Галина Сафонова-Пирус - Блюзы памяти. Рассказы, эссе, миниатюры

Мы шли по узким улицам, поднимаясь к верхней части города, чтобы оттуда полюбоваться морем и островами в предзакатных лучах солнца.

– Эти опрятные улочки уже сами по себе достопримечательности, – изрекла я и чуть настороженно взглянула на своего спутника: не сочтёт ли банальностью то, что услышал? – Но он ничего не ответил и только взглянул чуть удивлённо. – Что… разве не так? – спросила почти робко. – Так… – ответил тихо и вздохнул. – Так почему же такой грустный вздох? – пошутила. Но он не ответил, а кивнул на арку… или переход?.. соединяющий дома, перед которой ветвь дерева или куста выбросила пучки-букеты красных цветов: – Посмотрите на это чудо…

И когда я уставилась на «чудо», он мягко улыбнулся:

– Да Вы не только – на цветы… Отстранитесь чуть и охватите взглядом, попробуйте… – И озорно усмехнулся: – впечатать в себя и эти тёмно-бежевые камни, и зелень балкона, и солнечные зайчики под нашими ногами с уходящей в тень перспективой улицы, а потом, смешав в себе все цвета и оттенки, ощутить… – И, остановившись, прислонив ладони к одному из камней дома, почти благостно улыбнулся: – Вот, смотрите, я прикасаюсь к векам… я хочу… я силюсь считать то, что они видели, чувствовали, запомнили. – Припал к камню и щекой: – И хочу, хочу подсознанием проникнуть в некие сокровенные тайны природы, чтобы белый холст моей будущей картины наполнить не только своим пространством, но и его… – Погладил камень. – И только тогда моя картина получит право жить, право говорить, давать людям…

И осёкся, замолчал, махнул рукой:

– Ну вот, совсем немного осталось до той площадки, с которой расстилается отличнейшая панорама города и моря с островами.

И снова стена дома из крупных бежевых камней, такие же плиты под ногами, переплетение виноградных лоз над головой, черная металлическая решетка ворот, напротив – скамейка под окном с навесом, а рядом наземный большой горшок с красными неведомыми мне цветами.

– Удивительно, – приостановилась я, – всё из камня… дома, изгороди, тротуары, а уютно, как в доме.

– Да, да, – подхватил он, – так и хочется присесть… ну, хотя бы вот на эту одинокую скамью и смотреть, ощущать всё это и …

– И думать, – подхватила я, – что здесь живут только счастливые люди, да? – Хотелось бы так думать, но, к сожалению, в домах этих красивых улочек так же, как везде радуются, страдают… – И, предложив мне руку при подъёме на ступеньки, почему-то сказал: – Вы, наверное, устали… но мы уже почти пришли и сейчас отдохнёте.

И мы вышли на площадку, остановились возле трехэтажной виллы с широкими открытыми балконами, обращенными в сторону моря, присели, и перед нами открылась прекрасная панорама: соскальзывающие туда, к морю красные крыши домов, узкая полоска Ривьеры с пестрыми тентами, светло голубая полоса моря, переходящая в темную, острова недалеко от берега и слева – подернутая дымкой застывшая волна темнеющих гор.

– Господи, какая красота! – вырвалось у меня банальное восклицание.

На что Андрей только улыбнулся: – Видите во-он там, недалеко от берега два островка? Один – остров Святого Николая с церковью… и на нём нет жителей, а подойти к нему можно во время отлива по мелководной дорожке. Очень уютное местечко, советую обязательно там побывать. А другой – Святого Стефана. Ну, это – остров-отель и единственный в своем роде, ибо сохранены только средневековые фасады зданий, а помещения внутри отделаны с роскошью и отдых там весьма дорог, только для богатых… так что судьба у островов разная… а, впрочем, как и у людей. – И улыбнулся грустно, но тут же оживился: – Но как же оба острова вписываются в эту великолепную панораму! Один темно-зеленый, а другой почти красный от черепичных крыш… и как бы их не хватало на этом празднике красок, света, теней, особенно сейчас, когда заходящее солнце подсвечивает их позолотой и мелкая галька… Видите, справ пляж острова Святого Стефана стал розоватым? И это потому, что в его камешках есть какие-то особые минералы. Андрей умолк… Да и я, тоже любуясь этой чарующей панорамой, молчала, чтобы своими привычными восторгами не нарушить его видения этой магической красоты.

С утра линия горизонта над морем стала размываться, таять, сливаться с облаками, те начали темнеть, к полудню, насосавшись морской воды, окончательно отяжелели, сбились в огромную синюю тучу и, наконец, та разразилась грозой. Из моего окна смотреть на это восхитительное представление природы было гипнотически захватывающе, а когда огромный белый спрут вдруг распростёрся над островом Святого Николая и одним из щупалец словно выстрелил в него, то я аж вздрогнула. Но вскоре гроза утихла, дождь, отступив от берега, ушел к горизонту, соткался в вертикальные нити и вместе с обессиленной тучей скрылся за горами. Стало влажно и душно. Пойти к морю?.. Но тут запел мобильник: «Как Вам прогремевшее шоу?.. А я всю грозу просидел в кафе и вот теперь… Теперь хочу просить… прошу Вас о встрече… Не против?.. Тогда приходите на Ривьеру, там, наверное, сейчас хорошо.»

Почти на пустом пляже мы присели под тентом. Не успокоившееся поголубевшее море стелило и стелило перед нами белое пенное покрывало, освобождённое от облаков закатное небо высветилось на западе полосой розово-оранжевого света, над которой еще висела одинокая тёмная тучка, а почти напротив нас потемневший остров Святого Стефана уже подмигивал жёлтыми огоньками. Красиво было. Наверное, и Андрей любовался всем этим, потому что молчал. И уже вроде бы неудобно стало… вот так… поэтому достала свой походный термос, пошутила:

– Ну, что, мой нечаянный гид, выпьем кофейку… на прощанье? И он ожил: – О да, с большим удовольствием! Благодарю, что догадались… И снова, попивая кофе, молчал. Спросить о его предстоящей дороге, о Подгорице, в которую собирается «обязательно» заехать? – А расскажите-ка мне что-нибудь о столице Черногории, ведь Вы собираетесь туда и, наверное… – Собираюсь… – прервал. – Вернее, собирался. А, впрочем…

И снова замолк на какое-то время, а потом я услышала что-то вроде монолога:

– Понимаете… Ведь то, что я тогда сразу подошел к Вам… Поверьте, Вы и впрямь очень похожи на мою юношескую влюблённость, хотя, конечно, годы, годы… Но всё равно, всё равно… – И посмотрел на меня, словно разглядывая заново. – Она тоже, как я, художник. И талантливый художник. Её рисунки с натуры очень точны… я бы сказал даже фотографичны, и добиться такого умения весьма и весьма непросто, а я… – Махнул рукой, проводил взглядом распластавшуюся на песке и теперь уползающею волну. – Да нет, не о степени своего таланта хочу… а о другом. Она – художник реалист, а я… Тогда она упорно называла меня абстракционистом, хотя это не так, не так! – Помолчал, глядя в песок. – Я в реальных явлениях жизни ищу цвета предметов, ведь каждый объект имеет свой… лишь свой особый цвет. Да и не только объекты, но и люди. – И снова посмотрел на меня: – Вот Ваш цвет… к примеру, лиловый, мой – синий, а её был – красный… даже ярко красный, и когда я пытался написать её портрет, то у меня ничего не получалось… не находил в ней других оттенков, кроме красного… – Замолк, сказал тихо: – Ах, наверное, Вы меня не понимаете… Понимаете? Ну, тогда… Ну да, признаю, мои полотна не реалистичны… а, может, как раз мои и есть самые реалистичные, ведь она всегда писала не содержание, а только форму… Не помню кто… но кто-то из великих сказал, что если ты рисуешь всё подряд, то просто не умеешь рисовать… Говорите, слишком категорично сказано? Может быть… хотя по сути… Но я принимал её талант, а она… – Допил уже остывший кофе, протянул мне чашечку: – А она не признавала моих поисков, считая, что зря теряю время… Не надо было… Ну как было не обращать на неё внимания? Ведь я любил её, любил!.. Да нет, теперь той любви нет, но все прошедшие годы она не оставляла меня, я постоянно спорил с ней, спорил своими красками, картинами и это превратилось в какое-то наваждение, с которым надо было что-то делать. – Снова взглядом проводил откатившуюся волну. – Вот и решил теперь с ней встретиться, разыскав в Интернете… Да, она живёт теперь в Подгорице, разведясь с мужем поляком и переехав в Черногорию, вот и хочу… хотел с ней встретиться, чтобы, может быть, разрушить тот миф… кокон, который соткал вокруг неё… Почему сказал «хотел»? А потому, что вот… встретил Вас, так удивительно похожую… и не похожую… А не похожую как раз тем, чего не хватало… Ах, если бы в ней было то, что в Вас!.. Понимание, терпимость, возможность поверить в того, кто рядом. Ведь это вселяет веру в себя, а она… И вот завтра еду к ней… хотя теперь не уверен: а что мне даст эта встреча?.. Да, конечно, тогда и выяснится… Но, может, всё же не надо этого делать, пусть живёт мой миф?.. Да, вы правы, хотя бы для того, чтобы потом… потом еще раз попытаться написать её портрет.