Елена Доброва - Симона и Грета

Молодой человек улыбнулся.

Симона тогда подумала, что у него хорошая улыбка. Позже Грета сказала то же самое, прибавив, что у него смеющиеся глаза и море обаяния.

– Если честно, то именно умираю от жажды. Но минут пять я продержусь.

Грета подняла брови. Она ждала, что он смутится «Да, конечно. Что вы. Не нужно никакого чаю». Уверен в себе, раскован. Естественен.

– Обычно, когда умирают от жажды, кричат «воды, воды».

– Да я и хотел воды. Но понимаете… Киоск почему-то был закрыт, а Галя предложила мне зайти к ней. И вот я здесь. А насчет чая – это целиком Галина импровизация.

– Нехорошо возлагать всю ответственность на девушку.

– Да. Вы правы. На самом деле, вина целиком на мне. Я хитростью проник в ваш дом, специально чтобы попробовать варенья… – В это время Грета уже протянула ему полный фужер минеральной воды без газа, и он в несколько глотков почти осушил его… – о котором мне доверчиво рассказала ничего не подозревающая Галя. – Он уже спокойно допил последние капли. – Ух, спасибо большое. Это было прекрасно. Буду жить!

«Он совершенно не смущается в чужом доме», – подумала Симона.

«В этом парне что-то есть», – подумала Грета.

– Так я ставлю чайник? – спросила Симона.

– Ну, на самом деле это необязательно. Я пойду. Спасибо за чудесную воду, – он улыбнулся в сторону Греты. – Сберегите для меня мою порцию варенья. В следующий раз, если вы меня, конечно, пригласите, я принесу какое-нибудь печенье.

– Это совершенно лишнее. А без чая вы от нас не уйдете. Я вас не отпущу.

– Ставь, ставь, мам, не слушай его. Мы ведь голодные, как псы.

Никита стал бывать у них довольно часто. Они с Галей приходили после занятий, Симона или Грета их чем-нибудь кормили. Иногда они сидели у Гали в комнате, и слышно было, как они о чем-то спорят или смеются.

– Галь, а как он учится?

– Чем он интересуется?

– О чем вы разговариваете?

– Кто его родители? Какие у него с ними отношения?

– Есть у него друзья?

Все эти вопросы Симона и Грета задавали Гале, потому что им необходимо было знать побольше о Галином мальчике – а они не сомневались, что Галя и Никита – это пара, и в телефонных разговорах с немногочисленными родственникми упоминали Никиту именно в таком качестве – «Галюшка с Никитой были в театре…» или «сейчас Галя с Никитой придут, я их покормлю и после этого могу быть свободна…»

Симоне и Грете Никита нравился. Они часто заводили с Галей разговор о том, какой он остроумный и веселый.

– Да это он только с вами такой, – отбивалась Галя. – А в жизни он довольно вялый и незаметный.

Их беспокоило, что Галя не ценит его замечательных привлекательных качеств, которые были очевидны для них. Симона говорила:

– Галя, он незлой, неконфликтный, внимательный.

– В нем есть мужское начало, и со временем он будет шикарным мужчиной, – вторила Грета.

– Вот когда будет, тогда поговорим. И вообще, что вам дался этот Никита?

Галя уверяла, что кроме дружеских чувств их ничего не связывает и что именно поэтому их отношениями можно дорожить – потому что дружба – явление более редкое, чем любовь.

– Ты, Галюша, не права. Будешь локти кусать, если упустишь такого парня.

– Слушайте, мне он нравится. Но не так, как вам хочется. Что я могу сделать? Мы дружим.

Сестры переглядывались и пытались выяснить, в чем дело – может, с ним что-то не так?

– Да нет же, он замечательный. Он умница-остроумница и все такое, но мне он как мужчина не нравится. Это понятно?

– А он за девочками ухаживает? Есть у него кто-то?

– За девочками он не ухаживает, потому что сейчас вообще никто ни за кем не ухаживает. Сейчас другое время. Сейчас встречаются, ходят вместе в кино, в кафе.

– Это и называется ухаживать.

– Ну не знаю. Вроде бы у него никого нет. Хотя другим девчонкам он нравится. Не могу сказать, что он институтский кумир, но думаю, некоторые были бы непрочь. Но он ни одну из них особо не выделяет. Хотя со всеми мил.

– Потому что он влюблен в тебя?

– Мам! Разве он похож на влюбленного в меня? Еще раз повторяю, мы друзья. И личная жизнь каждого не мешает этой дружбе.

– Какая же у него личная жизнь?

– Ну мало ли, какая.

– Но ведь он большей частью торчит у нас.

– Может, ему с вами интереснее, чем с нами.

– Почему все-таки? Может, он синий?

Галя прыснула, Грета расхохоталась.

– Мама! Какая ты у меня продвинутая, оказывается! Во-первых, не синий, а голубой.

– Какая разница!

– Во-вторых, он не голубой. Иначе он торчал бы не у нас, а где-то в гей-клубе. Но он – натурал.

– Натурал?

– Ну да, если уж ты разговариваешь в современных терминах. У него была трагическая любовь. И после нее он пока никого не может полюбить. Должно пройти время.

– А в чем трагедия? – поинтересовалась Грета.

– Грет, не могу рассказать, это его тайна.

– Но ты знаешь?

– В общем, да.

– От него?

– Да. Он сам мне рассказал. Только просил не трепаться на эту тему.

– «Не трепаться!» Как вы выражаетесь!

– Любопытно. Что там могло быть? Он не похож на человека, пережившего трагедию.

– Грета! Не пытайся меня расколоть. Я обещала.

– Да я и не пытаюсь. Я просто рассуждаю вслух. По крайней мере, я думаю, что это не история Ромео и Джульетты.

– Ну, мало ли какие бывают трагедии. Не обязательно с летальным исходом.

– Может, безответная любовь? – предположила Симона.

– Да нет, Симона, не похож он на человека страдающего. Он не пишет стихов о бессмысленности жизни. Он весел, уравновешен, в нем нет надрыва.

– Грета, кончай анализировать! А то ты сейчас докопаешься. И получится, что я его выдала. Он никогда не поверит, что ты сама догадалась.

– Да я же еще не догадалась. А если догадаюсь, то ты не говори мне, что я права. Вот и все.

– Ну да, не говори. Ты все равно меня раскусишь.

Грета рассмеялась.

– Хорошо. Не буду больше докапываться. Хотя кроме романа со школьной учительницей мне ничего больше в голову не приходит.

– Ну вот. Я же говорила!

– А-а, так вот оно что!

– Неужели у него был роман с учительницей? – поразилась Симона. – Но с кем же? Я практически всех ваших учителей знаю.

– Мам, значит, ты не всех знаешь. И потом, ничего такого не было. Просто ему нравилась учительница, а поскольку он хорошо учился, то она его хвалила. И он принял это за любовь с ее стороны. Вот и все.

– А в чем трагедия?

– В том, что его мечты оказались иллюзиями. Но он ее не может забыть.

– Странно. Детский сад какой-то. Как-то не вяжется…

– Но я надеюсь, ты не будешь у него уточнять подробности?

– Нет, конечно. Ладно. Я вас оставлю. Пойду к себе.

Когда Симона прикрыла дверь, Грета спросила:

– Речь идет о химичке?

– Да. А как ты догадалась?