Алексей Макаров - Детство. Сборник рассказов

Теперь папа нам на ночь читал по одной главе из приключенческих романов. Сказки о похождениях Иван Ивановича закончились. Вечернее чтение для нас оказалось даже интереснее. Это и нас самих побуждало читать и переживать с героями романов их радости и невзгоды. Но сегодня даже папины слова: «А что будет дальше, мы узнаем завтра», – не расстроили меня. Я был полон мечты о завтрашней рыбалке.

Я долго ворочался в кровати и никак не мог уснуть. В конце концов, я вышел на кухню и пожаловался папе, что не могу заснуть. На что папа спросил меня:

– Что, думаешь о завтрашней рыбалке?

Я утвердительно кивнул головой. Тогда папа немного подумал и решительно сказал:

– Я дам тебе самое лучшее снотворное. Когда я не могу заснуть, то я сам пью его. Если ты тоже выпьешь его, то моментально заснёшь. Только спи не очень крепко, а то прозеваешь звонок будильника и проспишь всю рыбалку, – с этими словами он полез в свою аптечку, вынул оттуда какую-то большую таблетку, посмотрел на неё и дал со словами: – Вообще-то эта доза для тебя будет велика. Дам-ка я тебе половинку. Для детей твоего возраста этого будет вполне достаточно.

Я запил таблетку водой и отправился в свою комнату спать. Возбуждённость сразу пропала, я расслабился и, как говорил папа, моментально заснул. (Только много лет спустя папа со смехом рассказал, что он тогда дал мне просто обыкновенный кальций).

Будильник неожиданно затрезвонил над моим ухом. От его трезвона я подскочил и сел на кровати. Ошалело огляделся по сторонам, ничего не понимая. Что это за звон такой и почему этот надоедливый будильник так настойчиво звонит?

Но тут я уже окончательно проснулся, и главная мысль пронзила меня. Мне же надо на рыбалку!!! Как же я это совсем забыл?!

Быстро соскочив с постели, я побежал в ванную комнату. Холодная вода полностью прогнала сон. Я немного поплескался в ней, почистил зубы и вышел в кухню.

Мама с любовью посмотрела не меня:

– Рыбачок ты мой. Садись кушать, а то и вправду если будешь копаться, то Бочкарев без тебя уйдёт, – приговаривала она и собирала мне небольшую сумочку с едой на весь день.

Но меня не надо было уговаривать. Я всё делал быстро и чётко, поел и оделся. Одежда была собрана с вечера, так что сборы не заняли много времени. Удочка и снасти, собранные с вечера, стояли в углу коридора.

Я схватил их и попытался выбежать, но мамины нежные руки обняли меня. Она наклонилась и поцеловала меня в жёсткую макушку:

– Иди уж, иди, рыбачок ты мой, – подтолкнула она меня к двери. – Лови рыбку и большую, и маленькую, – улыбнулась она мне и распахнула дверь.

Тут уже меня не надо было держать, я пулей вылетел на улицу и помчался к дому Бочкарева.

Но у подъезда никого не было. Неужели я опоздал? Неужели я так долго копался дома? От обиды я чуть ли не расплакался. Но потом поглядел на часы. До половины шестого ещё оставалось пять минут. Тогда я проглотил противный слёзный комок в горле и принялся ждать. Секундная стрелка почти стояла на месте. Она медленно-медленно двигалась по циферблату. Я даже потряс часы, чтобы убедиться, что часы идут. Но тут дверь подъезда открылась, и из неё вышел дядя Витя.

– О! Ты уже здесь, – удовлетворённо произнёс он. – Молодец. Не заставил никого ждать. Значит, всё у нас будет по расписанию и мы не опоздаем на утренний клёв. Ну, что? Пошли.

И мы тронулись. Сначала до школы, а потом по ущелью в верховья Бадки. Солнце ещё не заглянуло в ущелье нашего посёлка, и было прохладно.

Чтобы не ощущать утреннюю прохладу, Бочкарев шёл быстро. Я старался не отставать от него. До Первого моста шли с одним привалом. В этом месте на дороге была поляна с большими, плоскими и удобными для сидения камнями. Когда мы вместе с папой ходили по этой дороге, то тоже всегда останавливались на этой поляне. Папа проверял наш багаж, и всегда обнаруживалось, что кто-то из нас обязательно что-нибудь забыл дома. Поэтому папа так и прозвал эту поляну – поляна Растерях.

Сейчас я тоже проверил, всё ли я взял. Оказалось, что сегодня я ничего не забыл. И когда я рассказал дяде Вите о названии этой поляны, то тот даже рассмеялся.

От поляны вниз уходил крутой обрыв. И где-то там внизу шумела Бадка. Чтобы перебить жажду, я сорвал несколько листочков барбариса и старательно их пережёвывал. По сторонам дороги круто вверх поднимались голые скалы. Казалось, что они своими пиками прямо вонзаются в небо. А оно становилось всё синее и синее. Где-то за этими горными вершинами уже начало подниматься солнце.

Бочкарев поднялся, поправил рюкзак и подмигнул мне:

– Ну что, рыбак? Потопали дальше?

Я был только за это предложение. Мне так не терпелось начать мою первую рыбалку.

Через несколько поворотов дороги, идущей круто вверх, мы дошли до Первого моста. Он был сделан из толстенных брёвен. Они были надёжно скреплены скобами и тросами. Внизу под ним бесновалась Бадка. В весеннее время, когда вода в реке сильно поднималась из-за таяния снегов и она была серо-чёрного цвета, её уважительно называли Баддон. А сейчас, летом, Бадка обмелела, но не потеряла своей стремительности. Смотреть вниз с моста на эти пенистые и стремительные потоки воды было даже страшно. Но я только одним глазком глянул вниз и сразу же отпрянул от края моста. Бочкарев предостерегающе предупредил:

– Никогда не лезь к краю. Тут можно и поскользнуться. А там внизу спасенья уже не будет.

Прошли этот опасный Первый мост. До Второго моста путь был немного короче. Вокруг были те же голые скалы, на которых изредка встречались кусты барбариса и каких-то лиственных деревьев, да Бадка шумела где-то рядом. Её воды уже были видны с дороги. Вокруг стояла водяная пыль. Стало намного прохладнее. Несмотря на то, что мы двигались быстро и наши тела были разгорячены от ходьбы, холод добирался до тела.

Я старался не отставать от Бочкарева. Тот только с усмешкой поглядывал на меня, но темпа движения не снижал.

Тут уже был и Третий мост. Он чем-то напоминал Второй. Отличие его заключалось только в том, что он был намного мощнее предыдущих мостов, так как воды Бадки были совсем рядом. Поэтому весной, в половодье он мог противостоять бешенству Баддона, хотя иногда непокорные воды реки переливались и через него.

Ущелье стало расширяться, и перед нами открылась широкая долина реки. Папа рассказывал, на этих пологих склонах когда-то росло множество сосен. Но бельгийцы, которые здесь начинали разработки полиметаллов, вырубили их для постройки посёлка и шахт. Сейчас на заросших травой склонах виднелись только редкие сосны. Но чем выше в горы, тем гуще они росли. А вершины были сплошь покрыты тёмно-густой зеленью елей. Прошлым летом мы с папой забрались туда и собрали множество маслят и лисичек. Так хорошо было бродить среди большущих, пахнущих хвоей сосен и кустов можжевельника, выискивая спрятавшиеся грибы.