земном кратере следует ночью. Ведь когда в полной темноте вспыхивают яркие звёзды, а луна как бы весело подмигивает им, местная пустыня превращается в эксклюзивный таинственный холст, на котором не чудятся, а видны фантасмагорические углубления, которые мы наблюдаем на лунной поверхности. Хотя с другой стороны, побывавший на нашем естественном спутнике американский космонавт Армстронг, заявил, что этот пейзаж более лунный, чем на самой Луне.

Проехав ещё полсотни километров, пустыня неожиданно поменяла свой равнинный пейзаж на горный. По мере продвижения к Мёртвому морю Иудейские горы всё время меняли свою окраску: с белого цвета на жёлтый, с жёлтого на коричневый, а в некоторых местах преобладал даже, немного пугающий, чёрный колер. Под стать рельефу автострада из двухрядной линейки неожиданно трансформировалась в затяжной однополосный серпантин, круто спадающий вниз. С левой стороны, как в калейдоскопе, мелькали вырубленные на прилегающих скалах цифры +400, +300, +200. Борис скорее догадался, чем понял, что они обозначают высоту над уровнем моря. Через несколько минут показалась нулевая отметка, фиксирующая этот уровень, уровень Средиземного моря. Ну а дальше за окном промчались уже отметки со знаком минус, означающие, что мы спускаемся в самое низкое место на Земле с высотой четыреста двадцать пять метров ниже того самого уровня. Борис остановил машину на смотровой площадке, откуда открывалась величественная панорама на самый солёный водоём в мире. Когда же он объяснил дочерям, что в этом море невозможно утонуть потому, что необычно высокая концентрация соли позволяет, не прилагая малейших усилий, удивительно легко держаться на воде, Наташа и Светлана в один голос закричали:

– Папочка! Мы очень хотим не прилагать усилий, мы страшно хотим искупаться в этом необыкновенном море.

– Тихо девочки, – задорно прикрикнул на них Борис, – десять минут безмолвия и гладь самого солёного в мире моря будет держать вас в своих объятиях.

Что касается объятий, то с ними, как раз, вышла неувязочка. Как только их дружная семейка ступила на песчаный пляж самого мёртвого в мире моря, маленькая Наташа в мгновение ока скинула с себя одежды и, оставшись в одних трусиках, стремительно нырнула в солёную воду. Буквально через секунду она пулей с душераздирающим воплем выскочила оттуда. Ведь солёность воды в этом уникальном море достигает тридцати пяти процентов и можно себе представить ощущения ребёнка, которому эта соль въелась прямо в глаза. Тут же из будки выскочил израильский спасатель и со словами:

– Опять эти русские прыгают в воду, не спросив, что находится в этой воде, – подхватил Наташу на руки и быстро побежал с ней к ближайшему душу, где в течение пяти минут аккуратно промывал ей глаза, пока Наташа не выкрикнула:

– Ой, спасибо, дяденька, я уже всё вижу, а можно я всё-таки попробую полежать на воде, папа сказал, что в этом море я не утону.

– Не утонешь, девочка, конечно же, не утонешь, – заверил её усатый спасатель марокканского происхождения, – ты только не забудь напомнить своему папе, чтобы в следующий раз не разрешал тебе нырять в море с открытыми глазами.