Екатерина Осянина - Сетевой

– Понял. – Блондинчик кивнул, и я вдруг осознала, что это и есть тот самый Алексей, с которым я познакомилась, когда вернулась в гильдию, и даже почти подружилась. За его персонажем всегда таскался какой-нибудь спутник-зверь, который принимал участие в драках и подчинялся командам своего хозяина, и вместе мы представляли очень даже боеспособную группу.

Я снова встретилась с ним взглядом и опять чуть не зажмурилась, как будто по глазам резанули ярким солнечным зайцем. Я разозлилась неизвестно на кого и на что, закусила губу и уставилась в свой монитор, погрузившись в виртуальную реальность.

Бой был тяжелый, несмотря на то, что нас было много. «Танков» изрядно потрепало, моей маны едва хватало, чтобы поддерживать их жизни больше чем наполовину. Пару раз дракон дохнул на нас огнем так, что мне тоже пришлось применить масс-хил, и это опустошило мои основные запасы. Я глотнула из своей самой большой синей бутылки, немного вытянула маны из самого дракончика, заодно лишив его возможности применить очередной огненный удар.

И вдруг в кафе погас свет.

Мониторы наших ноутов освещали вытянутые и ошеломленные лица каждого из игроков зловещим голубоватым светом, обостряя и как будто искажая черты. Картинка на моем экране замерла: персонажи застыли в разных позах, яркие магические спецэффекты распались на отдельные вспышки. Мишин могучий железный человек замер с занесенным мечом, окутанный языками драконьего пламени. Я заметила, что зеленая полоса возле иконки с его аватаром непростительно мала. Я продолжала по инерции нажимать комбинации клавиш, предназначенных для самого мощного лечения, но, похоже, интернета не было.

Свет включился буквально через полминуты, но картинка на экране так и не ожила: вайфай-роутер перезагружался.

– У них что, УПСа нет? – подал голос кто-то из наших.

Остальные тихонько чертыхались и даже матерились.

Да. Облом так облом.

– Счастье было так возможно! – горько сказал Даня и поднял наполовину пустую кружку пива.

Мы подняли свои, встали, чтобы дотянуться, и молча с ним чокнулись через весь стол.

Я тихонько опустила крышку ноута, не потрудившись дождаться диалогового окна, предупреждающего о разрыве связи с игровым сервером, без корректного выхода из игры и из системы.

Мальчики тоже расстроились и решили не продолжать эвент, а вернуться к пиву и живому общению.

Я успела спрятать комп в рюкзак и закрыла молнию, как вдруг почувствовала чью-то руку на своем плече, и чей-то голос вкрадчиво произнес у самого уха: «Потанцуем?»

Я никак не ожидала ничего подобного, и меня едва не подбросило на стуле, когда я, помедлив, повернула голову и увидела за своим плечом Леху. Того самого Алексея, оказавшегося для меня сюрпризом-блондинчиком. Он вежливо улыбался и, кажется, даже не ждал ответа, но точно знал, что я, как сомнамбула, встану и пойду, куда он скажет.

Я не собиралась танцевать и тем более флиртовать с красавчиком, пусть даже и с тем самым Лехой, с которым уже полгода бок о бок шастала по игровому миру и сражалась вместе с ним и его зверями со всякими ужасными монстрами. Но и остаться на месте я почему-то не смогла. Он галантно помог мне выйти из-за стола, отодвинув стул, на который я не очень-то изящно свалила рюкзак. Подал мне руку, которую я не могла не взять, и вывел из закутка под одобрительные взгляды «мальчиков» в дальний и самый темный угол зала, где снова зазвучала негромкая музыка и не было столиков, – видимо, танцпол.

Черт, да что это со мной? Где все выпитое мной пиво, которое, по идее, должно было вселить в меня беспечность и веселье? Почему мне не весело? Ведь я же собиралась классно провести время с парнями! Почему бы мне и не потанцевать с этим привлекательным молодым человеком? Что это я веду себя как робкая школьница? В конце концов, я взрослая опытная женщина, свободная и никому ничем не обязанная, и плевать, что он красавчик.

Музыка была самая подходящая, чтобы встать друг к другу лицом и начать медленно двигаться в такт на «пионерском» расстоянии. Со школьных времен терпеть не могу все эти ритуальные «медляки», которые лично мне мало чем напоминали танец.

Однако о «пионерском» расстоянии речи не было.

Не выпуская моей руки, он взял меня за талию и почти прижал к себе. Мне пришлось упереться свободной рукой ему в грудь, и я ощутила сквозь тонкую кожаную куртку, не очень-то уместную зимой (и почему он не снял ее в кафе?), его тепло и даже удары сердца.

Я не сразу решилась поднять голову и посмотреть ему в лицо.

У него оказались темные серо-синие глаза, изогнутые брови, одно движение которых могло придать лицу то удивленное, то надменное выражение, густые, почти темные ресницы. Он молча разглядывал меня с самым непроницаемым выражением, потом чуть заметно улыбнулся, но продолжал танцевать все так же молча.

Танцевал он хорошо. Не перетаптывался, как медведь, чего я терпеть не могу в этих современных танцах, а двигался пластично и даже грациозно. И мне захотелось подстроиться под него, уловить этот нехитрый медленный ритм и заструиться в такт музыке.

Я вдруг перестала чувствовать скованность и неловкость и начала откровенно любоваться своим партнером. Он был определенно хорош, и я не зря таких избегала, зная за собой привычку мгновенно и безответно влюбляться (правда, ненадолго: если не подливать масла в огонь, все это затухает довольно быстро).

У него были резкие черты лица и яркие губы, как у многих белобрысых и рыжих. Он почти все время держал их плотно сжатыми, как будто они пытались улыбнуться, а он им не давал. Вблизи он показался мне старше, чем за столом, в компании молодежи. Может быть, из-за едва заметной золотистой щетины, которая поблескивала на его щеках, тоже лишенных той юной гладкости и пухлости, присущей почти всем нашим «мальчикам». Его короткие светлые волосы торчали надо лбом густыми вихрами, и мне захотелось дотянуться и провести по ним рукой, чтобы пригладить и упорядочить.

Я пыталась вспомнить его голос. Но оказалось, что мы с ним мало общались в игровом чате, в основном переписывались в текстовом. И даже когда ходили в рейды с гильдией, говорил он мало, отвечал односложно и в основном только командиру.

Я с нетерпением ждала, когда же он прервет затянувшееся молчание. Самой мне ничего умного в голову не приходило. А именно в этот раз почему-то очень не хотелось ляпнуть что-нибудь такое, что способно выставить меня полной идиоткой. Я это умею при всем своем достаточно высоком, на мой взгляд, интеллекте и высшем образовании.

Наконец он склонил ко мне голову, прижав меня к себе еще чуть сильнее, и вкрадчиво произнес мне в самое ухо умопомрачительным бархатным баритоном с едва заметной волнующей хрипотцой: