Сергей Сурудин - Пыхтун. Рассказы

Движение по знаменитым ферганским каналам, по ним некоторое время шли, считая, что идём по реке в бетонных берегах.

Совсем не аксакалы днём, но в тени чинары, – в городской чайхане на суфах. Да с бутылочкой «Столичной».

Злобный взгляд настоящего классического старца-муллы в белом, чалме и с Кораном в руках – во внутреннем дворике кокандского вокзала, в каковой дворик они из досужего любопытства заглянули. А ты не мешай!

Наивные и прилипчивые мальчишки на берегу. А у них тоже была клейка – байдарок, мальчишки выпрашивали резиновый клей в тюбиках. Зачем им? Дети не знают. Им просто хочется чего-то нового и интересного. Узнают потом, когда перестанут быть детьми. Их меж-дуусобные споры из-за клея. Обладатели клея, пользующегося спросом у населения, решили установить справедливость под лозунгом «Один мальчик – один клей».

Старик в халате на небольшом каменистом горном поле, огороженном камнями же. Он работает кетменём. Как из старого кино. Камни на поле вылазят из почвы сами по себе, вылазят постоянно, и постоянно он их убирает, убирает, убирает.

Вспоминалась название «Ташкент – город хлебный». Где-то «в Ташкенте», в Узбекистане, жили дальне-дальние родственники Вити. Но адресов он не знал.

Площадь Регистан в Самарканде. Здесь три всемирных чуда архитектуры – медресе Улугбека, Шердор, Тилля-Кари. Подошедший пожилой мужчина говорит, что «Улугбека» строили три года, «а это, – он показывает на приземистое неопределённо-желтоватое коробкообразное здание художественной галереи, – это строят уже восемь лет…»

Маленький ночной переполох в гостинице. Гостиница – в бывшем медресе, кельи – номера. Залезли к девушкам. Крик, переполох! Проснувшиеся и выскочившие сплочённые силы команды разбойников Хасана Одноглазого не увидели, пострадавших в команде тоже не было.

Вечером в большом внутреннем дворе гостиницы включили по громкой трансляции музыку из индийских кинофильмов. Женский персонал и их гости отдавались восточным танцам целиком – плавно поворачиваясь, кружась, семеня, изображая руками цветы и ещё что-то! Витя не видел, чтобы у нас танцевали с таким чувством…

Взаимоотношения «капитан – матрос», выйдя всё-таки на сплавно-безопасный уровень, дальше, по-человечески, уже не развивались. Видимо, Катя считала достигнутый уровень достаточным.

На таком уровне, претерпев ещё ряд устранимых – как это в «Белом солнце пустыни»? – заминок , они добрались до пункта Б, счастливые и сложно-довольные. Это про всю команду, и про её отдельных членов.

В пункте Б капитан команды привлёк самых выдержанных к участию в финальном праздничном банкете в ресторане по месту происхождения всей увиденной экзотики. В число выдержанных неожиданно попал и Витя, чем гордится до сих пор.

Остальные члены команды в ресторан идти просто не захотели, экономя силы на такое же, но домашнее, мероприятие, действительно, по окончании пути. Нет, в городе потом состоялся квартирник . У капитана капитанов, всегда приглашавшего и выдерживающего любую родственную ораву странников.

Как назывался ресторан? Конечно же, «Бахор»!

В ресторане были немногочисленные джигиты, верещавший кенар Кешка в просторной клетке и они. Обслуживала Краса Севера, попавшая на Восток, – официантка Маша. Она не уступала Мэрилин Монро. Подозреваю, в ресторан джигитов притягивала она.

Чуть уставшие, уходим из ресторана в лагерь, завтра уезжаем домой. Маша как будто невзначай выглянула на крыльцо «Бахора» – посмотреть на людей с её родины. Будьте счастливы здесь, Маша!

Бахор заканчивался и на севере, а здесь, в Узбекистане, закончился давно. Впереди были другие времена года и жизни.

Вертолёты подлетали, садились и взлетали один за другим. Одновременно можно видеть штуки три – над разными вертолётными площадками поблизости.

Это только в одном углу.

Бурение на нефть и её добыча. Денег не жалели.

В тайге и по болотам – дорог нет.

Зимники, зимние дороги – зимой.

Так что – летаем.

Начало лета.

В тайге на расчищенной площадке буровая установка – небольшой завод с вышкой, насосами, складами, ёмкостями, лестницами, трапами и переходами.

Запах тайги: хвои и древесной смолы, новой листвы, болот, багульника. Запах, на-долго ставший привычным.

Ну и – комары-комарики в каждом кубическом дециметре – литре воздуха.

Сибирский комар резко отличается от европейского – размером и нравом. Крупнее и решительней, он не вьётся и не пищит где-то в стороне, а бьёт без подготовки, сразу и сильно, тут и разражаясь победным криком.

(О, антикомариная «Дета», о, сладко пахнущая сетка Павловского! Спасали, но без стоической выдержки и с ними не выжить бы.)

Буровую поставили в низинке. Другого ровного места на гриве в окружении болот не было. Да и по геологии куда хочешь буровую не поставишь. Вся талая вода из округи – буровиков. Грязь – по пояс. Ты туда не ходи.

В общем-то, подсыхает. И есть протоптанное направление от жилого посёлка к буровой: шаговые углубления в грязи по колено.

(Не забыть написать оду резиновым болотным сапогам. Они сродни мушкетёрским.)

Приземлился вертолёт.

На буровой Вити появились однокашники и земляки – муж с женой.

На севере землячество, однокашничество – великая вещь. Не для блата. А для души.

(Так и пронесли это неформально-обязательное единение через годы.)

– Что-то ты серьёзный, – сказал Вите в вагончике однокашник.

– Будешь здесь серьёзным – проблемы со скважиной, в круг не идёт.

(Начальство даст по шее, если не получится.)

– Ладно, – продолжил Витя – Давайте пить чай. С салом!

Колбасы в те времена не было. Если доставали – к праздникам. Праздники впереди. Сало было.

Что лучше чая с друзьями?! Да посреди тайги?! Несмотря на тесноту старого вагончика.

Полностью насладиться не дали. По грязи с буровой прибрёл бурильщик Рома – большой, как два Вити

– Начальник, шо, прихват!

– Тянул или шо?!

– Тянул. Сто делений. Больше не могу!

В скважине на глубине прилипли трубы. Именно прилипли – глины. И попробуй, выдери…

Витю прошибла испарина. Прихваты ликвидировать не приходилось… На то есть аварийный мастер. Но где его взять?! Пока вызовут, пока прилетит… Только завтра. За это время скважине точно каюк будет. Нечего объяснять, что скважина – дело не копеечное… А они её и так перебуривали вторым стволом, то есть бесплатно – за тариф, без премии. За брак не платят.

С лязганьем на буровую пришёл ГТТ – гусеничный транспортёр-тягач. Другое здесь не ходит. За друзьями, они его вызвали заранее. Уехали, пожелав «ни пуха». Ничем помочь не могли, а мешать не хотели.