Артур Ктеянц - Дневник Армана Китобоя

В зал вбежала Ника обмотанная полотенцем. Она не успела высушиться. Её ступни отпечатались на ковре, примяв ворс, и теперь ковер был похож на небольшую полянку усыпанную снегом, на которой появились первые следы.

– Если это мой муж, то он убьёт нас обоих, – тихо сказала она.

Он даже не понял, отчего усилилась тошнота, от появления мужа или от осознания того, что стал героем заезженных анекдотов.

– Ты замужем?!

– Да умник, я тебе вчера говорила.

– Какой этаж? – спросил Глеб.

– Седьмой.

– Тогда будем надеяться, что это соседка…

Звонок повторился.

– Ладно, слушай меня внимательно, – быстро заговорила Ника, – ты курьер, принес это.

Она подбежала к шкафу и достала из него серебристую коробку.

– Что это?

– Мобильный телефон» Верту», – сказал она.

Глеб держал в руке коробку элитного телефона, постепенно осознавая, в какую неприятную историю он вляпался. Ника за несколько секунд успела нацепить какой-то халат, и теперь они готовы были разыграть эту дурацкую сцену, в случае, если за дверью стоял обманутый муж.

Ника резким движением открыла дверь. Подъезд наполнился приторным запахом измены.

– Не помешал? – послышался мужской голос.

Подойдя к двери, Глеб увидел мужчину пенсионного возраста в чёрном костюме. Выглядел он отвратительно: рост примерно 160 сантиметров, непропорционально длинные руки, поражённые оспой щёки, грязные, причесанные на бок волосы и полное отсутствие подбородка. Словно он был ожившей работой бездарного скульптора.

Скульптура сделала вид, что не заметила Глеба и, перешагнув порог, поцеловала Нику.

– До свидания, – выдавил Глеб, выходя из квартиры. Дверь захлопнулась, но здесь он столкнулся со вторым препятствием.

На лестничной площадке стояли двое мужчин спортивного телосложения, с явными признаками невысокого интеллекта. Когда Глеб хотел протиснуться между ними, один из верзил ударил его маленькой кожаной дубинкой. Глеб почувствовал резкую боль в области затылка. Ноги подкосились, и он уперся лбом в грудь второму громиле, наполнив легкие запахом пота. Получив удар коленом, Глеб упал как подкошенный. Порванная бровь была первым источником ярких красок в это утро. Кровь сочилась из раны, пытаясь смыть гримасу боли.

– Вставай, красавчик, – услышал он сквозь гул.

Поднявшись на ноги, он получил ещё один удар чудовищной силы, и теперь к порванной брови присоединился сломанный нос. Глеб снова свалился, чувствуя, что без помощи уже не в состоянии подняться.

– Бери за ноги, – послышался голос сверху.

Открыв глаза, Глеб увидел, что лежит на ковре в уже знакомой спальне. Сброшенный в спешке бирюзовый халат валялся на том же месте. На кровати сидел обманутый муж в обнимку с Никой, и нежно гладил ее по голове. Ника плакала. При виде Глеба она ещё сильней прижалась к скульптуре.

Возле окна стояли верзилы, не давая дневному свету проникнуть в комнату. Глеб присел на ковер, провел рукой по лицу, для того чтобы стереть кровь и оглядеться. Опухоль от сломанного носа расползлась под глазницы, оставив вместо глаз две узкие щели.

– Ой, смотри, кто вернулся, – сказал пожилой, продолжая гладить Нику.

– Андрей, ничего не было, – всхлипнула она.

– Конечно, не было, – сказал Андрей. – Он просто что-то забыл. Может, ты должна расписаться о доставке?

Теперь уже Ника обнимала Андрея так, словно хотела слиться с ним, став единым организмом.

– Иди, кофе свари, – проревел Андрей, швырнув Нику в сторону кухни.

– Мы не переборщили, Андрей Геннадиевич? – спросил один из верзил.

– Немного… хотя нет, в самый раз. Молодцы, – одобрительно вздохнул Андрей, затем обратился к Глебу:

– Раздевайся.

– Это еще зачем, – спросил Глеб, который к этому времени уже стоял на ногах, посреди зала.

– Или сам, или это сделают мои ассистенты.

Глеб посмотрел на верзил. Тот, который стоял к нему ближе, достал раскладной нож и принялся выковыривать грязь из-под ногтей. Монотонный гул в голове лишил его возможности думать и трезво оценивать ситуацию. Бежать он не может, слишком сильно болит голова, и комната калейдоскопом африканских масок плывет перед глазами. Единственная надежда выжить в подобной ситуации – это, так называемая, милость победителя. Глеб снял рубашку и брюки. Он стоял в трусах посреди комнаты и чувствовал нестерпимый холод. Казалось, что температура здесь ниже ноля. Привидение, которое ещё недавно было Никой, появилось в комнате, двумя руками придерживая чашку.

– Сладкий? – спросил Андрей.

Ника кивнула. Андрей пригубил кофе и разочарованно вздохнул.

– Может тебе…

– Заткнись, – она дернулась в сторону – Почему врёшь? Не сладкий…

– Я, наверно, плохо размешала, сейчас, – сказала Ника, бросившись к чашке, но Андрей схватил её за горло своей уродливой рукой, и отбросил в сторону.

– Сам справлюсь, что я, маленький…

Верзилы засмеялись.

– Чем бы помешать кофе, – наигранно задумался Андрей, затем подозвал к себе опричников и что-то шепнул обоим.

Глеб заметил удивление на лице одного из богатырей, и понял, что сейчас произойдет что-то страшное. Скорее, их глаза говорили» зачем???» – именно так, с тремя восклицательными знаками.

Далее, события стали развиваться куда динамичнее: Один из опричников схватил Глеба за шею и принялся душить, а второй, достал раскладной нож и зафиксировал запястье.

Ещё немного и он потеряет сознание, как это происходит на ринге в боях смешанных единоборств, за исключением того факта, что на ринге можно сдаться и выжить. Всё как положено: первые несколько секунд паника, затем наступает ненормальное спокойствие и человек засыпает. Перед тем как отключиться, Глеб почувствовал тепло, разливающееся от пальцев левой руки до плеча.

– Проснись, Ромео, самое интересное проспишь, – услышал он сквозь туман.

Холодная вода частично смыла кровь с лица. Рядом стояла Ника с чайником. Андрей по прежнему сидел на диване и размешивал кофе каким-то предметом.

Глеб увидел, что пальцы левой руки обмотаны багровым полотенцем. Он освободил руку и почувствовал острую боль.

В горле застрял крик.

Наспех забинтованная рука кровоточила. Срезанный мизинец очерчивал круги в чашке Андрея.

– Это называется синдром фрезеровщика, – сказал он, отложив палец в сторону.

Боль обезличила все остальные чувства. Глеб прекрасно понимал, что его жизнь сейчас ничего не стоит, но при этом не испытывал страх.

– Она не причем. Я напоил её.

Он уже мысленно простился со всеми. Глеб никогда не отличался особой религиозностью, но сейчас, перед его глазами мелькали картины страшного суда, на котором помимо прочих грехов, придётся отвечать ещё и за Нику.

– Это правда? – спросил Андрей.