Анастасия Чекмарева - I am enough. Просто. Ешьте. Еду.

Появлялись и другие признаки моего расстроенного пищевого поведения, но, каждый день читая «Instagram», я видела, что другие люди «на ПП» точно такие же, а, значит, «в моём питании ничего ужасного нет».

Меня, наоборот, «возвышали» все признаки расстройства над другими людьми. Это были мои «чудесные особенности», которые я открыла для себя, а затем поняла, «как нужно правильно жить». Так как теперь хотя бы немного в моей жизни присутствовало «неправильной» еды, я уже могла себя ей оправдывать: «Я теперь не больна, у меня же теперь всё включено в рацион: и сладкое, и не сладкое – значит, мне не о чем беспокоиться». Я очень жестоко себя обманывала.

В период ограничений (но я этот период называла «идеальное КБЖУ и чистое питание») у меня была фишка – накупать «нельзя-продукты», складировать их для красоты, иногда от них щипать по грамм 5—10 и говорить: «Видите, я всё ем, когда захочу (=„вписав это в калораж и съев в подходящие часы“)».

Я покупала/делала «намазки» на хлебцы – творожный сыр («жирный, 7 грамм в день за глаза с утра»), паштет («калорийный – бери совсем немного»), пэпэ-нутеллу («фундук, какао и стевия – такое позволять себе нужно очень аккуратно»). «Намазки» у меня занимали целую полку в двери холодильника. Потому что «я питалась разнообразно и не ела одно и то же».

Я могла есть подобное месяцами, и чаще всего это просто-напросто плесневело, и я выбрасывала всё без сожаления. «Ну, не успела съесть… Но кто творожный сыр съедает в течение его срока годности-то?! Слишком калорийно». У меня плесневел и обычный сыр, я ела его по 20 грамм в день, плесневел хлеб «без муки и дрожжей». Я выбрасывала очень много еды.

В буфете я складировала разные виды хлебцев, орехов, семечек и сухофруктов (целая высокая коробка из-под обуви) и гордо говорила, отмеряя по 3 штуки чего-либо из закромов: «Я дозирую орехи, как таблетки: их опасно много есть. Это полезно, но надо питаться в меру».

Пачка цельнозерных супер-пупер «здоровых» макарон у меня стояла чуть ли не год. «Ой, не на этой неделе…», «В следующем месяце обязательно сварю!», «Я и так уже на этой неделе ела белый рис… макароны есть – слишком много быстрых углеводов в моей жизни. Потом!»

Складыеды в моем доме! Ради чего? Чтобы построить иллюзию, что я здорова и ем всё. Самое главное – я верила в этот обман.

Обман о том, что мне всё можно, я не боюсь еды, я её ЕМ («всем плевать, сколько грамм я ем в день»), я ем всё, когда хочу («захотела сейчас – съела на 9 часов позже – утром, не отложила же на 10 лет»), что я ничего не ограничиваю («я просто разлюбила все сладости, вот их и не ем, что тут такого?!»).

ОРПП – психическое расстройство с тысячей оправданий своего существования.

Больше меня волновал приход мысли о «не совсем полезной еде». Эта мысль могла меня заколебать буквально за день – это и рядом не стояло с простотой выбрасывания половины пропавшего холодильника.

«У меня есть в холодильнике шоколадная паста и хлеб, но овсянка полезнее и лучше. Сварю овсянку».

Проходит несколько дней.

«Блин, хочется же пасты с хлебом поесть, как обычный человек! Ладно. Куплю полезный хлеб и сделаю ПП-нутеллу».

Проходит ещё несколько дней.

«Всё равно любой хлеб несытный и остаётся вредной булкой. Может, зря я всё купила. Ладно, впишу это в калораж на завтра».

Завтрашний день. Делаю 3 бутерброда вместо привычного «нетревожного» ковша каши.

«Да, точно не сытно, а мне ещё тренироваться! Ладно. Я так раз в месяц сделала всего лишь. Ничего со мной такого не будет».

Съела. Всё провалилось, как в чёрную дыру (организму в принципе на таком «стиле питания» мало энергии, а не только мало завтрака).

«Ну вот, так и думала. Зачем съела? Могла же кашу! Так. Теперь мы это не едим очень долго, хватит развлекаться».

Миллион. Мыслей. Об одном. Приёме. Пищи. Это ненормально!

Несмотря на то, что в моей голове начали появляться мысли «Может, съесть обычный хлеб? И обычный сыр?», я как-то с лёгкостью их отметала, и они прекращались. Я также пыталась себя утихомирить: «И что, что я захотела обычный бутерброд для всех смертных? Ну, на хлебец намажь что-нибудь низкокалорийное. …Да поешь ты свой хлеб! И макароны поешь. Только потом как-нибудь. Когда будет тяжёлая тренировка… Ну, или ещё когда-либо!»

Таким образом, я могла откладывать еду, которую хочу, месяцами (!). Организм не сопротивлялся и не просил – пока что он терпел всё это. Я и радовалась: «Вот, как хорошо! Прекрасное питание! Ем всё, что угодно, выбираю, что полезнее. Какая я умница!»

Со временем происходило ужесточение правил. Нутриенты строжайше по часам, тренировки строго 4 раза в неделю, если пропустила – «отрабатывай хоть ночью, чтобы никаких пробелов!» Я пыталась сделать из себя робота, который будет беспрекословно всё соблюдать и успевать делать, естественно, «правильно» и «идеально».

Однажды я долго была в ВУЗе на парах, и, обычно приходя домой примерно в 17 часов вечера, я приехала в 21. «Тренировка назначена? Назначена. Ты её сделала? Не сделала. …Но у меня ещё домашняя работа на завтра… Делай домашку, а потом тренируйся». В тот день я занималась во втором часу ночи (!) в коридоре (!). Отец, если сказать, что обалдел, это значит ничего не сказать. Но мне было всё равно – так положено, значит, я это сделаю.

В плане еды мне казалось, что я ем вполне достаточно: «Я пользуюсь цифрами калоража для поддержания веса. Я пересчитала всё, и на самом деле мне нужны 1ХХХ ккл, а не 2ХХХ! Ведь так все в „Instagram“ делают, и им комфортно, тебе-то что всё вечно не то?! Тебе просто кажется, что есть хочется.1ХХХ ккл – да это столько калорий, что 90% худеющих тебе позавидуют. Это роскошь!»

Когда я ела на подсчитанные 1ХХХ ккл, то была злая. Просто безумно злая! Я психовала 80% дня, я злилась на всех и вся, я игнорировала всех людей, я хотела провалиться сквозь землю и ни с кем не общаться. Я огрызалась на отца, поэтому мы общались только по делу.

В определённые дни у меня был «читмил», но я под начало восстановления уже не выдерживала и начинала съедать тысячи калорий вместо разрешённых нескольких сотен.

Да, я очень переживала, тревожилась, ругала себя, когда ела много, но при этом я становилась невероятно доброй и общительной. Клянусь, как будто мне давали особую таблетку, и моя стервозность покидала меня. Я была в шоке. Мой живот разрывался, больной мозг придумывал, как бы это всё отработать завтра, но настроение у меня было просто восхитительное. Я хотела со всеми разговаривать, смеяться и шутить. Я сама не заметила, как самоненависть после бинджа куда-то улетучилась в отличие от прошлых лет.