Александр Гуров - Правильно. Сборник рассказов

– До вечера. Зови всех, мы дальше.

Когда мы добрались к Белову, было уже три часа. Белов редко находился в одной комнате со своим телефоном, тот всегда оставался там, где он был, но только что вышел. Это иррациональное, объяснить невозможно. И вот его маленькая корсиканская фигура появилась во внутреннем дворе и с удовлетворением окинула взглядом стремящихся прикоснуться к Эрмитажу туристов. Легко отсеяв радостную публику от двух мнущихся фигур, он победоносно вскинул руку и направился к нам.

– По! Как ты? Давно не заходил. Ладо, привет дорогой. Что привело? Ведь не праздное любопытство?

– Ты нам нужен сегодня вечером, – отозвался Ладо. – Ты не дашь нам скатиться во мрак. Мы сегодня после семи собираемся у меня на Мойке. Будут все, кого найдём, Константа занимается обзвоном. Знаю, как ты относишься к моему непритязательному хобби, но сегодня под куполом всё пошло не как обычно. Сегодня есть последствия. Исчезло слово. Начисто. Мы проверили и перепроверили, и это так, но для тебя мы можем разыграть сценку исчезновения ещё раз.

– Любопытно, у меня пять минут, больше не могу сейчас.

– Мы уложимся в три. Вопрос: в какую группу, творческое объединение входили Хармс, Введенский, Бахтерев, Заболоцкий?

– Думаю, что сдаюсь, – почти не раздумывая, ответил Белов, – сейчас не помню, но в своё оправдание могу перечислить вам декабристов. В чём подвох?

– В том, что никто не помнит и в интернете ноль.

– Но все помнят, что ещё вчера знали, – добавил я.

– Да, это любопытно, – заторопился Белов, – теперь я побежал, работа, в любом случае буду рад увидеть всех наших вечером.

Он махнул рукой и мгновенно исчез за широким бюстом дамы в шляпе с длинными полями, которая беспардонно вторглась на первый план нашего разговора, крича неведомой Тане, что больше никуда её с собой не возьмёт и что зарекалась, но нет, она добрая душа. Мы тоже пошли.

– Вот как у него получается быть таким надменным и занудным и одновременно быть нашим другом? – спросил Ладо.

– Я с ним учился ещё в школе, он всегда был таким, но и всегда выручал меня в трудные времена, – ответил я, – и даже деньгами. Белов – надёжный человек.

– Но, занудный.

– Но, занудный, – подтвердил я.

Мы свернули на Мойку, вошли в знакомое парадное, поднялись на мансардный этаж, где жил Ладо. И осели в ожидании гостей. Шёл пятый час. Уже через полчаса пришла Наташка Волхонская, следом вернулась со своих дневных брожений Дашка. Ровно в 19:05 пришёл Белов, потом Божена, Римас, Кука… Квартира заполнилась знакомыми лицами, все шумели, радовались друг другу. Константа заявился одним из последних, уже ближе к десяти, Дашка выходила из кухни, в руках она держала тарелку с бутербродами.

– Костя, это ты? Да, это ты, – она легко улыбнулась, подняв уголки губ к небесам, и Константа перестал быть неизменной величиной.

В гостиной, и в кухне, и на выходе из окна, поддержанном плоской крышей, все говорили и, несмотря на повисший в воздухе вопрос, разговоры шли на самые неожиданные темы, слышались любимые голоса. К одиннадцати тридцати я обнаружил, что Ладо исчез из квартиры.

Ладо приближался к собору, привычно перемахнув через ограждения, он прислонил ухо и стал слушать. Всё было как всегда, шум, неразбериха, но уже через полчаса что-то сильно бухнуло о врата изнутри, удар был такой силы, что в створках образовался небольшой проход – худой человек мог бы войти туда – Ладо не стал оборачиваться в поисках того, кому впору эта хрустальная туфелька, и протиснулся внутрь. Внутри было темно, звуки битвы ветром носились вокруг его головы. Чьи-то цепкие руки сразу подхватили, оторвали его от земли, потянули вверх и вдруг как-то буднично, без нервотрёпки, деликатно отпустили. Падение. Удар обо что-то мягкое, которое замедлило его полёт, чертыхнулось и шмякнулось об пол. Сверху упал Ладо. С трудом поднявшись, он потянулся навстречу полоске света, оставленной фонарями с улицы. Буквально вытолкнув себя наружу, набрал полную грудь воздуха, закружил голову и кубарем скатился вниз на мостовую. Позади надменно захлопнулись врата.

В полвторого ночи группа поздних туристов из Ахтубинска склонилась над неподвижным человеком. Девушка, больше похожая на богиню плодородия, держала голову пострадавшего у себя на коленях, прикрывая его от возможных ещё больших невзгод своим тёплым бюстом. Ладо открыл глаза:

– Об-эри-уты, – еле слышно прошептал он. – Обэ-ри-уты! – повторил он по слогам.

– Обэриуты – негромко пробурчал под нос Белов. – Что вы мне голову морочите?

И ничего никому не сказав, отправился спать домой: уже полвторого, а завтра в шесть. Много работы.

Все были заняты друг другом, когда в гостиную ввалился потрепанный Ладо, поддерживаемый милой, обширной незнакомкой.

– ОБЭРИУТЫ! – провозгласил он. – Всё хорошо! Это Маруся!

Всё началось в Москве, когда в роддоме у метро «Университет» открыл глаза Старичок По, но не на что ещё было смотреть: по холмам гулял ветер, ни метро, ни Белой Москвы, ни серого цвета семидесятых. Стены и потолок палаты, потом стены и потолок его комнаты. Точнее история Москвы началась, конечно, с кулинарии на юго-западе, она была здесь с самого начала. Тысячи глаз видели её, тысячи людей ели эклеры из неё и разносили их по свету, и из них прорастали цветы с частицами этой самой кулинарии, бесконечный круг расходился по земле, набирая силу, но всё равно в один школьный учебный день она исчезла. «Пожар! Кулинария горит!»

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.