Юрий Тихомиров - Полигон. Знаки судьбы

Через несколько дней пребывания в Сопотове я встретил старика, который вёз меня из Издешково, и его лошадь. Старик предложил мне забраться на телегу, что я с охотой и сделал. Мне кажется, что так было. А возможно, что к старику меня пристроила тётя Оля. Мы поехали к Днепру. Там старик завёл лошадь с телегой в Днепр, достал длинную палку, на конце которой было закреплено жестяное ведёрко небольших размеров, и стал наполнять водой большую бочку, которая стояла на телеге. Потом мы поехали по грунтовке в какуюто бригаду, работавшую на поле. Сразу замечу, что не знаю и не помню, чем занимались колхозники и что они делали с водой, которую привёз им старик.

Так, за половину дня, мы объехали несколько бригад. По дороге я заметил, что старик часто бросает вожжи и берётся за них только на развилках дороги. Даже на повороте, если нет развилки или пересечения, старик не управлял лошадью. Я удивился, а он мне объяснил, что лошадь совершенно слепая и идёт, чувствуя дорогу копытами. И не сбивается с дороги, даже если дорога поворачивает. Очень старая была лошадь. Молодых в начале войны всех забрали в Красную армию. Я ездил так со стариком несколько раз.

Ещё через несколько дней я стал невольным свидетелем громких препирательств между стариком и председателем колхоза. Подошёл после их нехорошего разговора к старику, надеясь, что он меня опять пригласит покататься. Но старик был сердит, а мне сказал, что ему дают новую лошадь, а на старой лошади больше ездить не будут. Я вставил, что это ведь хорошо. На это старик ответил, что старую лошадь жалко. Если на ней перестанут работать, она издохнет через 2-3 недели. В общем, меня он с собой в тот раз не пригласил, а за конюшней я увидел старую слепую лошадь, которая мирно щипала траву. Её и потом каждый день утром выпускали из конюшни пастись на лугу. Ровно через две недели произошло то, что предсказал старик. Тогда-то я и понял смысл поговорки: “Старую лошадь оглобли держат”.

Я поехал на свою малую родину с Матрёной Ивановной и своими детьми в 1971 году, а жена моя, Галинка, осталась в Москве. Тёти Оли уже не было. Адреса её младшей дочери Тани, которая оставалась на Смоленщине, не было. Старшая, Нюра, жила в других краях. Остановились у бабы Дуни, одинокой женщины, нашей дальней родственницы. Правда, степень родства нашего семейства с ней мне неизвестна. Жила она в Мосолове. Красивое место. Деревня разделена на две части родниковым ручьем, который течёт по оврагу и впадает в Днепр.

Я уже упоминал, что Мосолово и Орешково располагались на противоположных берегах Днепра. Между деревнями был брод глубиной чуть выше колен. Там, где располагались остатки Орешково, останавливался рейсовый автобус, на котором мы через месяц и уехали в райцентр Сафоново, где сели на поезд до Москвы. Уже было видно, что деревня Орешково заканчивает своё существование. В ней оставалось всего несколько домов, и держалась она, по-моему, только на том, что там была продуктовая лавка.

А Мосолово процветало. После укрупнения колхозов здесь располагалась бригада. Правление находилось близко от дома бабы Дуни, и я каждый день видел развод на работы. Рабочие группы развозили на поля на грузовых автомобилях. Удивляло только то, что развод начинался в 8 утра и длился около получаса. Следовательно, сельскохозяйственные работы начинались около 9 часов. По прежним понятиям это считалось бы совсем поздно.

Я с детьми почти весь день проводил на воздухе. Много гуляли по берегу Днепра. В этом месте река чистая и мелкая. За исключением небольших омутов, глубина везде не более метра. Да и в омутах, видимо, она не более двух с небольшим метров. Вода чистая, дно, в основном, песчаное, покрытое во многих местах водной растительностью, которая полощется, следуя подводным течениям. В солнечную погоду, в прогалинах водной растительности, на фоне чистого песка хорошо видны стайки голавлей. Они стоят в нижней по течению части прогалин и иногда бросаются вперёд за чемто съедобным, занесённым на прогалину течением. Заманчиво было попробовать их поймать, но у меня не было снастей. Впрочем, как выяснилось через несколько дней, у меня бы это и не вышло.

Дело было так. Сидел я на бережку. Сын гонялся за кузнечиками, бабочками, стрекозами. Дочь, рядом со мной, собирала цветочки и играла с ними. По берегу проходил пожилой дядечка, местный житель. В сельской местности принято здороваться и с незнакомыми, это я узнал много раньше, ещё в молодые годы. Местный сел и начал расспрашивать, кто мы такие. Было же видно, что мы не местные. В это время подъехала легковушка с четырьмя рыбаками, которые увидели голавлей и собирались хорошо порыбачить. Вооружены они были спиннингами и хорошими удилищами. С собой привезли червей и опарыша. Тут же наловили кузнечиков и других разных насекомых. Но голавли игнорировали все их наживки и приманки, даже если они подсовывались им буквально под нос. Убедившись в тщетности своих усилий, рыбаки уехали.

Тогда местный спросил, не помогу ли я ему наловить рыбы. Я согласился, но выразил сомнение, что нам это удастся. Местный только усмехнулся. Он вынул из мешка лопату с коротким черенком. Зашёл по колено в воду. Нащупал ногами место, где на дне был не песок, а ил с глиной. Ковырнул лопатой и, разломав руками комок ила с глиной, стал выбирать из него маленьких желтоватых червячков со слегка раздвоенными хвостиками. Работал он минут десять, пока не собрал в коробочку нужное ему количество червячков. Затем вынул из мешка фанерную планку с намотанной на неё тонкой бечёвкой. Близко к середине к бечёвке был привязан поводок с крючком и маленькой дробинкой. Один конец бечёвки, длиной с запасом на ширину реки, дал мне, с другим концом бечёвки побрёл на другой берег. Подтянув поводок с крючком к себе, нацепил желтого червячка и попросил меня тянуть к себе бечёвку до тех пор, пока поводок не оказался над одной из прогалин с голавлями. Тогда мы оба ослабили бечёвку, и червячок на поводке опустился на песчаное дно. Мгновенно все голавли бросились к нему. Повезло, а вернее сказать – «не повезло», самому крупному, и он оказался на крючке первым. За полчаса местный житель поймал столько голавлей, сколько ему было нужно, и ещё несколько для меня.

Фактически это были четыре кратковременных визита за два года. Но период один, поэтому и впечатления общие и одинаковые. Если правильно помню, то два раза мы с Галинкой ездили в Смоленщину на автомобиле ВАЗ 21099 и два раза на “Ниве”. Значит, это были 2006 и 2007 годы. В первую поездку с нами были внуки, на тот момент им было 17 и 16 лет. В тот раз мы поехали в Мосолово наугад. Предполагали, что родственников у меня там нет. Но, по опыту предыдущей поездки в 1971 году, я надеялся, что в большой деревне мы найдём, где остановиться на несколько дней. Дорогу определяли по карте. В Истомино свернули с Минского шоссе. Местная дорога оказалась асфальтированной и с хорошим состоянием покрытия. Где съезд на Мосолово я не знал, а на моей карте этой деревни вообще не было. Проехав немного, увидели женщину с тяжёлыми сумками, идущую в попутном направлении. Предложили подвезти. Оказалось, что она идёт из Истомино в Богдановщину, а это расстояние более 10 километров. Подвезли её до Богдановщины, а по пути она показала нам поворот на Мосолово. После этого поворота – щебёнка из белого камня. Только третья передача, а иногда и вторая. Но всего около 5 километров.