Борис Кокушкин - Рабыня Малуша и другие истории

По окончании тризны Остер обратился к Коржу:

– Отныне на правах старшего быть тебе старейшиной рода. Правь нами так, как это делали ушедшие от нас отец Вирт, дед Ант и его отец Улеб.

Вирт молча приложил руки к груди и низко поклонился родичам…

На следующий день, едва рассвело, новый старейшина с женой отправились на капище, чтобы поклониться богам рода.

Придя на место, он помазал губы идола куском специально отложенного сала от поминального поросенка, полил землю перед ним вином и, низко поклонившись, произнес:

– Великий Перун! Прими от нас жертву в честь ушедшего от нас славного Вирта. Прими его душу и упокой ее. Помоги мне править родом так, как это делали достославные Улеб, Ант и Вирт…

Княжьи терема располагались посередине Горы, вокруг которых были широко разбросаны подворья воевод, тысяцких и тиунов [5] Тиуны – чиновники Древней Руси , позади которых лепились неказистые хижины и землянки гридней [6] Гридень – княжеский дружинник , смердов [7] Смерд – земледелец , ремесленного люда. От всех прочих, проживающих на Подоле, Гора была отделена стеной из заостренных бревен и рвом, через который был переброшен единственный деревянный же мост, поднимающийся на ночь и опускающийся с рассветом.

На площади перед княжьим теремом шло сражение – малолетние парни, среди которых были и еще совсем юные княжичи Всеслав и Святослав, познавали правила боя на мечах под приглядом бывалого воя Асмуса, дядьки Святослава.

На высокое крыльцо терема вышла женщина несколько выше среднего роста и некоторое время наблюдала за сражающимися, с удовлетворением отметив для себя смелость и отвагу, с которыми сражался ее сын, сын славного Игоря, его наследник. Она отдала какое-то распоряжение подошедшему к ней тиуну и, еще раз взглянув на сына, вернулась в терем.

В покоях терема было сумеречно, несмотря на яркое солнце за окном. На пристенных лавках сидели княгини Прекраса и Милана – вдовы, как и она, первая и вторая жены покойного князя Игоря.

Увидев вошедшую, женщины замолчали, уткнувшись в вязание, которое они начали незнамо когда и конца которому не предвиделось в ближайшем времени.

– Занялись бы делом, вороны. Вон как вас разнесло от безделицы, словно квашни переспелые, – упрекнула их Ольга. – Как только самим не противно заниматься пустословием!

– А ты не командуй! – взвилась было Прекраса, но в этот момент в горницу ввалился дядька Асмус, ведший за руку упирающегося Святослава. Лицо мальчика было в крови, которую он стирал рукавом.

– Что случилось? – строго спросила Ольга.

Святослав молчал и только обиженно сопел. За него ответил его воспитатель:

– Я дал команду остановить бой, и, когда все опустили щиты и мечи, Всеслав неожиданно ударил Святослава мечом по лицу.

Прекраса, мать Всеслава, громко засмеялась, но Ольга так глянула на нее, что та резко оборвала смех и молча вышла наружу проведать своего сына.

Святослав не плакал, а только сжимал свои маленькие кулачки.

– Денка, – крикнула Ольга няньку мальчика.

Когда та вбежала в покои, княгиня приказала ей умыть, наложить лист подорожника на рану и перевязать сына.

Когда девушка с княжичем вышли, она повернулась к Асмусу и резко приказала:

– Выпороть звереныша!

Тот молча поклонился и вышел. А через некоторое время в горницу ворвалась взъерошенная и красная от ярости Прекраса и закричала на Ольгу.

– Ты зачем велела наказать моего сына? Завидуешь, что он старше и станет князем?

Она бы кричала и дальше, но Ольга повелительным жестом остановила ее:

– Наказала не за своего сына, а за подлость твоего отродья. А будешь и дальше заступаться за него, прикажу выселить тебя в Любеч.

Зная жесткий характер соперницы и памятуя о той власти, которой Ольга овладела после гибели Игоря, Прекраса замолчала и, сердито ворча что-то под нос, села рядом с Миланой.

Вечером, перед тем, как лечь спать, в светелку Денки, где находилось и ложе Святослава, заглянула Ольга. Девушка что-то рассказывала мальчику, а тот с интересом слушал ее.

– Принеси-ка нам кваску холодненького, – выслала Ольга девушку.

А когда та вышла, спросила сына:

– О чем вы так интересно разговаривали?

– Она мне рассказывала про поход тяти в Царьград. Оказывается, и ее отец был в этом походе.

– Да, я знаю об этом. Потому и взяла ее к себе, – ответила мать. – Он погиб в битве с хазарами, когда возвращались из похода.

– Матушка, а как вы познакомились с тятей? – спросил мальчуган.

– Тебе это интересно? – удивилась она.

– Да ведь он – князь, а ты из простолюдинок.

– Молодец, начинаешь думать. А все вышло спешно и случайно. Он шел с небольшим войском по нашему городищу. Тут надо было переправляться через реку. Я же занималась перевозом. Вот так и встретились. Он забрал меня с собой. А потом и ты родился…

В это время в светелку вошла Денка с корчагой кваса. Княгиня отпила немного и, поцеловав сына, ушла. А Святослав спросил няньку:

– А почему все боятся мамку?

– Она справедливая и заставляет всех работать, а не лениться, как Прекраса и Милана. Она думает больше о государстве, а не о себе, как многие из ее окружения…

Дни монотонно бежали один за другим. Как и дни, незаметно в постоянных трудах мелькали месяцы, годы…

Однообразие жизни рода Коржа нарушало только полюдье [8] Полюдье – княжеский объезд для сбора дани и для суда , которое проводил их князь Бразд. Причиной таких наездов все чаще являлись распри, возникающие между смердами: где-то соседи поссорились из-за пустяка и дело дошло до пролития юшки, кто-то не поделил рольные земли [9] Рольные земли – пахотные земли из-за того, что обильные осенние и весенние дожди смыли разделительную межу. Порой дело доходило до смертоубийства. В таком случае виновного везли на Гору, и, в зависимости от степени вины, ябедьник [10] Ябедьник – княжеский чиновник, судебное должностное лицо либо накладывал штраф, либо волок в поруб [11] Поруб – тюрьма, острог . Смертоубийц отводили к самой княгине Ольге, и только она решала, как поступить с преступником.

Чаще всего убийца подвергался смерти согласно старинному обычаю: око за око, зуб за зуб. Да и сама Ольга принимала решение не с бухты-барахты, а с согласия воевод и бояр.

Корж старался не дожидаться полюдья, а загодя принимал меры, заодно и отвозил дань своему князю. При этом Корж объяснял: лучше отвезти дань самому, чем дожидаться приезда ябедьника, который обязательно добавит к обычной дани немалый кус для себя.

Однако людишки не всегда внимали увещеваниям старейшины рода и даже понемногу баловались воровством в княжеских владениях – то снимут птицу на чужих перевесищах, то тайком добудут бора на гонах, зверя в лесах, а рано поутру сетями выцеживают рыбу в княжеских реках…