София Кульбицкая - Каникулы совести. Роман-антиутопия

– и я вдруг с испугом вспомнил, что подобные розыгрыши запрещены в России под страхом уголовной ответственности много лет назад.

«Тут и сел старик» – как сказал бы поэт Твардовский.

Я опытный клиницист – как говорят, неплохой. Терпеть не могу всяких там научных кротов, с головой ушедших в теорию. Я стал врачом, чтобы помогать людям, а не делать на их бедах себе имя. И, хоть я специалист очень востребованный и занятой, но по вторникам и четвергам с 10.00 по 17.30 у меня прямая линия, куда любой может позвонить и рассказать о своих душевных неурядицах. (Звонок платный). Я работаю так уже почти тридцать лет – не столько ради прибавки к пенсии, сколько по личным причинам, на которых не время сейчас останавливаться.

К чему это я? А вот. За годы практики я научился безошибочно различать тончайшие нюансы и оттенки человеческого голоса. Пациент ещё ничего не рассказал о себе, только поздоровался, – а я уже могу с 99,9-процентной вероятностью определить его запрос, бытовые условия, социальный статус и даже состояние здоровья. А уж узнать голос, который я миллион раз слышал по аудио, для меня и вовсе не проблема.

Сомнений не оставалось. На связи был он – Игорь Кострецкий. Его кругленькое похохатывание, покорившее весь мир, по какой-то неизвестной причине вкатилось теперь и в мою спальню.

Ну и дешёвки же вы, голубчики. В народ спускаетесь? Снисходите до личных разговорчиков? И, небось, думаете, что мы, простачки, от радости в штаны наделаем? Да кто ты вообще такой? Я и сам видывал виды, да я уже доктором наук был, когда тебя, сопляка, ещё и в нулёвку брать сомневались! Я покажу тебе, как держится старая гвардия!

И показал. Спокойно и даже обрадованным тоном ответил – как бы старому коллеге, даже приятелю:

– А-а, доброе-доброе, Игорь Игоревич!..

– но больше ничего не сказал и не спросил, а лишь терпеливо – хотя мне и было весьма не по себе – стал ждать, что будет дальше.

Но и он, чертяка, не торопился сдавать позиции. Уже совсем по-свойски поинтересовался:

– Ну и как мы живём-поживаем?

– на что я бодро ответил, что, дескать, ничего, всё в ажуре. Ощущение полного абсурда происходящего плюс кристально-ясное осознание того, что добром оно не кончится, ввергали меня – к моему ужасу – в состояние истерического веселья. А ведь я отдал борьбе с таким вот дерьмом без малого семьдесят лет.

А он всё не давал мне расслабиться, всё тыкал незримым пальцем то под правое, то под левое ребро, заводя то про моду, то про погоду. Жарко. Московские красотки синхронно перелезли в прозрачные майки и короткие бриджики, сообщил он, чуть не мурлыча. Прямо загляденье. Что ж, ему виднее. Мне-то на девушек заглядываться не приходится. Как так – я что, совсем никуда не выхожу? Совсем-совсем? Экая жалость. А он-то как раз хотел пригласить меня на свидание…

– В театр или на дискотеку? – чуть было не спросил я, грубо заржав, но вовремя скрутил себя – и лихорадочно заискал уехавшие куда-то под тумбочку перо и блокнот. Конечно-конечно, Игорь Игоревич, я всегда готов. Пациенты подождут. Солидные сетевые журналы с удовольствием покурят в коридоре. Окно? Когда хотите. Могу я пометить себе дату, время и ваши координаты?

Оказалось, записывать ничего не нужно:

– Мой человек заедет за вами.

Вот и всё. Вот как, значит, это сейчас делается. Только теперь, когда он отключился, меня заколотил озноб, аж зубы застучали. Нет, не от страха. Никакой вины за собой я не знал. Но сам факт. Где я – и где Кострецкий! Как он вообще догадался о моём существовании? Я не мог найти никакого разумного объяснения. И это пугало меня больше, чем любые возможные наказания и пытки.

В моём возрасте подобные стрессы вредны. А посему я, не теряя времени, прошлёпал на ковёр и сделал десяток приседаний. После чего всё встало на свои места. Я – старейший член Психотерапевтической Коллегии России и вхожу в десятку самых активных и бодрых участников Московского Клуба Долгожителей. Видимо, меня хотят поощрить за это медалью или грамотой. На правительственном уровне, ну да, а что такого? Партия Здоровья России всегда равнялась на таких вот старичков-бодрячков вроде меня. Своим существованием мы как бы доказываем идеологическую верность взятого ею курса.

Волноваться было не о чем. Кроме одного. Я ведь и в самом деле давненько не выходил в свет – даже на околонаучных тусовках и презентациях уж лет десять не маячил. Одичал, поди. Достоин ли мой сморщенный фэйс, чтобы демонстрировать его иконам русского стиля?

Вот она – гадкая сторона старости. Полвека назад мне было достаточно побриться и провести по волосам растопыренной пятернёй, чтобы весь день ощущать себя импозантным и цивилизованным гражданином. Теперь же, чтобы выглядеть пристойно, я вынужден прибегать к целой серии унизительных ухищрений. Ничего не попишешь, таково нынешнее время – оно может простить мужчине всё, кроме неухоженности. А я стараюсь не отставать от эпохи. На последнюю мою пресс-конференцию по вопросам современных психотехнологий я надел облегающие лиловые джинсы и васильковую рубашку-апаш, а морщинистую шею замаскировал полупрозрачной розовой косынкой. Вышло очень даже презентабельно. Коллеги оценили. Но такой оттяжной персонаж, как Игорь Кострецкий, боюсь, только посмеётся над этими маленькими хитростями…

Я подошёл к зеркалу и несколько секунд изучал себя критическим взором. То, что я увидел, мне не понравилось. Может быть, потому, что я пытался глядеть на себя глазами Кострецкого. Запущен донельзя. Косматый, землисто-бледный, заросший седой щетиной Кощей. (Так и хочется сказать «Бессмертный», но этот бренд уже намертво застолбили на высшем уровне.) Ну ладно, щетину спишем на то, что популярный политический деятель своим внезапным звонком не дал мне добриться. А зеленоватое лицо и стоящие дыбом волосы – на вполне понятное волнение от разговора с ним. Но, как себя ни оправдывай, никуда не денешься – придётся в оставшиеся дни навестить салон красоты.

Это была одна из тех редких минут, когда я жалел, что одинок и не имею потомства. Что нет никого, кто позаботился бы о моём внешнем виде и оценил его объективно, со стороны. Такой ответственный момент – и делай всё сам.

Я попытался пригладить торчащие во все стороны седые космы – и вдруг хрипло расхохотался. Да, подумал я, Игорь Кострецкий действительно гениален. Его изобретение – красота и здоровье, возведённые в ранг государственной политики – куда лучше охраняет существующий строй, чем любая – даже его собственная – карательная система. Пока мужчины вынуждены заботиться о внешности, им не до революций.

2

Ещё немного о себе.

Как-то неохота выглядеть в глазах россиян совсем уж законченным упырём. Нет, я не такой. В своё время и я был женат, и, представьте себе, аж два раза!