Алексей Макаров - Детство. Сборник рассказов

А сейчас нам ни хлеба, ни молока не было нужно. Мы просто пришли посмотреть, что это за прилавок такой интересный. Папа вчера говорил, что его привезут после обеда. Но послеобеденное время уже наступило, а машины с прилавком так ещё и не было.

Черёма прямо изнылся:

– Вот сидим мы тут только зря. Время идёт, а прилавок так и не везут. А привезут ли его вообще? Пора делать уроки. Мать придёт, увидит, что уроки не сделаны, и будет ругать. Нет, пора идти домой. Завтра вот и посмотрим на этот прилавок. А то и лучше будет посмотреть на него, когда он будет уже в столовой.

Я уговаривал Черёму подождать ещё немного. Ведь до города далеко, и машина может опоздать, ведь это же не автобус, который ходит по расписанию. Но Черёма не унимался и всё ныл. Тогда я уже пошёл на крайнюю меру. Мы пошли на базар, и я купил самый большой стакан семечек за десять копеек, которые я сегодня сэкономил на завтраке. Набили семечками карманы, сели на корточки у стены парткома и щёлкали их. Тут уже Черёму слышно не было, так как рот его был занят семечками.

Подъехал подъёмный кран и встал около ворот на входе во двор столовой. Водитель его прошёл в помещение столовой. А через несколько минут подъехал грузовик. Из него вышли двое дядек. Они тоже прошли в столовую.

Я подтолкнул Черёму в бок:

– А ты не верил, что привезут, – и мы подбежали к грузовику посмотреть, что же там лежит в кузове. Но борт грузовика был очень высок, и мы ничего не успели рассмотреть, так как из столовой вышли дядьки, открыли борт грузовика, залезли туда, зацепили какой-то деревянный ящик и краном вытащили его. Ящик поставили у забора.

Потом дядьки сели в грузовик, а водитель крана в свой кран, и они разъехались.

Ворота у столовой закрылись, и на площади мы остались только одни.

Вот это да! Вот это облом! Мы были не то что разочарованы, мы были просто убиты. Где же это то чудо, про которое вчера весь вечер рассказывал папа? Что же это такое? Как же так? Что? Ничего нет? Просто какой-то ящик! И всё?

Ещё больше мне было неудобно перед Черёмой. Я-то порассказывал ему про какие-то чудеса, а в итоге мы увидели только простой ящик. И больше ничего.

У Черёмы на лице было точно такое же выражение удивления и разочарования. На что он мне только и сказал:

– Эх ты… Трепло. Тут только ящик и никаких прилавков. Пошёл-ка я домой. Уроки надо делать.

Я остался один. Но как же так? Почему ящик?

И только сейчас до меня дошло. Ведь чтобы не повредить этот прилавок, его просто запаковали. Потому и ящик. Ведь это же только упаковка! Прилавок – внутри! Всё просто!

Я огляделся. Никого на площади не было. Никто на меня не обращал никакого внимания. И я решил пробраться во двор столовой. В воротах была громадная щель. В неё я пролез без труда. Во дворе тоже никого не было. Ящик так же стоял у забора в углу.

Я быстренько пробежал к нему и спрятался за угол. Здесь меня тоже никто не увидел. Я посидел несколько минут. Подождал, пока меня перестанет бить нервная дрожь. Отдышался и стал ощупывать ящик. Он был просто громадный. Доски были сбиты неаккуратно, и можно было заглянуть внутрь него через широкие щели. Внутри я ничего не разглядел. Но там точно было что-то очень большое.

Я просунул пальцы в щель между досками и попытался отодрать одну из них. На удивление, доска поддалась с противным скрипом. Он был настолько пронзителен, что я подумал, что все люди в столовой и во дворе его услышат. Но вокруг было по-прежнему тихо. Никто не выбежал из столовой, никто не кричал на меня и не тащил за ухо к директору или к родителям. Тогда я ещё больше отогнул доску и просунул голову внутрь ящика. Никакого чуда я не увидел. Перед носом у меня были какие-то провода и медные трубки. А дальше в темноте ничего невозможно было разглядеть.

Разочарованный, я вытащил голову из ящика, огляделся и опять вылез на площадь через щель в воротах.

Когда я пришёл домой, то сразу сел за уроки. Но мысль о трубках и проводах не давала мне покоя. Задачи не решались, стихи не учились. Я сделал всё кое-как, с надеждой, что когда придёт мама, то мы с ней всё исправим.

Меня всё глодала мысль об этих блестящих медных трубках. Давно мы с Черёмой их искали. Где только ни лазили, но таких трубок, как нам было надо, мы нигде не смогли найти. И вот тебе на! Они находятся в этом самом ящике, который стоит во дворе столовой. Это же тот самый размер, который бы подходил под патрон мелкашки.

Недавно пацаны смастерили из таких трубок поджиг. Они выстругали из доски приклад, примотали к нему проволокой медную трубку. В трубке сбоку проделали отверстие для запала. Дуло набивалось серой от спичек, потом она утрамбовывалась пыжом, сверху укладывалась дробинка, она тоже утрамбовывалась таким же пыжом. Потом через боковое отверстие заряд поджигался, и поджиг стрелял. На стенах сараев оставались чёрные пятна. Правда, в воробья попасть было невозможно, так как поджиг долго шипел перед выстрелом, а воробей, испугавшись шипения, уже успевал улететь. Но всё равно было очень интересно.

Но у меня была другая мысль, и мы с Черёмой её уже обсуждали. Не надо набивать дуло серой, надо просто стрелять патронами от мелкашки. Они запросто продавались у нас в хозяйственном магазине. Юрка, Вовкин брат, недавно купил целую коробку за пятьдесят копеек, и они ходили в горы со своими пацанами стрелять из винтовки. Вовка стырил у Юрки десяток патронов, и их наличие не давало нам покоя. А чтобы стрелять патронами, надо было иметь такую медную трубку, которую я видел в ящике на столовском дворе. Но надо было ещё сделать затвор.

Вопрос, как его делать, мы тоже уже разработали с Вовкой. Надо было просто снять шпингалет с окна и заточить напильником его один конец, чтобы он с помощью пружины бил по капсюлю патрона своим остриём. Этот шпингалет должен был стать бойком. Пружина у нас была. Её откуда-то притащил Черёма. Откуда скрутить шпингалет, я уже знал.

Самое трудное – это надо было заточить правильно конец шпингалета. Шпингалет должен был быть зажат в тиски. Нам на уроках труда в школе показывали, как работать напильником. И мы часами на уроках труда пилили какие-то железяки, измеряли их штангенциркулями и подгоняли под нужные размеры.

Но это было в школе, а тут совсем другое дело. Дома было нельзя пилить. Тётя Глаша моментально рассказала бы об этом маме. Значит, надо было делать это в сарае. Сарай у нас был большой, тёплый и светлый. Там был стол для работ и кое-какой инструмент. Самое главное – там были маленькие тиски, которые папа подарил мне после инцидента с Басиевым.

У нас в посёлке было две «Волги». Одна у директора, а вторая у папы. Шофёры этих машин были очень уважаемыми людьми. Они всегда ходили в чистой, отглаженной одежде и возили своих хозяев только в город. На рудники же они ездили только в «ГАЗиках».