Александр Альберт - Веселые истории с печалью (сборник)

Умерший был очень хорошим человеком, неустанно и всюду вещавшим о преимуществах колхозного строя (действительно, при каком еще строе можно хозяину за взятку пустить в распыл собственное хозяйство?). Был в родичах с главным человеком в империи, заботился о подчиненных, одаривая их теми самыми заграничными шмотками. И наследство оставил немалое, детки до сих пор поделить не могут!

Вечером смотрел местное ТВ. Добрый губернатор, помахивая ручкой, журил свое окружение: – Денег стало много – вот и воруют!

Постепенно начала формулироваться тема нашего очередного заседания – почему и как в дотационной губернии все, даже самые ничтожные начальники, ездят исключительно на дорогих иномарках?

Заседание прошло успешно. Изю Мошковича тема не волновала – его доисторические колхозники никак не могли выбрать председателя. Причина была банальнейшая – каменотес, высекавший протокол собрания, заболел птичьим гриппом.

Георгий Георгиевич был краток – Мало воруют! Могли бы летать на собственных вертолетах!

Адам Смитович, опираясь на свой богатый многовековой опыт экономиста, популярно объяснил, что, вследствие большой нищеты населения, именно блеск дорогой иномарки способен возбудить в смердах патриотизм и безмерное восхищение местной властью. А также покорность!

Гурий Авксентьевич был радикален – он предложил законодательно всем чиновникам дотационных регионов ездить только на отечественных машинах. Подумав, добавил, что можно разрешить высшему составу использовать иномарки, производимые в соседнем бывшем братском государстве.

(Гурия вполне можно обвинить в плагиате. В нашей истории уже был один вице-премьер, предложивший подобное. Сразу же был изгнан с позором и дальнейшим ущемлением!)

На ехидный вопрос Акакия Акакиевича – а как обеспечить безопасность особо ценных (с их собственной точки зрения) экземпляров – элиты, например так называемых губернаторов? – Гурий ответил, что каждому такому лицу надо присвоить категорию. Лиц высшей категории, как и крупные куриные яйца, надо возить бережно, на военных бронетранспортерах с десантниками на верху. Польза двойная – и безопасность и тренировки личному составу! Опять же и женам ихним придется пользоваться общественным транспортом – какая же молодая, красивая женщина полезет в бронетранспортер для поездки в модный бутик! (Здесь Гурий намекает на тот факт, что, по странному стечению обстоятельств, вновь назначенные губернаторы, как правило, меняют старых жен на новых.)

Серафим Серафимович мягко заметил, что беречь надо всякую тварь.

Егор Кузьмич был не в настроении – «Нетрудовая Россия» по всем опросам опережала «Трудовую» перед выборами.

Остальные присутствовавшие ограничились благородным хмыканьем, означавшим высокий интерес к обсуждению.

Ночью приснился странный сон, что-то вроде прямой трансляции с самых верхов.

Очередной так называемый губернатор припадает к стопам отца нации.

– Государь! Оставь на кормлении еще на один срок! Пропадут же детишки, да и ватага моя! Пойдут по лагерям и ссылкам – вон сколько этот антихрист на нас материалов накопал! Ради Христа прошу – не откажи, милостивец наш!

– Ну этот антихрист со мной рядом в церквях стоит, он теперь верующим стал. А ты, смерд, ответь-ка – доколе Москва кормить тебя будет? Народишко до сих пор вымирает?

– Мрут, батюшка, мрут, видно наследственность плохая. Я уже три раза

начальников над статистикой менял, а они все равно мрут! Не идет народ на прибыль!

– Мздоимцев надо убирать! Много ль у тебя их посажено?

– Ох, много, батюшка! С завтрашним аж три человека будет!

– Мало! Очень мало!

– Да как же, государь, братаны да сродственники все, жалко их! Опять же детишки малые…

– А детишки где твои, смерд? Знаю, дочку свою ты в сенаторы пристроил. – Да, милостивец, выбрал народ мою золотую.

– Знаем, какой народ! Знаем и как выбирают! Так детишки где твои? Остальные?

– Да учатся все, по заграницам все мыкаются.

– По кабакам да борделям мыкаются… Ладно, смерд, дам команду… Но смотри у меня! Электорат вымрет – кто кормить тебя, да и меня будет? Нефть да газ возьмут да иссякнут.

– Не иссякнут, батюшка, на наш век хватит! С едой завсегда будем!

– Тароват, ты, смерд, печати некуда ставить. Давно бы выгнал, да выбрать не из кого… Может, закон принять да в год по одному из вас вешать? Чтобы другим неповадно было? Вас же не исправить!

– Упаси Бог, батюшка, разве можно живого человека в петлю вдевать?

– Человека, может, и нельзя. А вас, смердов, можно! Вы когда человеками были? Небось, когда соски сосали да под себя ходили!

Проснулся с непонятным ощущением – толи сон, толи быль….

Вышел в коридор. На уборной висело старательно написанное сестрой-хозяйкой объявление: «Туалет не работает по большому, оторвалась дергалка!» Зашел, хотел сделать по маленькому, унитаз был забит сделавшими по большому. Грамотных мало. Вышел во двор, под кустики.

День начался с приема таблеток, уколов, от которых становилось пусто…

Днем привезли бывшего колхозника-передовика. Пожилой мужчина, с медалью на грязной рубахе изо всех сил сжимал в руках потрепанную бумагу, оказавшуюся Государственным актом на принадлежащую ему землю. Бумага есть, а земли как не было, так и нет. В поисках своего участка обтопал он многие кабинеты. Один веселый начальник сказал ему, что земля его, за долги России, отдана в ООН. При этом показал написанную от руки самим Кофи Ананом расписку о принятии земли. Попытки связаться с этим Кофи были пресечены бдительными органами.

Следующим вечером в палату вошел взволнованный Кобыдло. На его больничном халате висели значки и медали, в том числе самодельные. Мы насторожились – дело предстояло серьезное!

– Что случилось, Георгий Георгиевич? – спросил Я.

– Дело архисерьезное! Пропала национальная идея! Ищут! Когда пропала – неизвестно. Но! Где-то есть! Лежит! Может даже закопана! Где?

Джульбарс Шарикович встал в стойку. Не понимая всей серьезности происходящего, он был, однако, готов к выполнению задачи. А мы знали о его способностях – не далее, как вчера, он нашел спрятанную в кустах бутылку водки, которую сам же и выпил, гад!

Дискуссия длилась несколько дней. Впервые, пожалуй, высказались все. Несмотря на сильную научную загруженность первым слово взял тов. Иванов, как самый глубокий знаток человеческого бытия.

– Господа, надо смотреть в корень, то есть в наши, доисторические, времена. В чем была главная идея моего первого племени? В единстве и сплоченности, чтобы быть всегда готовыми сожрать соседнее племя или собственных инакомыслящих. А потом, когда они выросли и стали большим колхозом и, можно сказать, нацией – опять же единство и сплоченность! Мой ответ уважаемому Георгию Георгиевичу – национальная идея – это единство и сплоченность!