Алиса Гаал - Бездна. Девушка. Мост из паутины. Книга первая

– Вы не понимаете, – возразил мягкий, немного насмешливый голос, – если использовать протухшее мыло, может развиться кожная болезнь!

– Молчать, – взвизгнула та, – к выходу!

– Послушайте, – голос звучал на удивление спокойно, – вы после этого мыла что-то выдаете?

– Что??? – какой мерзкий визг, почти поросячий.

– Какой-то крем, масло, не знаю, что может помочь после такого…

Смех донесся из-за угла, и Вера, пораженная этим неожиданным проявлением жизни, осеклась. Как странно слышать здесь смех! Она ни на грамм не сомневалась, что появление в комнате слона произвело бы на нее эффект, куда менее оглушительный, чем эта, казалось, банальная человеческая эмоция. Тюремщица окончательно взорвалась и со всей силы ударила дубинкой о деревянную скамью. Резко обернувшись, Вера, не раздеваясь, направилась к свободной душевой. Надсмотрщица остановила ее, больно впившись ногтями в руку, и потянула к выходу.

– Я помоюсь, – холодно произнесла Вера, – быстро довести меня до состояния дикарки не в ваших интересах. Не забывайте: я иностранная заключенная, за мной следят на дипломатическом уровне!

Эта тирада, половину которой надсмотрщица не поняла, подействовала незамедлительно. Сдержанная холодность и неожиданная уверенность выбили почву из-под ног у собачонки с дубинкой. Глядя в спину стоящей под струей ледяной воды Веры, она чувствовала, как неприязнь к этой выскочке пускает в ней корни.

Высокая темноволосая женщина, замедлив шаг, на секунду притормозила, с любопытством окинув изучающим взглядом рассмешившую ее несколько минут назад девушку. На удивление красивые пропорции и изгибы точеного тела смотрелись необыкновенно чужеродно в этом диком месте. «Какая красивая Вещь», – отметила она. Большинство женщин, пока еще незнакомка определяла именно так – «вещи». В ее мире женщина воспринималась как вещь, за исключением редких случаев, одним из которых была она сама. Вещи могли быть красивыми и не очень, часто встречались совсем недостойные внимания, вызывающие презрение «недовещи», и только редких представительниц своего пола она называла и считала людьми.

Почувствовав чей-то пристальный взгляд, Вера, резко обернувшись, краем глаза успела поймать поспешно удалившуюся темноволосую женщину.

***

День, еще день и еще… Четвертый день Вера находилась в тюрьме, и эти дни обернулись кошмаром. Она лежала на своей подстилке на бетонном полу и, испытывая нарастающее бессилие, ощущала, как капля за каплей из нее вытекают силы. После данного себе в день перевода в тюрьму обещания она почувствовала себя намного сильнее морально, и эта уверенность крепла в ней с каждым днем, но удар пришел совсем с другой стороны – она угасала физически. Дважды в день через дверной проем поставлялась еда: небольшая щепотка риса или отвратительная жидкость, имитирующая суп. Пересиливая отвращение, Вера, вдыхая зловонный воздух, заставляла себя есть, но всего несколько минут спустя еда отказывалась задерживаться в организме. «Я заболею вынужденной булимией», – с ужасом думала она. Тело оказалось сильнее и начинало диктовать свои условия. И как ни старалась она убедить себя, что причина носит психологический характер, все повторялось, и она слабела на глазах.

Отрезанность от мира с каждым днем тяготила все сильнее: никаких новостей, звонков, контактов. Часто вспоминая самолетную «катакомбу», Вера с грустью усмехалась: знала бы она тогда, как выглядят настоящие катакомбы. Ей начинало казаться, что она, подобно вампиру, отвыкает от солнечного света, настолько приспособились глаза к постоянной темноте. Ее соломинкой в те дни стала непоколебимая уверенность в том, что совсем скоро это закончится. «А ведь некоторые люди проведут здесь годы», – думала она и каменела от этой мысли. С каждой проведенной в тюрьме минутой в ней росла неконтролируемая ненависть к этому месту, где людей словно замуровывали живьем, и, закрывая глаза, Вера представляла, с каким наслаждением выйдет отсюда. В том, что это станет самым счастливым днем ее жизни, она больше не сомневалась.

На пятый день Веру повели на допрос. Она была настолько обессилена, что говорила с трудом. Человек в форме заподозрил: не понимая с первого раза заданные вопросы, допрашиваемая насмехается, и усилил давление. Крики, угрозы, запугивания слились в бесконечный словесный поток, он нарастал, затем отступил, и Веру на несколько секунд укрыла тишина. Следователь воззрился на нее почти с удивлением – потеря сознания у него на глазах послужила достаточным доказательством не притворства. Ее грубо привели в чувства, облив холодной водой, и продолжили допрос.

– Я не могу есть, – глядя в глаза следователю, сказала она, игнорируя вопрос, на который отвечала сотни раз, – вы понимаете, какие могут быть последствия?

– Вас не кормят? – вопрос звучал риторически.

– Кормят, – кивнула Вера, – как всех. Но, как видите, результат плачевный. Мне нужен врач.

– Который будет вас кормить? – издевательски поинтересовался следователь.

– Если вы собираетесь продолжать в том же духе, не боитесь, что я не дотяну до суда? – с грустью отозвалась она. – Я не ною, мне, действительно, плохо. Я не ем и почти не пью.

– Это ваши проблемы. Вы получаете еду и воду наравне с остальными. У вас нет привилегий.

– Вам до меня, естественно, нет дела, у вас очень специфическое отношение к заключенным, но вынуждена напомнить: у меня гражданство другой страны! – Вера ринулась в бой. – Моим состоянием интересуются и продолжают интересоваться. Видите ли, я живу в маленькой стране, в которой ежедневно выходят несколько газет и их нужно заполнять. Не сомневайтесь: моя история получит широкую огласку, если еще не получила. Как будет выглядеть ваша судебная система, если до суда вы «наградите» меня серьезными проблемами со здоровьем? Я ведь не собираюсь ничего скрывать.

– Очень неразумно с вашей стороны запугивать нас, – ей удалось в считанные минуты вывести его из себя, и он отметил, что, защищаясь, она испытывает прилив сил. Ничего, как только поймет, что тратит силы впустую, сдуется, как воздушный шарик, и, взяв себя в руки, он холодно проговорил: – Мне кажется, вы до сих пор не поняли: вы совершили преступление в этой стране и понесете наказание здесь в соответствии с местными законами, на которые не может и не имеет права влиять ни ваше консульство, ни тем более ваша пресса. Вам ясно?

– Есть еще организации защиты прав человека! – напомнила Вера.

– Вы думаете, нам есть до них дело? – усмехнулся он и, посмотрев ей в глаза, добавил: – Преступление, в котором вы обвиняетесь, в любой стране мира карается соответственно.

– Смертной казнью? Пожизненным заключением? Где??? – ее голос резко упал.