Игорь Алферов - Мы еще победим

В районе обеда в комнату вошел новичок. Он упал на диван и сразу начал говорить, будто до этого мы с ним беседовали целый час:

– Да уж… как же все-таки здесь сложно.

Я не обратил внимания, но он сделал вторую попытку.

– Представляете, нас собираются проверить на полиграфе.

Что-то было тревожное в этой фразе. Я отложил ручку и журнал.

– На полиграфе?

– Да, – кивнул новичок, – так они называют детектор лжи.

– Я знаю, что такое полиграф. Для чего это?

– Нас опять обвинили в краже драгоценностей. Сказали, что пропали кольца и еще какие-то украшения. Это уже третья заява, так что…

Парень попытался произнести это как можно жизнерадостней, но было видно, его что-то беспокоит. Пожарных обвиняли в воровстве и раньше, не исключено, что кто-то действительно мог оставить себе на память понравившуюся вещь, но три случая подряд…

– Они хотят убедиться, что это не мы. Говорят, если вам нечего скрывать, то почему бы не развлечься.

Новичок ждал, что я дам ему какой-то совет, но в это время в моей голове проносились картины допроса. Закованный в наручники тридцатилетний диспетчер, решивший, что он умнее всех. Я мотаю головой, уверяя, что ничего не крал, но машина нависает надо мной, сверкает лампочками и тычет проводами в лицо.

– Пиздееееж!!! – верещит полиграф.

– Накидай в ботинок стекол, – наконец, сказал я, – каждый раз, когда надо будет говорить правду, вдавливай ногу в пол. Так ты проведешь их вокруг пальца.

– Вы что действительно думаете, будто это я обчищаю дома?

– Нет, – опустил глаза я, – но секреты есть у каждого из нас.

Мои слова, очевидно, его смутили.

– Они же не будут задавать вопросы, которые не касаются дела? – испуганно произнес он.

– Не знаю, – пожал плечами я, – все зависит от того, как сильно они тебя подозревают. Молодой человек, расхаживая по золе в благородном костюме пожарного, видит бесхозное золото и думает, что огонь все спишет…

Новичок побледнел. Очевидно, мои слова его напугали, что было очень кстати. Возможно, когда полиграф будет выдавать ахинею, следователи найдут в ботинке стекло и зададут пареньку вопрос:

«Кого ты пытаешься наебать?»

– Я ничего не крал! – закричал новичок и выбежал из диспетчерской.

***

– Игра окончена, – сказал я и кинул на стол ботинок, – нужно начинить подошву гвоздями или даже лучше чем-нибудь посерьезней.

– Ты спятил, – сказал Байрон.

– Тебе легко говорить, – возразил я, – это ведь не к твоим яйцам приставили раскаленную кочергу.

– И как ты будешь ходить?

– Буду делать вид, что хромаю. Растяжение или еще чего.

– Придется опять наведаться в центр занятости, – печально произнес Байрон.

Мой друг подпер голову кулаками, сдвинув щеки к подбородку. В этот момент он стал похожим на Друпи – пса из забугорного мультфильма или Олега Борисова в старости.

– Ничего страшного в этом нет, – я постарался его утешить, – по крайней мере, это лучше, чем наблюдать за жизнью из-за решетки.

Гвоздей не было, и я достал из загашника старые канцелярские кнопки. Многие из них покрылись ржавчиной. Я выбрал самые нетронутые, облил их водкой и высыпал в ботинок.

– Хочешь опробовать? – спросил я.

Байрон отрешенно покачал головой.

– Ну, как знаешь.

Сначала я влез в обычный башмак, затем в усовершенствованный и прошелся по комнате.

Кнопки покалывали стопу, но особого дискомфорта не причиняли. Может нужно больше кнопок, – подумал я.

– Если у этого пацана прокатит трюк со стеклом, возможно, и у меня получится.

– Тебя тоже будут проверять? – спросил Байрон.

– Пока нет, – я снял ботинки и поставил их возле шкафчика в прихожей, – но кто знает, что будет завтра. Нужно быть готовым.

В этот день мы официально свернули свою деятельность. Люди перестали жаловаться на пожарных, но число пожаров стало расти.

***

Я смотрел на заклеенное окно, которое слегка подкрашивал закат. Теперь была видна лишь одна сторона газеты, та, что с островом. Мне подумалось вдруг, что мое солнце тоже завешено какой-то скучной макулатурой, и если бы я был нормальной ящерицей, то уже давно бы собрал чемоданы и покинул это место. Глядя на остров, я мысленно пообещал себе когда-нибудь выбраться из этой дыры: нужно только научиться откладывать деньги. От размышлений отвлек странный звук, будто кто-то царапал дверь.

Несмотря на то, что моим местом работы была пожарная часть, входная дверь в квартиру вопреки правилам безопасности открывалась внутрь, а не наружу. Я надавил на ручку и потянул на себя. Мои ожидания увидеть бродячего кота не оправдались. В квартиру буквально ввалился Серега Пирогов – наш дознаватель и по совместительству человек-усы. В усах у Сереги были капельки пота, а в руке брелок в виде Эйфелевой башни с одиноким желтым ключом.

– Ты дома? – удивленно спросил Серега.

Я подумал, что отвечать на этот вопрос не имеет смысла, но зачем-то кивнул.

– А я вот… – замялся Пирогов, – шел мимо, дай, думаю, зайду…

– А в дверь зачем скребся? – спросил я. Серега жутко покраснел и зачем-то спрятал Эйфелеву башню в карман, впрочем, через несколько секунд он снова достал ее и протянул мне.

– Нашел на пожаре, думал, ты обронил. Решил отдать. Вот, – сказал дознаватель и принялся чесать правый ус.

Я помнил эту безделушку. Год назад Серега отдыхал во Франции с женой и набрал там гору дешевого барахла, специально для коллег. Наверное, он думал, что это будет напоминать нам о его щедрости и возможностях.

Он кинул пакет и сказал: «Разбирайте!». Я вышел из сценки «дед мороз и его волшебный мешок» первым и вытянул наугад Эйфелеву башню. Все зачем-то начали хлопать, а Серега сказал, что это самый дорогой подарок. Как раз на следующий день у Байрона был день рождения, и я подумал, раз вещица дорогая, то почему бы не осчастливить ею друга.

– С самой Франции, – значительно сказал я.

Эйфелевой башне Байрон обрадовался не больше чем лотерейным билетам брата, но на следующий день, когда ведущий объявил по телевизору сумму выигрыша, моя жадность естественно была позабыта.

– Не, – фальшиво улыбнулся я, – тот брелок я подарил маме. Она у меня просто помешана на Франции. Даже как-то пыталась научиться играть на аккордеоне, пока отец не разорвал его на части. Наверное, кто-нибудь, как и ты, ездил в Париж и купил себе такой же брелок.

Мысль о том, что кто-то еще в городе посещал Францию, очевидно, задевала самолюбие Пирогова. Он зачем-то начал мотать головой, словно не принимая сказанного мной, но аргументов возразить не нашел.

– Ну, не знаю… – выдохнул он.

– Тем более, что бы я делал на пожаре? У меня же сегодня выходной.

– Действительно, – дознаватель задумчиво подергивал усы, – я уже не знаю, что думать…