Владимир Буров - Звезда Собаки. ТеТе

– Мы же договорились, что вы будете приезжать сюда раз в месяц, – сказал я Козыреву. – Так вы мне всех клиентов распугаете. Зачем вы приехали? Вы только что были!

– Может ему врезать? – Смеляков повернулся к своему шефу.

Козырев был не прочь и сам врезать мне. Но он помнил указание из Москвы продолжать эту работу.

– Не будем ссориться, ребята, – сказал начальник милиции. – Сегодня у тебя выходной. Мы зашли посидеть, выпить. И… – он вынул бутылку дорогого коньяка и банку черной икры, – у них с собой было.

Они сели в беседке. Мне пришлось присоединиться.

– В городе творятся какие-то странные вещи, – сказал Козырев. Он порезал сырокопченую колбасу тонкими колесиками и разложил их на мягкий белый хлеб. Бак не выдержал и два раза гавкнул.

– Чего это он? – спросил Смеляков.

– Бутерброд ему не сделали, – сказал я.

– Ты думаешь, он считал бутерброды? – спросил Козырев.

– Конечно.

Козырев начал делать еще один бутерброд. Бак сразу обрадовался. Он подполз ближе и завилял хвостом.

– Меня вчера не пустили в Датский, – сказал Смеляков. – Говорят, у них какие-то другие деньги. Элитный кабак, что ли, сделали из-за этих ребер? Я так и не понял. И название другое. Принц Гамлет. Зачем?

– Ты когда был? – спросил Козырев.

– В среду хотел зайти.

– Не может быть. Ты в каком был? У сбербанка?

– Да.

– Я там был в пятницу. Все как обычно. Никакой валюты. И название старое – Датский.

– Странно.

– Да я и говорю, что какие-то чудеса творятся, – сказал Козырев. – Приходит в паспортный отдел дама и говорит, что ей надо прописать мужа. Какие проблемы? Пожалуйста. Только оказывается, это муж умер пять лет назад.

– Да вы что?! – я очень разволновался.

– Это еще что, – продолжал начальник милиции. – Пришла в загс расписываться парочка. – Он помолчал, выпил коньяк, съел бутерброд и сказал: – На вид им было по двадцать лет.

– Ну что? – не выдержал я.

– А по паспортам, – он сделал паузу, – по полтиннику! – Подполковник хлопнул ладонью по столу. Пустой коньячный бокал упал на бок. – В нашем городе появился волшебник!

Смеляков выпил полный бокал коньяка и сказал:

– Надо отправить его на костер.

– Что ты мелешь, болван! – воскликнул Козырев, – его еще найти надо.

– Думаю, это просто какое-то недоразумение, – сказал я.

Подполковник вздохнул.

– У меня десять заявлений о пропаже женщин. Только об этом пока никому. – Он вынул список.

– Фотографий нет? – зачем-то спросил я.

Козырев обернулся и внимательно посмотрел на меня.

– Нет, – мрачно ответил он, – с собой нет.

А на следующий день я убедился в правдивости рассказов Смелякова и его начальника.

Я подъехала к Смотровой площадке и отпустила такси. Он подошел и сначала не узнал меня.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он.

– Я приехала к тебе, – ответила я.

– Откуда? Р-разве ты не дома? Прости, я что-то не то говорю.

– Погуляем? – спросила я.

Он посмотрел на часы и ответил:

– Конечно.

Владимир был явно чем-то испуган. Может быть, не сильно, но чувствовал он себя как-то неуютно.

– Хочешь выпить пива?

– Пива? Слишком душно.

– Так как раз надо выпить пива.

– Оно, наверное, теплое?

– Не будь так уверен. Я привезла его в специальной сумке с аккумуляторами холода.

– Буду.

Мы выпили по целой бутылке. Было так хорошо. Но после этого он сказал, что надо бы чего-нибудь съесть.

– Я не могу пить пиво просто так.

– У меня есть бутерброды со столичной колбасой. Есть также соль и голландский сыр. Его можно посолить, добавить хлеба…

– Хлеб Бородинский?

– Нет, Бородинского не было.

– Странно. Его полно в каждом магазине.

– Там, где я брала, такой хлеб бывает редко. Но и этот хороший.

Мы сидели на траве, недалеко от трамплина и смотрели на Москву-реку. Думаю, он так и не решится меня обнять. Надо что-то делать. Не зря же я приехала сюда.

– Может быть, ты поцелуешь меня? – спросила я.

– Подожди немножко. Дай мне, пожалуйста, бутерброд с колбасой. Она еще не испортилась?

Мы опять выпили.

– Если не очень хочется, – сказала я, – надо попробовать потихоньку.

– Как это? – спросил он.

– Ну как будто ничего тебя не напрягает. Не думай о конечном результате. Тебе что-то не нравится?

– Мне кажется, у тебя слишком…

– Слишком что? Ну говори, говори. Что у меня зад слишком высоко поднят? Еще что?

– У тебя очень полные губы, – сказал он и нагнулся ко мне. Я почувствовала, как меня охватывает дрожь. Ведь я так давно ждала этого.

Мне показалось, что я прыгнула с трамплина. Земля была далеко, далеко внизу. Я поняла, что я орлица. Крылья широко раскинуты. Москва-река протянулась блестящей узкой ленточкой. И огни, кругом огни. Теперь я поняла, что я не орлица, я ведьма из романа Булгакова Мастер и Маргарита.

– Ты мой Мастер, – сказала я и еще шире раскинула крылья.

Казалось, мои ноги вот-вот достанут до звезд. Земля качнулась и поплыла. Это был круглый космический корабль. Это Ковчег нашего счастья.

Потом мы допили все пиво, съели все бутерброды, весь сыр и весь хлеб. Даже от соли ничего не осталось.

Таков был рассказ Ларисы Игоревны. Она первая пришла с утра. Хотя в графике у меня была записана совсем другая женщина. Но они как-то смогли договориться между собой.

– Спасибо вам, профессор.

– Рад, что вы встретились с тем, о ком давно мечтали. Какая помощь вам теперь нужна? Он не хочет жениться? Или после падения с московского трамплина у вас не получился ребенок?

– Он получился. Именно получился.

– Так в чем же дело? – спросил я и отодвинул малиновые шторы. – Он не хочет больше встречаться?

– Да, – ответила Лариса Ивановна. – Прошу вас, дайте мне еще время. И я привяжу его к себе навсегда. Вы можете этого сделать?

– Может быть, я неправильно вас понял…

– Получилось так, как будто у меня кончилось время на компьютерной карточке. Раз – и невозможно отобразить страницу. Сколько я должна заплатить, чтобы купить еще хотя бы месяц?

– Сейчас посмотрим, что у нас получится, – сказал я, глядя в зеркало. В общем-то, я ничего не понял из ее рассуждений.

Мы слишком задержались. Вот-вот должна была прийти следующая клиентка.

– Давайте встретимся вечером, – сказал я.

– Сегодня?

– Да, сегодня вечером. В семь.

Она ушла и почти сразу появилась Виктория Львовна. Я хотел ей сказать, что сейчас не время для корректировки плана приема. Но она ответила, что сейчас именно ее очередь. Я даже не успел спросить ее, что случилось. Виктория Львовна сама спросила:

– Где мой муж? – доктор.

– Я… я… – Я даже начал немного заикаться. – Я не знаю.

– Но он умер. Вы понимаете, он опять умер. Прошу вас, оживите его.

– Кто? Я? Я не умею оживлять покойников. Это было бы слишком круто.